Уильям Гибсон - Джонни Мнемоник
– Ты даже не подозреваешь, – сказал Ральфи неожиданно усталым голосом, – в какое дерьмо ты только что вляпалась.
– Что, серьёзно? Детектив. Меня так возбуждают разные детективные истории. Например, почему твой друг здесь ведёт себя так тихо. Будто замороженный. Или для чего нужна вот эта штуковина, – она держала миниатюрный пульт, который непонятно как вытащила у Льюиса. Ральфи выглядел больным.
– Может быть, ты хочешь получить четверть миллиона, отдать это мне и сходить прогуляться? – Жирная ладонь поднялась, нервно провела по побледневшему худому лицу.
– Чего я хочу, – сказала она, щёлкнув пальцами, и пульт стал крутиться, поблёскивая, – это работу. Контракт. Твой парень повредил себе запястье. Но четверть сойдёт для аванса.
Ральфи резко выпустил воздух из лёгких и начал хохотать, демонстрируя зубы, которые не поддерживались на уровне стандартов Кристиана Уайта. Тут она отключила прерыватель.
– Два миллиона, – сказал я.
– Мой человек, – сказала она и засмеялась. – Что в сумке?
– Дробовик.
– Грубо. – Это мог быть и комплимент.
Ральфи промолчал.
– Зовут Миллионс. Молли Миллионс. Хочешь убраться отсюда, босс? Люди начинают оборачиваться. – Она поднялась. Она носила кожаные джинсы цвета высохшей крови.
И в первый раз я увидел, что зеркальные очки были хирургической накладкой, их серебристый металл плавно поднимался с её высоких скул, словно запечатывая глаза в глазницах. Я увидел в них двойное отражение своего лица.
– Моё имя Джонни, сказал я. – Мы возьмём мистера Фэйса с собой.
Он ждал нас на улице. Выглядел, как обычный Тех-турист, одет в синтетические шорты и дурацкую гавайку, покрытую рекламами самого популярного микропроцессора его фирмы; уютный типичный маленький человечек, такой скорее всего закончит свой путь, свалившись пьяным на стойку бара, где подают миниатюрные рисовые крекеры с гарниром из водорослей. Он выглядел в точности как человек, который будет петь гимн корпорации и плакать при этом, будет бесконечно трясти руку бармену. И сводники, и спекулянты оставят его в покое, заклеймив прирождённым консерватором. Неспособный на многое и осторожный с кредитом, когда он есть.
Впоследствии я догадался, что они ему ампутировали часть большого пальца левой руки, где-то за первым суставом, и заменили его пустотелым протезом, в котором были спрятаны катушка и раструб из псевдоалмазов Оно-Сендай. И аккуратно намотали на катушку три метра мономолекулярного волокна.
Молли отправилась что-то выяснять с Сёстрами Магнетической Собаки, и дала мне шанс вывести Ральфи за дверь с помощью спортивной сумки, прижатой к его пояснице. По-моему, она их знала: я слышал, как темнокожая рассмеялась.
Я рефлексивно взглянул вверх, – может быть, потому, что никак не могу к этому всему привыкнуть: к парящим аркам света и росчеркам теней от геодезики над ними. Может быть, именно это и спасло мне жизнь.
Ральфи продолжал шагать, но не думаю, что он пытался убежать. Думаю, он сразу сдался. Возможно, он успел догадаться, с чем мы столкнулись.
Я опустил взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он разваливается.
Если прокрутить плёнку назад, можно увидеть, как Ральфи делает шаг и в это мгновение маленький Тех, улыбаясь, выскальзывает ниоткуда. Имитация поклона, и большой палец его левой руки отваливается. Настоящий трюк иллюзиониста. Палец повисает в воздухе. Зеркала? Проволочки? Ральфи останавливается, спиной к нам, тёмные полумесяцы пота проступают в подмышках его светлого летнего костюма. Он знает. Он должен был знать. И тут этот смешной кончик пальца, тяжёлый как свинец, описывает дугу, как в цирковом фокусе, и невидимая нить, соединяющая его с ладонью убийцы, проходит сбоку через череп Ральфи, немного выше бровей, как хлыст огибает всё тело и опускается, рассекая грушевидное туловище по диагонали от плеча через грудную клетку. Разрез настолько тонкий, что кровь не брызнула до тех пор, пока не дали осечку синапсы и первые судороги не подчинили тело гравитации.
Окутанный розовым облаком, Ральфи развалился на части. Три куска плоти покатились по булыжной мостовой. Абсолютная тишина.
Я поднял спортивную сумку. Отдача чуть не оторвала мне запястье.
Как будто шёл дождь; потоки воды лились каскадом с лопнувшей геодезики и падали на плиты позади нас. Мы притаились в узком проёме между хирургической и антикварной лавочками. Она просто выставила край зеркального глаза из-за угла и сообщила, что перед Дромом стоит модуль Фольксваген с мигалкой. Они счищали с мостовой Ральфи. Задавали разные вопросы.
Я был весь покрыт опалённым белым пухом. Теннисные носки. Спортивная сумка превратилась в изодранный пластиковый наручник вокруг запястья.
– Не пойму, чёрт возьми, как я мог промахнуться.
– Потому что он быстрый, очень быстрый. – Она сидела на корточках, обняв руками колени, и раскачивалась на каблуках взад-вперёд. – Его нервная система перевозбуждена. Заказная сборка. – Она ухмыльнулась и слегка взвизгнула, демонстрируя восторг. – Я собираюсь заполучить этого парня. Немедленно. Он – номер один, самый дорогой, самый лучший, произведение искусства.
– За два миллиона этого парня ты получишь возможность вытащить отсюда мою задницу. Твой приятель большей частью выращен в пробирке в Чиба Сити. Он киллер у Якудз.
– Чиба. О да. Видишь, Молли тоже была в Чибе. – И она показала мне свои ладони, слегка разведя пальцы. Длинные и тонкие пальцы, очень белые в сравнении с ярко-красными полированными ногтями. Из укрытий под ногтями выступали десять лезвий; каждое – узкий обоюдоострый клинок из голубой сверкающей стали.
Я никогда не проводил много времени в Ночном Городе. Здесь никто не платил мне достаточно для того, чтобы я об этом помнил, и многие из них платили за то, чтобы о них забыли. Поколения метких стрелков долбали по неону до тех пор, пока ремонтники не плюнули на свою работу. Даже в полдень световые дуги были пепельно-чёрные в сравнении с бледнейшей из жемчужин.
Куда податься, когда богатейшая криминальная организация мира пытается нащупать тебя своими спокойными длинными пальцами? Где скрыться от Якудз, которые настолько могущественны, что владеют трансляционными спутниками и как минимум тремя шаттлами? Якудзы – настоящая межнациональная корпорация, как Ай-Ти-Ти и Оно-Сендай. За пятьдесят лет до моего рождения Якудзы уже поглотили китайские Триады, Мафию и Юнион Корс.
У Молли был готовый ответ: Ты прячешься в Аду, в самом нижнем круге, где любое действие извне создаёт быстро расходящиеся концентрические волны сырой угрозы. Ты прячешься в Ночном Городе. Ещё лучше, ты прячешься над Ночным Городом, потому что ад вывернут наизнанку и дно его котла касается неба – неба, которое Ночной Город никогда не видит, потея под своим покрывалом из акриопластика – наверху, там, где Прим Техи притаились в темноте подобно горгулам, прилепив к губам контрабандные сигареты.
У неё был также ещё один ответ.
– Итак, ты прочно и надёжно заперт, Джонни-сан? До той программы никак нельзя добраться без пароля? – Она увела меня в тень, которая ждала за освещённой платформой Трубы. Бетонные стены были покрыты слоями граффити, накопившимися за многие годы, закрученными в единую метакаракулю гнева и нигилизма.
– Хранящаяся информация загружается через каскад модифицированных микрохирургических протезов. – Я протараторил сокращённую версию моей стандартной рекламной легенды. – Код клиента хранится в специальной микросхеме; кроме Спрутов, о которых в нашей профессии не любят говорить, не существует путей доступа к кодовой фразе. Её нельзя раздобыть с помощью наркотиков или пыток. Я её не знаю, никогда не знал.
– Спруты? Такие извивающиеся твари с массой рук? – Мы вышли на пустынный уличный рынок. Фигуры в тени наблюдали за нами через импровизированную площадь, заваленную рыбьими головами и гниющими фруктами.
– Сверхпроводниковые квантовые детекторы возмущений. Использовались во время войны для обнаружения подводных лодок и блокады вражеских киберсистем.
– Что, правда? Военные штучки? Со времён войны? А Спрут прочтёт эту твою микросхему? – Она остановилась, и я почувствовал на себе её взгляд, скрытый двойными зеркалами очков.
– Даже самые примитивные модели могут измерять магнитное поле мощностью в одну миллионную от земного; это как подслушивать шёпот на ревущем стадионе.
– Полиция уже может делать такое, с лазерами и параболическими микрофонами.
– Но, тем не менее, ваши данные в безопасности. – Профессиональная гордость. – Никакое правительство не позволит своим полицейским использовать Спрутов, даже в интересах безопасности. Слишком велик риск конфликтов между различными службами; они могут устроить что-то вроде Уотергейта.
