Александр Тюрин - Танцы с Виртуэллой
Конец. В бутылках героин, в сигаретах анаша.
— Да че ты волнуешься, кореш? Рыло воротишь, даже посерел. Не бзди, так все делают. Ты ж, похоже, пустой едешь.
Этот тип знает все, что у него есть и чего нет.
«Земляк», не особенно спрашивая согласия, стал засовывать Шрагину в рюкзак бутылку и сигареты. Отпираться было поздно — они уже были в зоне досягаемости глаз пограничного контроля. Если точнее, представителей BGS[10] и таможни…
Как ни странно, таможенница обратила ноль внимания на бутылку и сигареты, засунутые в рюкзак Шрагина мафиозным типом, а вот один из компьютерных дисков изъяла — по обвинению в пиратском происхождения.
Хотя таможенница дала отмашку «вперед»? Шрагин еще сильно, по-птичьи, вывернул голову и заглянул в раскрытый паспорт преследователя, который сейчас лежал в руках у немецкого пограничника. Руслан Тугаев! Все сходится. Сто процентов, что это Руслан из Князевской, то есть «аптечной» группировки.
Или не так уж все и срослось. Руслан из князевской группировки — наверняка, бандюга, каких мало, и внешность у него должна быть соответствующая. Мышцы навороченные, буграми, стриженая башка, мурло страшное, лоб сплюснутый. И по идее, кавказская должна быть у него внешность. А этот тип смахивает на самого Сережу. Если точнее, этот противный тип похож на Шрагина… ну, прямо как родной брат. Комплекция средняя, такая же яйцевидная форма головы и лоб ни на миллиметре ниже. И по росту близок, разве что на пару сантиметров пониже. Если в профиль посмотреть, тоже сходство заметно. Где этому типу нос сломали — неизвестно, а Сереже одна девушка после танцев, потому что на ногу наступил. И, вообще, мало ли Русланов на свете? Да и по блатному сейчас все изъясняются, даже девицы милой наружности.
— Ну вот, а ты боялась, — господин Тугаев, благополучно преодолевший контроль, протянул хапкие руки к своему добру, — даже юбка не порвалась.
Пусть он и яйцеголовый, а левый глаз, тот, что виден через стекло, у него бандитский. Смотрит не на тебя, а на обстановку в целом. А что с правым?
Все-таки надо рискнуть и как-то выяснить, что же скрывается за темным стеклом у этого типа. Но как?
Вот так, показала Элла, вот так ты это проверишь.
Шрагин дернулся, словно желая помочь господину Тугаеву порыться в своем собственном рюкзаке, и ему удалось зацепить очки мизинцем. Те спрыгнули с носа «земляка», который хоть и успел подхватить их, но уже возле пола, так что Шрагин успел заметить — правый глаз у Тугаева был вставным!
Все-таки это Руслан из «аптечной» мафии.
— Ну, что ты за балбес такой? — вознегодовал браток от невозможности без промедления дать в рыло. Но потом заторопился к эскалатору.
Шрагину страшно не хотелось, но подпрограммист направил его следом за Тугаевым.
— Послушайте, товарищ, кроме вас некого спросить, какая тут гостиница самая дешевая, только чтоб без клопов?
Однако браток уже потерял к Шрагину всякий интерес. Лишь разок обернулся:
— Там у центрального входа стоит компьютер, нафаршированный этим делом. Тычешь пальцем в клавиши, выбираешь, что нужно, соединяешься и сразу бронируешь номер. Клопов и вшей можешь только с собой привезти. Теперь отстань, липкий, а не то помогу упасть.
Мафиози махнул рукой, и к нему тут же подкатило такси.
Диалог с таксистом был коротким. Но Шрагин явно разобрал слово «Рэдисон». Браток поехал в отель «Рэдисон». И, судя по всему, чувствовал он себя тут уверенно, значит, бывал уже не раз в денежном сердце страны Германия — городе, который комично именуется деревней — в Дюссельдорфе.
Шрагин, не медля, отправился навести справки у того самого компьютера, что силен по части отелей… Есть в Дюссельдорфе «Рэдисон», причем отель-то не дешевый.
Шрагин отважно попытался с помощью смартфона забронировать номер в этом самом «Рэдисоне» — накось-выкуси, номер кредитки был уже аннулирован. Жить в западном потребительском рае предстояло скудно — на свои собственные активы, накопленные непосильным и бессмысленным трудом.
Пришлось Шрагину, в отличие от того типа, ехать в город на электричке. Жлобина Тугаев даже не проинформировал, что проезд до города бесплатный — авиакомпания угощает. Поэтому Шрагин просто ехал зайцем. Вот и достали его в электричке два чудака, по виду пидоры форменные. Серьги в ушах, накрашенные, напомаженные, у одного даже сиськи есть. И улыбаются как-то неприлично. Не сразу Шрагин осознал, что это контроллеры, которые хотят оштрафовать его за проезд без билета на сумму равную его месячному окладу. Сдаться этим пиндылам? Или столкнуть их лбами так, чтобы мозги зеленые брызнули? Наверное, с этого начинать визит в Европу не стоит… Или стоит? Ну не платить же такие сумасшедшие деньги. По счастью, эти трансвеститы и транссексуалы сами заметили у него в дрожащей от психоза руке авиабилет и тихо-мирно отвалили.
Город Дюссельдорф вдруг возник из мокрого тумана — и на мгновение показался собранием пустых остовов — ни людей, ни вывесок, ни стекол. Жуткий город Будущего, из которого вытекла вся жизнь.
Но тут из какого-то окна выглянула разукрашенная под Нефертити блядь — ага, это привокзальный дом терпимости — и все сразу встало на свои места, все забегало и заблестело…
А от железнодорожного вокзала до того места, где закрепились исцелители без границ — действительно две трамвайных остановки. Надо быть совсем больным, чтобы на трамвае туда ехать и платить за это, можно сказать, половину своего дневного оклада. Особенно после того, как отдал другую половину за автоматическую камеру хранения на вокзале. Дудки — на трамвае он уже на Родине наездился. Да и трамвай здесь не супер — сразу видно, что немчуки денег на ветер не бросают. Никаких там двухэтажных отелей на колесах. Старые скрипучие, внутри сидят примерно такие же скрипучие пенсионеры с добавлением молодых клерков дальневосточной национальности.
Дом на Граф-Адольф-Штрассе выглядел вполне обычно, не слишком даже презентабельно, хотя на одной из стен буйствовала жидкокристаллическая реклама с некрофильским уклоном:
«Захоронения в море, воздухе, космосе и даже на Луне. А вот цены — отнюдь не космические!»
«Веселая эвтаназия — возможно это именно то, в чем ты нуждаешься. У нас ты даже не заметишь, как окажешься в лучшем мире. И всего за пять тысяч евро. Посетите наш эвтаназионный центр на райском острове Таити».
Подъезд был заперт, как и все остальные подъезды города Дюссельдорфа. Зато имелся набор маленьких никелированных кнопочек, на одной из которых нашлось название фонда. Хоть в этом нет обмана. Сережа нажал кнопку, и в ответ послышался голос, который что-то спросил на немецком. Робот, что ли, Машинный какой-то звук. И непонятно ничего, хотя Шрагин когда-то целый год проторчал в Германии, никто его не выгонял, сам уехал, шеф отдела на Сименсе даже не хотел отпускать. Как-то же изьяснялся тогда…
Робот снова задал вопрос, но уже на английском. На этот раз Сережа понял еще меньше. В третий раз робот опять перешел на немецкий. Только теперь Шрагин разобрал слова. Его спрашивали, куда собственно он лезет. Ну, надо отвечать. Шок от столкновения с забытым языком еще не прошел. Шрагин что-то уже понимал (пассивный запас), но сказать (активный запас) еще не мог.
— Ich bin… это… больной, то есть krank auch. Nervenkrankheit. So viel ich verstehe, suchen Sie nach Kranken[11].
Робот подумал и с легким жужжанием открыл дверь. Когда Шрагин входил, то ощутил даже, что его заглатывают. Зато подъезд чистый, белый, уютный, с позолоченными плафонами. С пепельницами на высоких ножках. Нигде не нассано, не наплевано. Цивилизация. Не должны тут обитать злодеи.
А на втором этаже нашлась дверь с тем же названием, что и на кнопке у входа. На этот раз обошлось без разборок, дверь плавно, без принуждения, распахнулась и впустила его.
За ней открылся офис. У благотворителей и обстановка оказалась навороченной, одни лазерные скульптуры чего стоят, и метраж немаленький. За невысокой стойкой сидел тот самый робот. Если точнее, секретарша. Нет, не наша секретарша, не тетка с вязаньем и старорежимной пишущей машинкой, и не вчерашняя блядь, пытающаяся попасть в клавишу офисного компьютера густо накрашенным ногтем. Нет, это была чисто немецкая секретарша, с нарисованными бровями, ловкая, собранная и хорошо выдрессированная.
— Извините, — сказала она медленно и максимально внятно, — я не сразу поняла, что вы русский… Значит, господин…
— Шрагин.
— Значит, господин Шрагин, вы хотите участвовать в испытаниях?
Шрагин поспешно закивал головой.
— Но вы должны учесть, что в испытаниях наших лекарственных препаратов могут участвовать только больные люди. По-настоящему больные. Вы можете чем-то подтвердить свое заболевание?
Сережа еще более поспешно закивал головой и протянул выписку из истории болезни.
