Тед Уильямс - Море серебрянного света
– Прости меня, – сказал он.
– Простить? – Она высвободилась и осторожно уселась. – За что я должна тебя простить?
– За все. – Он махнул рукой и экран опустел. – За все те глупости, который сделал. – Он нашел платок и яростно высморкался. – Ты всегда говорила мне о тех глупостях, которые я делал, моя девочка. Неужели ты не помнишь?
Что немного выпрямилось в ней. – Да, я помню. Но все мы делаем ошибки, папа. – Она нервно вздохнула. – Покажи мне твою руку.
– Видишь? Собака почти отгрызла ее. Теперь меня можно называть одноруким Джозефом. – Он с гордостью показывал свои раны. – Пыталась отгрызть мне шею, тоже. Держу пари, что тебе очень повезло – ты была в том баке.
– Да, пап. В полной безопасности в баке.
Он что-то услышал в ее тоне и улыбка удовлетворения погасла. – Я прекрасно знаю, что все это было не так. Я просто пошутил.
– Я знаю, папа.
– Видела Стивена?
– Сегодня нет – но собираюсь увидеть его сразу после тебя. Я вернусь и расскажу, если будут... какие-нибудь изменения. – Вид маленького тела брата, сморщенного и пустого, украл большую част радости от возвращения в настоящий мир.
Джозеф медленно кивнул головой. Последовало долгое молчание, потом он спросил: – А этот твой мужчина, где он?
Рени подавила раздражение. И почему мужчины всегда спрашивают это? Можно подумать, им очень надо знать, под чьей защитой она находится – быть может чтобы передать кому-то ответственность за нее. – Он в полном порядке, папа. Я увижусь с ним сегодня, но позже. Мы собираемся поискать квартиру. На моем банковском счету еще кое-что осталось. И, я надеюсь, что смогу опять получить старую работу – хочу позвонить в офис ректора и, быть может, кто-нибудь из них смотрит сетевые новости.
Он кивнул, со странным выражением на лице. – Тогда вот почему я здесь? Чтобы ты могла искать место с твоим новым мужчиной?
Рени потребовалась пара ударов сердца для того, чтобы понять его слова.
– Ты думаешь?.. О, пап, я оставила тебя здесь только потому, что тебе некуда идти. !Ксаббу и я провели ночь в меблированных комнатах, которые он снимает, и спали прямо на полу. – Несмотря на всю свою печаль, она слегка улыбнулась. Хозяйка не разрешила нам спать в его комнате, потому что мы не женаты.
– И?
– И ты конечно будешь жить с нами, – сказала она, хотя, сказав, почувствовала тяжесть и злость. – Я не оставлю тебя на улице. Мы семья. – Она бросила взгляд на время, отображаемое уголке темного экрана. – Мне надо идти. – Она встала, потом вспомнила о пакете, который держала в руке. – Я... я принесла тебе кое-что.
Он прижал пакет к груди и открыл здоровой рукой. Потом поднял бутылку в воздух и долго глядел на нее.
– Я знаю, что это не твое любимое, – сказала она, – но в магазине мне сказали, что это хорошее вино. И я подумала, что ты захочешь выпить что-нибудь подходящее – чтобы отпраздновать. – Она оглянулась. – Не думаю, что тебе разрешают такое пить, поэтому тебе лучше спрятать ее.
Он все еще глядел на бутылку. Потом посмотрел на нее, и она почувствовала себя немного неуютно. – Спасибо тебе, – сказал он. – Но, знаешь, я не хочу пить ее здесь. Может быть, когда я выйду. – Он улыбнулся, и она опять поразилась, как странно он выглядит: старым, костлявым и... очистившимся. Как камень в ветреной долине. – Когда ты найдешь новое место. Вот тогда и отпразднуем. – Он протянул пакет обратно.
– Ты... ты не хочешь?
– Сначала выйду отсюда, – сказал он. – Я же не хочу неприятностей, верно? Иначе они продержат меня здесь еще дольше.
Ей понадобилось время, чтобы запихнуть бутылку обратно в пакет. Закончив, она встала и заколебалась, сражаясь с желанием идти прямо к двери, чтобы избежать смущения, трудных чувств и дать делам идти своим чередом. И только посмотрев на него и увидев, как он посмотрел на нее в ответ, она поняла, что хочет сделать.
Он наклонилась, опять поцеловала его щеку, потом крепко обняла за шею. – Папа, я приду завтра. Обещаю.
Он откашлялся, и она выпрямилась. – Мы можем сделать лучше, ты и я. Ты знаешь, что я люблю тебя, ребенок. Ты же знаешь, да?
Она кивнула. – Я знаю. – Говорить было трудно. – Мы сделаем лучше.
В комнате ожидания детского отделения !Ксаббу не было. Рени слегка удивилась – обычно он не опаздывал – но в голове крутилось столько всего, что она не стала даже думать об этом, оставила ему сообщение в приемной и пошла к Стивену.
!Ксаббу спал на стуле, стоящим в ногах кровати: голова откинута назад, руки на коленях в таком положении, как будто он держал и освободил что-то летающее. Ей стало стыдно. Да, она устала и плохо себя чувствует, но насколько сильнее устал !Ксаббу, который столько времени держал чертову связь с Иным?Не нужно было тащить его сюда, к маленькому несчастному дурачку. На мгновение сердце в груди замерло.
Но это наш несчастный маленький дурачок, напомнила она себе. Это что-то, верно?
Она нежно погладила его руку и подошла к телу брата. Маленькие руки Стивена были все еще прижаты к груди, как у богомола, из-под тонкого больничного одеяла виднелось худое тело, кожа да кости, а глаза...
Глаза были открыты.
– Стивен? – Она почти кричала. – Стивен!
Он не пошевелился, но его глаза следили за ней, когда она наклонилась к нему. Она осторожно взяла в руки его голову, такую хрупкую. – Стивен, ты меня слышишь? Это я, Рени. – И все это время внутренний голос нашептывал ей: Это ничего не значит, такое случается, они открывают глаза, на самом деле он не...
!Ксаббу, разбуженный ее голосом, зашевелился. Он сел прямее, хотя, казалось, еще не совсем проснулся. – Я видел сон, – прошептал он. – Я был медоуказчиком... маленькой птичкой. И я вел... Тут его глаза наконец открылись. – Рени? Что происходит?
Но Рени уже метнулась к двери, громко зовя няню.
Доктор Чандхар отняла руку от пульса на шее Стивена, но она все еще держала одну из его маленьких костлявых рук в своей. – Признаки... достаточно хорошие, – сказала она, улыбка на ее лице полностью противоречила осторожным профессиональным словам. – Безусловное улучшение, первое с того времени, как он попал сюда.
– Что это значит? – спросила Рени. – Он выходит из комы? – Она наклонилась и опять взглянула на Стивена. Точно, в глубине его коричневых глаз мелькнуло узнавание – совершенно точно!
– Да, надеюсь, что да, – сказала врач. – Но он был в коме очень долго. Пожалуйста выслушайте меня, мисс Сулавейо. Не надо слишком надеяться – процесс полного восстановления может оказаться очень долгим. Возможно он просыпается, но не исключено, что мозг может оказаться поврежденным.
– Я здесь, – твердо сказала Рени брату. – Ты можешь видишь меня, верно? И можешь слышать. Пришло время возвращаться к нам. Мы ждем тебя. – Она выпрямилась. – Я должна сказать отцу.
– Не слишком много за раз, – сказала доктор Чандхар. – Если ваш брат проснется, он может быть... дезориентирован. Поэтому никакого шума и резких движений.
– Да, конечно, – сказала Рени. – Я просто... Боже мой, спасибо вам доктор. Спасибо! – Она повернулась к !Ксаббу и обняла его. – Он открыл глаза! Открыл!
Доктор ушла, пообещав связаться со специалистом из другой больницы, побольше. Рени опустилась на стул и заплакала. – О, пожалуйста, пусть это будет правдой, – сквозь слезы прошептала она. – Пожалуйста, пожалуйста. – Она наклонилась вперед, протянула руку через ограждение кровати и схватила руку Стивена. !Ксаббу подошел, встал сзади и обнял ее за шею, и вместе они оба выглядели как одно сморщившееся тело. Глаза Стивена опять закрылись, но на этот раз Рени не сомневалась, что он спит нормальным сном.
– Я видел сон, – сказал !Ксаббу. – Я был маленькой птичкой, медоуказчиком, и вел Стивена к меду. Мы долго шли, и я слышал его за собой.
– Ты вывел его обратно.
– Кто знает? Возможно я почувствовал, что он просыпается и коснулся его во сне. Или, возможно, это чистое совпадение. Я не уверен ни в чем, что касается меня самого. – Он засмеялся. – Я когда-нибудь был хоть в чем-то уверен?
– А я кое в чем уверена, – ответила Рени. – Я люблю тебя. Мы будем жить вместе. И со Стивеном, тоже. И даже с моим отцом. – Она едва не рассмеялась. – С моим смешным отцом – он хочет сделать лучше. Хочет начать со мной. Разве это не смешно?
– Я думаю, что это замечательно.
– Да, замечательно, ты прав. Я хочу смеяться, потому что мне надоело плакать. – Он коснулась руку !Ксаббу, потом схватила ее и подтащила ко рту, чтобы поцеловать. – Если все это история, у нее может быть счастливый конец?
– Кто их знает. – !Ксаббу глубоко вздохнул. – Истории, я имею в виду. Откуда они приходят. Куда идут. Но если мы не будем просить слишком много, то, я думаю, наша история будет иметь самый счастливый конец из всех возможных.
