Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.
— Гражданин Дворкин, Борис, бывший сотрудник российского отделения НАСА, — прочитал Инквизитор с видимого только ему виртуального экрана. — Есть сведения, заслуживающие доверие, что он служил в спецназе МВД под другим именем во время сибирской войны, имел звание старший сержант, был соучастником военных преступлений. В конце войны в составе националистического бандформирования «За Пушкина» участвовал в диверсионных нападениях на миротворцев с применением так называемых лазерных шприцов. Известен под кличкой Сержант.
Значит, Сержант — это всё-таки Дворкин… Наверное, в лицевую мускулатуру двуликого Бори имплантирована миозин-резина, занимающаяся трансформациями физиономии.
Борис шумно выхаркнул сгусток крови и сказал.
— Прости, Андрюха, не мог тебе сразу правду втюхать, ты ж у нас еще нестойкий в борьбе. Лазерный шприц — отличная штука для спецопераций, давлением луча проталкиваются по каналу фуллереновые нанопилюльки, начиненные токсинами. Но этот гад пусть лучше расскажет, как американские робоптеры наши села и города жгли, как финские зондеркоманды выбивали русский дух из Карелии, как миротворческие демоны резали по ночам противников нового режима. А какую они тут свободу установили… Продаются и покупаются насилие, похоть, грабеж, вампиризм, педофилия. Если купил лицензию на казнь, можно даже электрический стул дома держать…
— А не хотите ли вы, чтобы я вам подкрутил звук, — пригрозил Инквизитор и несколько стеснительно улыбнулся, показывая, что сам он не сторонник крутых мер.
Голос Дворкина сразу сел. На первый план вышло то, что происходило с его телом. Приобретала прозрачность теменная кость, под черепной крышкой засеребрилась паутина мозговых извилин. Та часть спинного мозга, которая просматривалась сквозь пробоины экзоскелета, казался гигантской спящей многоножкой…
Глаза Бориса совсем затянулись кровавой коростой, но губы и гортань еще шевелились, исторгая густой шепот:
— Вы видите как под грубым воздействием темной техножизни умирает личность Бориса Дворкина. Они расчленяют меня также, как расчленяли Россию.
— Мы не расчленяли Россию, — довольно вежливым голосом напомнил Инквизитор. — Мы взяли то, что осталось от этой страны, и сделали цивилизованной частью старой-доброй Европы. И вовремя взяли. Вы бы знали, что творится к югу от Твери и к востоку от Ярославля, на территориях, формально находящихся под управлением ООН, но реально контролируемых джамаатами. Работорговля, средневековье. Чуть мы опоздай и Джамаат аль-Исламия хапнул бы и нашу Ингерманландию.
— Что вы конкретно ищете? — спросил Грамматиков Инквизитора.
— Коды. С точки зрения ветсофта [5] господин Дворкин всего лишь упаковка для определенных объектных кодов и сервисных процессов.
В такт словам Инквизитора голографический экран красочно демонстрировал, как циркулирует информация в Дворкине, ментобайт за ментобайтом, входя и выходя через точки доступа в височных долях, подвергаясь распределению в лимбическом отделе мозга под управлением гиппокампа и записываясь в отформатированные регионы по всему кортексу…
— Можно предположить, Андрей Андреевич, что есть еще один биоконтейнер, в котором находится другая часть кодов и процессов.
Инквизитор посмотрел на Грамматикова, однако не в глаза, а скользящим обтекающим взглядом.
Грамматиков почувствовал тяжесть под кадыком, по спине жаркой змейкой поползла испарина. Сейчас они будут его потрошить также, как и Дворкина.
— Не бойся, солдатик, — подбодрила Талия. — В отличие от Дворкина ты, Грамматиков, всего лишь жертва. Мы в курсе, что после демобилизации ты не участвовали в каких либо противоправных действиях.
— И если в Дворкине мы найдем все необходимые интерфейсы и адаптеры, то ваша начинка будет прочитана легко, практически без внутритканевого сканирования, — сказала Старая Ведьма стальным бесполым голосом.
— Что же это за коды такие? Что получится, если их соединить? — спросил Грамматиков, борясь с сухостью в горле.
— Вопрос на сто долларов. Получится нечто чудовищное, — ответил Инквизитор. — Возможно, господин Дворкин с вами уже делился соображениями на этот счет. Да, это действительно новый тип нановегетативных систем, полностью открытых, способных победить любую энтропию. Но он, наверняка, сказал не все. Это не Древо Жизни, а Древо Гарантированной Смерти. Технополипы, техногидры, техномедузы — саморазмножающиеся, самоорганизующиеся, самовосстанавливающиеся, быстро расползающиеся по всему миру. Их не удержать, не остановить. Потому что это не нанопластик и не нанороботы, которых можно перепрограммировать или дезинтегрировать. Это — техноорганизмы, изменчивые и приспосабливающиеяся ко всему. Для победы над энтропией они способны утилизовать всю живую органику.
— Да, да, — пробормотал Грамматиков. У него сильно зачесалась макушка. Как будто инквизиция уже запустила свои щупальца ему в голову.
Волна прозрачности расходилась по Дворкину, открывая внутренности, привращая его тело в набор мясопродуктов, и это отдавалось пОтом на теле Грамматикова.
— Так вы согласны на сотрудничество? Я официально предлагаю вам сотрудничества от имени гражданского комитета гармонизации.
Грамматикову почему-то показалось, что Инквизитор, скорее, является передаточным звеном для Старой Ведьмы. Уж не сама ли это губернаторша?
Старая Ведьма качнула головой и Грамматиков вспомнил анимацию из газеты. Это Найдорф. Точно она.
— Мы не формалисты, как вы могли убедиться, господин Грамматиков, — сказала Найдорф. — Для нас важно желание и воля, а не декорации.
— Не соглашайся, Грамматиков, как только у них появится интерфейс и адаптеры, они раскурочат тебя, так же как и меня, — проскрежетал Дворкин. Серебристая паутинка, оплетающая его мозг, заметно потускнела.
— Я и в самом деле вынужден полностью убрать звук, — сказал Инквизитор.
— Не смейте, вы нарушаете статью библии, что грозит обвинительным приговором на Страшном Суде, — зачастил Дворкин. — Вы разрушаете штучную работу господа Бога, чужую интеллектуальную собственность. Мой разум дан мне свыше, а не сбоку и не снизу. Я вовсе не клиент-серверная система, как клерки из ваших офисов.
Дворкин смолк, хотя в его горле продолжалось какое-то движение, а каблуки еще активнее забили по столу, словно компенсируя стеснения свободы слова.
Грамматикову вдруг захотелось, чтобы этот танцующий полутруп немедленно убрали отсюда. Надо было как можно быстрее обсудить условия сотрудничества с гражданским Комтетом Гармонизации. В этом был смысл. Без Дворкина не возникло бы никакой техножизни, никакой угрозы для всей живой органики, это он всё организовал…
— Вы не могли бы сейчас остановиться, я не хочу это наблюдать, — сказал Грамматиков.
Ответ был неожиданным. И не от Инквизитора.
Под полупрозрачными кожными покровами Дворкина неуловимо быстро сократились багровые узлы мышц и алые тросы сухожилий, резко изогнулась радужная «многоножка» спинного мозга.
Каблуки Дворкина с грохотом ударили по столу, но на этот раз это не было танцем агонизирующей нейромоторики.
Тело Дворкина с чмокающе-пневматическим звуком вырвалось из торта, мгновенно разорвав сахарную вату проводков.
Инквизитор увернулся от первого несколько неловкого тычка Дворкина. Однако губернаторша Найдорф пропустила удар ногой на среднем уровне, и пистолет выпал из ее руки. Подсечка опрокинула на пол и Инквизитора.
Разные цвета сейчас боролись в теле Бориса, словно сошлись в нем разные начала и первоэлементы. Черные и белые полосы сплетались на его лице и груди, как будто в нем совоплотилось одновременно сто папуасских людоедов в боевой раскраске.
Между рук Дворкина завертелась голубая змейка, и за секунду до того, как Инквизитор подхватил пистолет, она прошла сквозь его тело, развалив пополам.
Половина Инквизитора еще поползла куда-то. Среди нормальных внутренностей были видны какие-то дополнительные структуры, которых не должно быть у человека — зеленоватые нити с подрагивающими пузырьками.
— Шалишь, — Боря забросил половинку Инквизитора в угол и следующим движением голубой змейки срезал с Найдорф голову.
Голова генерал-губернаторши покатилась по полу, но тело осталось стоять, а в красном кратере шеи показалось, что-то напоминающее надувной шарик. Шарик не успел дорасти до размеров головы, потому что Дворкин заставил его лопнуть одним молодецким щелчком.
— Грамматиков, городом Питером руководят переформаты, начиненные темной техножизнью, словно трупак червяками. В бабушку-дедушку Леру Найдорф еще восьмого марта прошлого года мы всадили в качестве подарка на женский день десяток разрывных пуль, а ей хоть хрен. Вот я и говорю, что все транссексуалы повязаны с чёртом… Ну, а что та одинокая девушка в уголке? Надеюсь, она не откажется со мной потанцевать.
