Александр Шакилов - Профессионалы
– Оба-сан, не надо, не надо, бабушка! Не волнуйся, тебе нельзя, оба-сан… – весьма симпатичная девица, на вид лет восемнадцати-двадцати, обнимает перечницу б/у за плечи. – Не надо, он сделает всё, что сможет… Действительно сделает! Он же!..
Она хочет сказать «герой»? Или даже «великий принц Ямато-такэру»?
Бабка рыдает:
– Юрико, он же подонок! Как твой отец! Посмотри на него, Юрико! Подонок! Сгорит всё! Всё! Столько лет… И на телевизор большой копили!!.. и холодильник… и копили… и большой…
– Успокойся, нельзя…
Ты – белая повязка давит на виски – замечаешь взгляд этой миленькой девочки: надежда и обожание – такой мужчина, сильный, красивый, спасёт, выручит, в беде не оставит. Нормальный взгляд. И ещё немножко, в довесок: а как с ним?.. ну… вы понимаете… вот бы в кино пригласил, темно, романтика, туда-сюда…
…бледно-розовые нити тянуться от бровей красотки – к твоим ресницам и ниже, оплетают, вяжут, дёргают и валят – с размаху, плашмя, на асфальт – судьба, по-другому никак, смирись, прими, наслаждайся…
И дёргает сердечко, твоё, чьё ж ещё: а ведь нэко о-го-го и кися знатная, да-да, симпатичная девуля и даже очень – чёрные волосы пышно усыпали плечи, глазёнки голубые в пол-лица, соски приятно округлой груди едва не протыкают тонкую ночную рубашку.
…за руки, под луной…
…первый робкий поцелуй…
…обручальные кольца…
…купить сыну тетрадки в клеточку…
Взгляд – синтетический, с гипноэффектом: лазерная система через зрачки излучает световые импульсы определённой частоты, импульсы, измельчающие мозги оппонента в фарш, из которого можно вылепить всё, что угодно – и если надо, зажарить: хрустящая корочка, ням-ням. Глазёнки в пол-лица? – отличная маскировка. Аниме-мода почему-то очень популярна среди японской молодёжи. Твои страдающие от гормональных всплесков соотечественники обожают прятать типично азиатские очи под красивыми, но весьма неправдоподобными иллюзиями-голограммами – и получается: голубые радужки едва не наползают на уши.
Гипноэффект? – под луной, поцелуй, кольца в клеточку?..
Ха!!
Похабно, дебильно скалясь, ты хватаешь девочку за грудь: жмёшь, тискаешь, щупаешь. И ныряя под локоток, ускользаешь от пощёчины.
– Подонок! Мразь! Ненавижу! П-пож!-жар!!-рный! – последнее выплёскивается из её пухлых губок, как бэнто в алюминиевый чан для отходов, предварительно раскалённый ацетиленовой горелкой: пш-ш-ш!.. – ПРОФЕСССИОНАЛЛ!!!
Ацетиленовой горелкой?.. Надо же – такое в голову лезет, не вовремя, чёрти что…
Толпа молча раздвигается. Не глядя под ноги, ты шлёпаешь по лужам – скоро осень: месяца через два. Редкий слабосильный дождик не спас город от жары лета-нацу. В плаще парко, но плащ есть символ принадлежности к особой касте.
– Молодой человек, а нельзя ли побыстрее?! – толпа дублирует возмущённое эхо. Звук отражается от твоего затылка, частично поглощается, частично сползает по позвоночному столбу и теряется где-то в демисезонной подкладке нижнего белья.
Треск зубов, хруст челюстей, мелодия самопожирания. Если задать аксиомой предел биологического существования – вся жизнь приравнивается к уничтожению себя, любимого. Ах, как высокопарно сформулировано, тьфу! – и растереть!
– Осс, – Ты киваешь Джамалу Судзуки, участковому стрелку-лейтенанту; тебе не единожды приходилось встречаться с ним по долгу службы и не только: оформление всяческих бумажек, актов и прочих бюрократических заморочек плюс трёп под пиво и общие знакомые. – Как жизнь?
– Яххо. Нормально, – Джамал, сдвигает фуражку козырьком на ухо и поправляет смоляные волосы, прилипшие к влажному виску. – Хисасибури дэсу… А у тебя? делишки? пучком? Цветёшь и пахнешь?!
– Я нормально и ещё лучше!
Сейчас – только работа, ничего личного: чистое, не омрачённое приятельством взаимное равнодушие: пустые фразы ритуала – порядок, норма, проценты плана по отправлениям обрядов в текущем квартале.
Вот только дом горит. И огнетушителем, обычным любительским огнетушителем, здесь не обойтись.
Сегодня Джамал работает в паре со своей любимой СВД. Классика жанра: уничтожение движущихся, открытых и одиночных целей. В частности фениксов, хе-хе. Иногда лейтенант Судзуки веселится, и на отстрел пылающих профессионалов берёт антиквариат времён Второй Мировой войны – древнюю, испытанную боями в Финляндии СВТешку. Иногда – проверенную Кавказом ВСК-94. А бывает и развлекается старинным французским мушкетом.
Пожар. Рядом. Живёт, дышит.
И ты радостно кричишь:
– Тадайма! Я вернулся, я дома!
Треск зубов, хруст челюстей – огонь отвечает:
– Окаэри насай. Добро пожаловать домой…
Ты голоден, тебе хочется есть. Отринь суетное – и насытишься. Ни друзей, ни привязанностей, дети это хлопоты, детей не надо… Ты никому не нужен, тебя никто не любит, и даже сурово наоборот – откровенно ненавидят и люто боятся – ты же пожар!-ный.
Как хлыстом по лицу – крик:
– Тварь, ну чего ты ждёшь!.. Ублюдок нэдзуми и кумо!.. Помесь крысы и паука!!
Ну, бабка, ну, перечница!..
Шаг.
Шаг.
Шаг.
Ресницы заворачиваются кверху и обугливаются. И зеркало-глюк. Огромное. Первый признак грядущей трансформации. Смотри на себя, это я, это ты, это мы. Ты голоден? А я отражаю преломлённый свет, но – уже не тебя. Ты… – да вот он ты, любуйся. Сквозь слёзы – водопадом -…
– дым!
Чёрный!
Копоть.
Пот горным селем омывает отроги лопаток и перевалы ключиц, и увлажняет долину живота – горячая рубашка липнет расплавом, не отодрать, тлеет плащ в подмышках. Ты с сожалением роняешь зажигалку, подаренную мамой на двадцатилетие – ведь поцарапается об асфальт! А по-другому – расплавится.
Судорогой сводит косые мышцы живота – не первый, но пока ещё нежный позыв голода. Ты падаешь на колени, вдавливая мизинец вместе с тканью и мягкой пластмассовой пуговицей в пупок. Чуток отпускает, но ты не обольщаешься – дальше хуже. Будет. Значительно хуже.
Голод, го-о-о-о-л-лод-ддд!!
Гарь.
Пепел.
Обожжённые щёки.
Ты достаёшь из кармана шоколадку, половина размазывается по фольге. Течение воздушных потоков внутри пылающего здание непредсказуемо: резкие перепады давления, попробуй, угадай?! Язык пламени шаловливо высовывается из губ подъезда и облизывает тебя с головы до ног: волос больше нет, плащ горит, синтетика липнет к бордовому эпидермису.
И это больно. Действительно больно.
Но! – голод! ГОЛОД!!! И только что ты-пожар попробовал себя-плоть, и это было вкусно, да-да, вкусно. Пальчики – ням-ням! – и нет больше рисунка отпечатков. Нос – запахи исчезли – сразу: были, и нет уже – золотая проволока стекает по обнажённым косточкам челюстей.
Хр-р-р! – Будда, прости чревоугодника. Меню гурмана: дым, копоть, гарь и пепел – ой как хочется, а нельзя. Себя? – себя можно, себя даже нужно. Но…
…ты знаешь, сколько не терпи, а придётся укусить, отхватить кусок потолще, пожирнее. Быстрее! – мясо отваливается от костей. Пока есть мышцы – быстрее!
Шевели булками!
Второй этаж.
Пузырями краска на стенах – была, ты чувствуешь её тень, её сожжённый состав, химию. И обугленные до металла перила – красные. Пятки остаются на ступеньках – отломались.
Третий.
Может, хватит? Пора бы показать себя в пролёте окна…
Пора?..
Будда, как не хочется!!
Оранжевое облако, и наклониться бы, плавно уйти… Нельзя. Правую руку унесло, шмякнуло о бронированную дверь чьей-то недешёвой квартиры. Плохо – ты же не левша, очень плохо…
Четвёртый. Отпала голова. Уже не больно – так, неприятно чуть-чуть. Слегка.
Пятый. Всё, выше не получится. На четвереньках вползаешь в прогоревший косяк. Вместо лёгких – парующий ливер жареного пирожка. Горит побелка. Ещё чуть-чуть! – а не дойти. Ты укладываешься на пол – паркет под тобой вспучивается девятым валом. Ничего, бывает. Прикусить бы язык – но голова… где голова?! – пепел! – и ждать… недолго…
Всё. Трансформация.
Нужный поток выносит тебя на балкон.
Ты – чистая плазма. Ты – обнажённый голод. А вокруг столько пищи… столько пищи!! Дотянуться до соседней пагоды? Или подмять панельную высотку?! Высотка больше, а кирпич – вкусней… А?..
Ага.
А ведь ещё нетронуто, не надкушено левое крыло этого – этого! – дома!!
– Смотрите!! Не-человек! Оборотень! Исчадье ада!!
– Феникс!!
– Профессионал!!! Хэнгэёкай!!!
– А-а!!
– …куда смотрит полиция?! Стреляйте быстрее!!
И, правда, куда?
И кого ОНИ, любители, ожидали увидеть в огне? Карлсона? Мери Попинс? Дзасики-Вараси?..
Стреляйте быстрее?! – хе-хе! – vox populi, vox dei…
Упс!.. – Джамал поднимает винтовку, блики от линз прицела – вот-вот тебя пощупают серебром, каким обычно ласкают всех активированных…
…добропобедных мучеников.
Палец Джамала мягко тянет спусковой крючок…
Звук – громкий. И боль. Другая, приятная: холод. И пустота – где-то ря-а-адом.
Смерть? Скорее бы… Давно… пор-ра-а…
