Владимир Кузнецов - Некрос: Языки Мертвых
- А Каменные Исполины? Откуда они взялись?
- Эн-Уру-Гал, обнаружив, что Шурру-Кин похитил его секрет, пришел в ярость. Только ему, богу подземного мира, было даровано Ану, создателем Вселенной, право распоряжаться и управлять потоками жизни. Он решил во что бы то ни стало вернуть похищенное. Он и его жена создали новое племя, невероятно могущественное, способное победить Шурру-Кина и уничтожить его империю. Но благословение Инанны все еще было с Древним Царем - богиня предупредила его об опасности и указала, откуда придет враг. На его пути, в номе Шадуппум, царь выстроил сторожевые посты - Сиденья Бессмертных Стражей и посадил на них свою гвардию - ждать нападения.
- И кто победил?
- Бессмертные Стражи остановили Каменных Исполинов. Хоть эта битва произошла тысячелетия назад, ее отголоски все еще слышны в этой земле - по ночам она стонет и содрогается, темная энергия смерти вырывается из трещин, поглощая все живое. Стражи ушли, а Шурру-Кин уверовал в собственную непобедимость. В те дни взбунтовался город Ниппур, которому покровительствовал сам Верховный Бог Энлиль, Владыка-Ветер, поставленный творцом Ану править над всей Землей. Древний Царь взял Ниппур штурмом и жестоко расправился с мятежниками. Более того, ослепленный собственным величием, он велел разрушить Э-Кур, Дом-на-Горе, главный храм Энлиля, чем прогневал Владыку. Инанна, внучка Энлиля, опечалилась и отвернулась от Шурру-Кина.
- Боги уничтожили его?
- Нет. Прошло много столетий, прежде чем Забытое Царство Аккада пало. Но сам Древний Царь не смог насладиться властью. Безумие охватило его, безумие и ненасытная жажда. Легенды говорят, что решив уподобиться богам, он поглощал жизнь непрерывно. Но это сделало его не богом, а безумцем, утопившим землю в крови. Кончилось все тем, что собственная гвардия сговорилась против него, пленила и отдала во власть Эн-Уру-Гала. Бог Подземного Мира торжествовал, но победа его была неполной. Секрет, который похитил Шурру-Кин, познали Тринадцать Бессмертных Стражей, а от них он постепенно распространился по всей земле, породив множество колдунов и захватчиков. В распрях, бунтах и междоусобицах пало Забытое Царство Аккад. Внук Шурру-Кина был вторым и последним его владыкой, тщетно пытавшимся вернуть милость богов. Тринадцать Бессмертных Стражей покинули Аккад, оставив его беззащитным перед набегами Каменных Исполинов. А те разрушили множество городов Забытого Царства и обложили другие данью. Никто не вспоминает Забытом Царстве сейчас, а столица его стерта с лица земли.
- Погоди, - не удержавшись, перебил я. - Не так давно я был в деревне, которая называлась Аккаде. Название похоже... Хотя она и не тянет на столицу древней державы.
- Погребенная деревня, - махнул рукой рассказчик. - Точного места, где стоял Аккад никто не назовет. Но все знают, что располагался он в тех краях. Оттого переселенцы и выбрали своей деревне это имя. Но хватит разговоров. Ты идешь в Неребтум?
- Зачем тебе знать? - ответил я вопросом на вопрос.
- Если хочешь попасть туда до наступления темноты, лучше поторопись. То, что я рассказал об этой земле - правда. Ночью здесь не выжить.
- А ты?
- Мне нужно всего лишь перейти реку. Я иду в Киш. Если он все еще стоит, конечно.
Он скинул рюкзак и спрыгнул вниз. Взвалив его на плечи, накинув поверх плащ, оперся на палку.
- Подожди! - окликнул его я. Он поднял голову. - Зачем ты рассказал мне все это?
- Ты спросил.
Я спустился на пару ярусов вниз.
- А если я захочу пойти с тобой в Киш?
Он какое-то время стоял молча, опираясь двумя руками на посох.
- Ты убивал других и поглощал их жизнь. Эта печать лежит на тебе и делает твой путь одиноким.
- Я защищался!
- Это не важно. У тебя нет иного пути, кроме пути Древнего Царя. И тебя ждет та же участь.
VI
Streets as cracks in the skin
To drink from the night itself
Webs of perdition - crush the rushing earth
The aching void lures - promising rebirth
"Order from Chaos"Я не стал ждать, пока он уйдет - просто вышел из игры. Стянул окулус, какое-то время сидел в темной комнате, тупо глядя в окно, за которым переливалась электрическими отсветами ночь. Город шумел за окном, негромко и монотонно: гудели машины, пульсировали где-то электронные басы, эхом отражались от бетонных многоэтажек чьи-то выкрики, смех. После мертвой тишины Шадуппума все казалось слишком громким. Слишком живым. Я поднялся, взял со стола мобильный. Половина двенадцатого. Пошел в туалет, потом долго держал голову под холодной водой. Все, надо спать. Хватит на сегодня.
Долго не мог заснуть - слишком шумно было. Ворочался с боку на бок. Наконец встал, пошел на кухню. Бегемот недовольно и сонно мяукнул, когда я включил свет. Начало второго. Нет, такими темпами мне до утра не дотянуть. К тому же, очень хотелось есть. Полез в холодильник, обнаружил там остатки колбасы и сыра. Вытащил из шкафа успевший слегка зачерстветь хлеб, соорудил себе бутерброд, сунул его в микроволновку. Поставил чайник, подготовил поршневой заварник. Бегемот выбрался из своего кубла под батареей, потерся о ногу. Я отрезал ему кусок колбасы, бросил в миску. Кот поглядел косо, подошел, понюхал... есть не стал. Я залил чай кипятком, достал из микроволновки бутерброд.
Еда особого удовольствия не принесла - хрящи в колбасе застревали в зубах, сухой хлеб ранил небо, сыр потек и выпачкал пальцы. И все же, горячее внутрь согрело и успокоило. Я вернулся в кровать, бросив грязную посуду на столе.
Утром проснулся с тяжелой головой, как после похмелья. На завтрак обошелся яичницей, вышел в магазин возле дома, купил свежего хлеба. К девяти утра уже сидел за компьютером, глядя на загрузочный экран Abruption.
Все еще сидел на третьем сверху ярусе пирамиды. Вокруг было светло - похоже, ночь миновала пока я был офф-лайн. Оно и к лучшему. Спустился вниз, не спеша побрел по дороге. Срывался мелкий дождь, пока еще слишком слабый, чтобы обращать на него внимание. Вскоре, местность изменилась: редколесье и ступенчатые пирамиды уступили место плоской как стол степи, густо заросшей высокой, желтой травой. Кажется, трава уже давно высохла и отмерла - она легко ломалась в руках, листья крошились пальцами в труху. Пройдя метров пятьсот, не больше, я увидел вдали город, обнесенный стенами из бурой глины. Над ним поднимались, сливаясь в одно облако, множество дымных струй. Дорога, по которой я шел, влилась в другую, более торную, с глубокой, утоптанной колеей. Я обогнал одинокую телегу, нагруженную какими-то мешками. Ее возница, сгорбленный, сутулый крестьянин, проводил меня тяжелым взглядом из-под низко надвинутого капюшона.
Ворота Неребтума были раскрыты. Высокие, окованные темным железом, они были украшены поблекшей росписью, изображавшей крылатых существ с туловищами льва и людскими головами, бородатыми в высоких цилиндрических шапках. Стражники на воротах встретили меня молчанием и пристальными, подозрительными взглядами. Они были одеты в длиннополые кольчуги со стальными пластинами на груди и остроконечные шлемы с личинами и кольчужными бармицами. На широких кожаных поясах висели длинные мечи, Руки сжимали круглые железные щиты и короткие, чуть выше роста, копья с гранеными наконечниками. Стража, больше подходящая дворцу, чем воротам.
Внутри город напоминал муравейник. По узким, извилистым улицами, часто скрытым навесами или выступающими балконами верхних этажей, бродило множество грязных, оборванных людей, занятых какими-то одним им ведомыми делами. Прямо на земле какие-то нищие продавали невообразимый хлам - старую посуду, вылинявшие обноски, растоптанные до бесформенности сапоги. Одни сидели молча, уставившись в землю и скрыв головы под капюшонами. Другие кричали, как ненормальные, хватали прохожих за одежду, тянули к себе, бормоча что-то непонятное. Я видел их руки - вспухшие, с пятнами на коже, отслоившимися ногтями, струпьями неведомой заразы. Лица были не лучше - отекшие, морщинистые, глубоко запавшие глаза воспалены и гноятся. Какие-то лежали прямо в грязи - не поймешь, спят или умерли уже. Дети, чумазые, костлявые, одетые еще хуже взрослых, копошились у своих домов, игрушки их - грязь и мусор, глаза кажутся особенно крупными и белыми на фоне худых, темных лиц.
Продвигался дальше, вглубь лабиринта тупиков и проулков. Предсказуемо, ближе к центру улицы стали просторнее, а дома - больше. Только нищих меньше не стало. Весь город насквозь пропитался их вонью и сам стал похож на огромного нищего. Но появились в толпе и одетые приличнее - в дорогих камзолах, расшитых и отороченных мехом плащах, в бархатных беретах с перьями. Таких всегда сопровождали люди с оружием - панцири, шлемы, короткие мечи, факелы в железных корзинах на длинных древках. Странно, но огонь здесь жгли везде, невзирая на то, что стоял день, и света было достаточно. Огонь горел в знакомых светильниках у входов в дома, факелы и светильники носили с собой многие горожане. Что это - суеверие или необходимая предосторожность?
