Филип Дик - Убик
— Ждать осталось совсем недолго, — оборвал его Эл.
Он задумчиво чертил на лежащем перед ним листе бумаги.
Потом перечитал написанное:
РАССЫПАЮЩИЕСЯ СИГАРЕТЫ УСТАРЕВШИЙ ТЕЛЕФОННЫЙ СПРАВОЧНИК ВЫШЕДШИЕ ИЗ УПОТРЕБЛЕНИЯ ДЕНЬГИ ИСПОРЧЕННАЯ ПИЩА РЕКЛАМА НА СПИЧЕЧНОМ КОРОБКЕ— Я хочу, чтобы вы еще раз просмотрели список, — сказал Эл громко. — Может быть, кто-нибудь найдет связующее звено между этими пятью явлениями, или как еще их можно назвать. Все пять случаев… — Он сделал неопределенный жест.
— Выходят за рамки, — вставил Джон Илд.
— Между первыми четырьмя связь найти легко, — сказала Пат Конли. — Но спичечный коробок выпадает.
— Дай-ка я взгляну еще раз.
Пат передала ему коробок, и Эл прочел:
ПРЕКРАСНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ РАЗБОГАТЕТЬ ДЛЯ СПОСОБНЫХ ЛЮДЕЙБуквально за одну неделю удвоил свой доход мистер Глен Ранситер из Мораториума Возлюбленных Собратьев в Швейцарии.
У вас тоже есть шанс получить бесплатный набор образцов нашей обуви из настоящей искусственной кожи и подробную инструкцию, как лучше ее распродать в кругу друзей, родных и сослуживцев. Несмотря на то, что мистер Ранситер заморожен в саркофаге и сильно ограничен в своих возможностях, он уже заработал четыреста…
Эл остановился и задумчиво поскреб ногтем зуб. Да, реклама действительно выпадает. Все касается старения и распада, а она — нет.
— Интересно, — проговорил он вслух, — что будет, если мы ответим. Здесь есть почтовый адрес: Де-Мойн, штат Йова.
— Получим бесплатный набор образцов, — сказала Пат Конли.
— И подробную информацию, как…
— Я думаю, — перебил ее Эл, — мы вступим в контакт с Гленом Ранситером.
Все сидящие за столом, в том числе и Вальтер Уэйлс, изумленно на него уставились.
— Я вполне серьезно. Держи, — Эл передал коробок Типпи Джексон. — Напиши им, срочно.
— Что написать? — пробормотала она.
— Просто заполни их талон. — Повернувшись к Эди Дорн, Эл спросил: — Ты уверена, что коробок у тебя с той недели? Может, ты все-таки нашла его сегодня?
— В среду я бросила в сумочку несколько спичечных коробков. Сегодня, когда прикуривала, я обратила внимание на рекламу. Но он совершенно точно лежал в моей сумке еще до полета на Луну.
— С этой рекламой? — спросил Джон Илд.
— Понятия не имею, я только сегодня заметила, что на спичках есть реклама.
— Что скажешь, Эл? — заговорил Дон Дэнни. — Шутка Ранситера? Не мог же он напечатать это перед смертью? Или все придумал Холлис? Зная, что убьет Ранситера и что к тому времени, как коробок попадет к нам, убитый будет в мораториуме Цюриха.
— Про Цюрих он знать не мог, — вступил в разговор Тито Апостос. — Мы могли отвезти его и в Нью-Йорк.
— В Цюрихе — Элла, — заметил Дон Дэнни.
Сэмми Мундо застыл перед телевизором, разглядывая монету Эла. Бледный, неразвитый лоб перечеркнула морщина удивления.
— Что случилось, Сэм? — Эл нервничал, не отпускало предчувствие, что произойдет что-нибудь еще.
— Разве на пятидесятицентовиках не Уолт Дисней? — пробормотал Сэмми.
— Дисней или Фидель Кастро, если чеканка старая. А там что?
— Еще одна вышедшая из употребления монета, — сказала Пат, глядя, как Сэмми бежит к Элу.
— Нет, — сказал Эл, рассматривая монету, — прошлого года, с датой. Ее примут где угодно. И телевизор примет.
— Тогда в чем дело? — робко поинтересовалась Эди Дорн.
— В том, что сказал Сэмми, — ответил Эл. — Там не тот профиль. — Он встал, подошел к Эди и вложил монету в ее влажную ладонь. — Ну-ка, на кого похож?
— Я… я не знаю.
— Прекрасно знаешь.
— Ну ладно, знаю! — Эди резко пихнула монету назад, с отвращением от нее избавляясь.
— Это Ранситер, — объявил Эл сидящим за столом инерциалам.
Спустя некоторое время раздался едва слышный голос Типпи Джексон:
— Внеси в свой список.
Эл опустился в кресло, машинально пододвинув к себе листок бумаги.
— Действуют два процесса, — сказала Пат. — Один — старение и износ. Это очевидно, и все со мной согласятся.
— А второй? — поднял голову Эл.
— Здесь я не вполне уверена, — ответила Пат, — но второй имеет отношение к Ранситеру. Думаю, нам стоит осмотреть остальные монеты. И бумажные деньги тоже.
Сидящие за столом полезли в бумажники, сумочки и карманы.
— У меня пятикредитная банкнота, — сказал Джон Илд, — с прекрасной гравюрой мистера Ранситера. А остальные деньги, — он еще раз пересмотрел содержимое бумажника, — остальные в порядке. Хотите взглянуть на пятикредитную купюру, мистер Хаммонд?
— У меня две таких же, — ответил Эл. — У кого еще? — Он обвел взглядом присутствующих. Поднялось шесть рук. — Итак, восемь из нас имеют то, что мы можем с некоторой натяжкой назвать деньгами Ранситера. Не исключено, что к концу дня такими станут все наши деньги. Ну, пусть через два дня. Как бы то ни было, ими можно пользоваться. Их примут машины и всевозможные аппараты, кроме того, ими можно отдавать долги.
— Боюсь, что нет, — пробормотал Дон Дэнни. — С чего ты взял, что это, — он постучал по лежащей на столе купюре, — то, что ты называешь деньгами Ранситера, примут хоть в одном банке? Это же не ценная бумага, правительство ее не выпускало. Это — игрушечные деньги, ненастоящие.
— Ладно, — Эл кивнул. — Может, и не настоящие, может, и не примут. Вопрос не в этом.
— Вопрос в том, — подхватила Пат Конли, — что нам надо определить, в чем суть второго процесса, заключающегося в различных проявлениях личности Ранситера.
— Да в этом и суть! — резко бросил Дон Дэнни. — В его проявлениях. Некоторые монеты устаревают, а на некоторых появляется профиль или портрет Ранситера. Знаете, что я думаю? Эти процессы идут в противоположных направлениях.
Один, можно сказать, уходящий, исчезающий. Это процесс первый. Второй — приходящий, становящийся. Но приходит то, чего никогда не было.
— Исполнение желаний, — едва слышно произнесла Эди Дорн.
— Что? — переспросил Эл.
— Может, Ранситер мечтал об этом, — пояснила Эди. — Чтобы его портрет печатали на ценных бумагах. На всех купюрах и даже на монетах. Это же величественно!
— А на спичечных этикетках? — поинтересовался Тито Апостос.
— Нет, на спичечных этикетках совсем не величественно, — согласилась Эди Дорн,
— Реклама пошла уже на спичечных коробках, — сказал Дон Денни. — Наверняка задействованы телевидение, газеты, журналы и почта. Все это так или иначе проходит через наш отдел рекламы. Ранситер никогда не придавал этому особого значения. Думаю, и на спичечные коробки он плевать хотел. Если бы таким образом проявлялась его душа, то скорее мы увидели бы его на экране телевизора, чем на монетах или спичках.
— Может, он уже давно на экране?
— Действительно, — живо откликнулась Пат Конли, — Ни у кого из нас не было времени посмотреть телевизор.
— Сэмми, — крикнул Эл, протягивая монету, — включи телевизор.
— Даже не знаю, хочу ли я смотреть, — прошептала Эди, когда юноша опустил монету и отступил в сторону, крутя ручку настройки.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Джо Чип, и Эл увидел его лицо.
— Выключи телевизор! — Эл вскочил и направился к Джо. Все замерли. — Что случилось, Джо? — Чип молчал, и Эл повторил: — Джо, скажи, что произошло?
— Я нанял корабль, чтобы долететь сюда, — хрипло произнес Джо.
— Ты и Венди?
— За корабль надо рассчитаться. Он на крыше. У меня не хватает денег.
— Вы сумеете выписать чек? — обратился Эл к Вальтеру У. Уэйлсу.
— В этих пределах я имею право распоряжаться фондами, — сказал адвокат, поднимаясь, — Я займусь кораблем, — взяв портфель, он вышел из комнаты.
Джо по-прежнему стоял на пороге. Элу показалось, что со времени последней встречи он постарел на добрую сотню лет.
— В моем кабинете… — Джо заморгал и отвернулся. — Не знаю, стоит ли… стоит ли на это смотреть. Когда я ее нашел, со мной был этот тип из мораториума. Он сказал, что ничего нельзя сделать. Прошло слишком много лет. — Джо повернулся и побрел к лифту. — По дороге сюда меня накачали транквилизаторами. Включили в счет. Должен сказать, чувствую я себя лучше. В некотором смысле я вообще ничего не чувствую.
Подошел лифт. Джо и Эл вошли внутрь, и до самого третьего этажа, где располагался кабинет Джо, никто не проронил ни слова.
— Не советую тебе смотреть, — пробормотал Джо, отпирая дверь. — А впрочем, как хочешь. Если я смог это перенести, то и ты выдержишь.
— Боже милосердный, — прошептал через некоторое время Эл. — Когда это произошло?
— По-видимому, все началось еще до того, как она добралась до моей комнаты. Мы, то есть директор мораториума и я, нашли в коридоре обрывки одежды. Следы вели к моей двери. Но в вестибюле с ней все еще было в порядке. Или почти в порядке. Во всяком случае никто ничего не заметил. А в таких солидных гостиницах за входом смотрят хорошо. И то, что она смогла добраться до моей комнаты…
