Алексей Махров - Бредун 2
– Так что же мне делать, дядя? – закусил губу Пашка. – Ведь если я откажусь от дуэли, Танцор прославит меня на всю округу как труса. Да и пули в спину мне тогда не миновать…
– Выход один – драться! – решительно сказал Мозголом. – Но на наших условиях! Стреляться шагов с тридцати – ты на такой дистанции укладываешь пули в круг, который можно накрыть ладонью. А поскольку, набедренной кобуры у тебя нет, да и навыками быстрого выхватывания ты не владеешь – стреляться из калашей! Навскидку, по сигналу, одиночными!
– Ну… да, это прокатит! – подумав, согласился Пашка.
– Я знал, что ты не сдрейфишь! – одобрительно хлопнул его по плечу Андрей. – Ты мне сейчас своего отца напомнил – он всегда перед боем балагурил, а потом вдруг затихал. И ты сейчас резко успокоился. Глаза заблестели! Эх, все-таки гены – великая вещь!
Паша хотел узнать, что это за гены такие и каким боком они имеют отношение к ним с отцом, но вместо это спросил про более насущное:
– Так ведь наши автоматы в оружейке у шерифа! С этим как?
– Говно вопрос! – усмехнулся Андрей. – Вот прямо сейчас встанем и пойдем к шерифу. А кабатчику здешнему накажем, чтобы, когда к нему Танцор вломится, посылал его за нами.
Мозголом подошел к стойке и сказал пару слов хозяину кабака. После чего решительно схватил Пашку за локоть и выволок на улицу.
Мухосранск был небольшим городишкой, имевшим всего одну улицу, поэтому выйдя из кабака они сразу очутились на центральной транспортной артерии этого мегаполиса. Вдоль главной улицы выстроилось три десятка деревянных зданий, в два-три этажа. Причем примерно половину из них занимали питейные заведения. Вторая половина принадлежала богатым перекупщикам, представителям контролирующих городок кланов. Бордели стыдливо размещались в переулках.
Улица была довольно широкой, метров двадцать и вдоль нее по всей длине стояли разномастные автомобили. И мощные армейские трехосные грузовики торговых партий и латаные-перелатаные легковушки аборигенов. И блестящие джипы местных шишек. По деревянным тротуарам ленивой походкой двигались десятки бредунов. Они переходили из кабака в кабак, изредка ныряли в переулки к девочкам, возвращались, снова пили, ели, общались между собой, шутили, смеялись, пели, орали, дрались. В общем, отдыхали. От рукопашных и поножовщины здесь никто не был застрахован, но перестрелок с использованием автоматического оружия и крупнокалиберных пулеметов отцы города не допускали – всё это оружие под расписку сдавалось шерифу на весь срок пребывания в городе. А команда шерифа гарантировала торговым партиям безопасность от внешнего вторжения. Но, вообще, главной защитой таких городков был авторитет контролирующих кланов. Мелкие шайки диких бредунов просто опасались связываться с крупными бандами, имевшими на вооружении бронетехнику, артиллерию и сотни бойцов в строю.
Дядя с племянником такой же ленивой, как у большинства окружающих, походкой дошли до центральной «площади» – здесь стоял дом шерифа, называемый всеми участком или околотком, и проезжая часть расширялась до тридцати метров. К тому же на этом участке улицы было запрещено оставлять машины. У входа в околоток Паша с Андреем остановились и Мозголом цепким взглядом окинул панораму Мэйн-стрит в обе стороны.
– Вон они, голубчики! – дядя подбородком указал на кучку молодых людей, вышедших из переулка в полусотне метров от них.
Пашка из озорства помахал задирам рукой и вслед за дядей нырнул в дверь.
Околоток представлял собой просторное помещение с высоким потолком. Его архитектура в принципе копировала архитектуру кабаков. На месте кухни располагалась оружейная кладовая, а вместо номеров для постояльцев на втором этаже – кабинет шерифа, канцелярия и комнаты сотрудников. Только барная стойка стояла на том же месте, но вместо бармена за ней стоял помощник шерифа, который принимал и выдавал оружие вновь прибывшим и отъезжающим из города. В большом переднем зале околотка всегда толпилось по десятку солидных мужчин – именно здесь, а не в кабаках, начальники торговых партий и представители кланов обменивались новостями и конфиденциальной информацией. Простые бредуны попадали сюда только принудительно, в случае крупных правонарушений.
При появлении посторонних шум голосов мгновенно стих, но тут же возобновился. Посетители отлично знали как самого Мозголома, так и его племянника. И считали их своими. По-видимому, здесь уже слышали о вызове на дуэль, поэтому во взглядах присутствующих, скрестившихся на Пашке, читалось любопытство и предвкушение зрелища. Однако подходить к нему и что-либо спрашивать народ посчитал дурным тоном.
Андрей и Пашка прошли прямо к стойке. Стоявший за ней помощник шерифа, ражий детина, имени которого никто не знал (он откликался на кличку «Большой»), выпрямился, увидев Скорострела, и затем, ни слова не говоря, достал с полки автомат и аккуратно положил его перед бредунами.
– Твой ствол, Скорострел, – вместо приветствия буркнул Большой.
– И тебе привет, Большой! – вежливо кивнул Мозголом. – Я так понимаю, что старший в курсе?
– Он в курсе и не возражает, – кивнул Большой. – Кто вам может запретить убивать друг друга? Только стреляться будете в лощине за городом. Двое наших проводят и проследят за порядком. Ну, чтобы вы там все не передрались… Хотя особо усердствовать не будут – захотите свести счеты на месте – валяйте.
И такая «демократия» ствола и кулака повсеместно процветала во всех бредунских общинах. Кто им сторож?
Тут двери околотка распахнулись и внутрь ввалилось полдесятка молодых парней. Заходили они с шуточками-прибауточками, но внутри помещения сразу замолчали. Еще бы – здесь одновременно находилось несколько авторитетов, в том числе и представитель их собственного клана. Большой тут же выложил на стойку оружие Танцора – новенький щегольский АК-74, увешанный всякими тактическим фонариками, лазерными целеуказателями, коллиматорными прицелами и прочей байдой, которую так любят молодые глупые щеглы. В сравнении с лежавшим рядом потертым и поцарапанным АКМом Пашки, автомат Танцора выглядел наряженной новогодней елкой.
– Твой ствол, Танцор, – «поздоровался» с вошедшим Большой.
– А? – удивился Вася. Он явно не ожидал, что ему с ходу сунут в руки автомат. Рассчитывал на долгую ругань, с оскорблениями, хватания за пистолет и нож и, в финале, дурацкую опереточную дуэль.
– Владимир Владимирович распорядился, – спокойно пояснил Большой. – Хватай ствол и топай за город. Мои ребята проводят.
– Владимир Владимирович? – оторопел Вася-Танцор.
– Ага, он самый, шериф наш, – в равнодушном голосе Большого проскользнула издевка. – Давай, топай!
Все участники будущей дуэли вышли из околотка и, под предводительством двух помощников шерифа потопали за город. В лощину, где обычно испытывали выставленные на продажу стволы и пристреливали купленные. Слух о «начале» мгновенно облетел городок и к процессии, кроме авторитетов, присоединилось по пути немало выползших из кабаков бредунов. К моменту прихода к месту будущего поединка, дуэлянтов окружала толпа в сто человек.
Места на стрельбище распределили по жребию – никому из участников не хотелось стоять спиной к мишеням. Но все-таки эта сомнительная честь досталась Пашке.
Места на стрельбище распределили по жребию – никому из участников не хотелось стоять спиной к мишеням. Но все-таки эта сомнительная честь досталась Пашке. Стреляться договорились на пятидесяти шагах, тремя патронами, по сигналу помощника шерифа.
Зрители разошлись в стороны, оставив дуэлянтов в широком коридоре. Скорострел был совершенно спокоен, чему уже давно не удивлялся – такое состояние, действительно, накатывало на него перед каждым боем. И у отца было похожее. Что там дядька говорил о каких-то генах?
Вася наоборот – сильно нервничал. Он побледнел, его руки не могли успокоиться, почти неосознанно от владельца перебирая автомат, бессмысленно щелкая переводчиком-предохранителем. А изо рта Танцора в это время доносилась тупая и монотонная ругань, но постепенно смолкла и она.
Всё дальнейшее произошло за пару секунд. Секундант махнул рукой, с зажатым в ней платком. Пашка вскинул АКМ и поймал на мушку фигуру Танцора. С самого начала он решил бить одиночными. А вот Вася, в стремлении опередить противника, дал короткую, на все три полагающихся патрона, очередь от бедра. И промахнулся. Пули взбили землю метрах в семи от Паши, чуть не попав в зрителей.
А вот Скорострел попал первым же выстрелом, но из-за вбитой годами привычки работать дуплетом, тут же выстрелил еще раз. Танцор упал мешком, словно из его ног вытащили стержни. Продолжая держать противника на прицеле, Паша стал осторожно приближаться к нему. У него оставался еще один патрон и по условиям он мог добить раненого в любой момент.
На груди Танцора расплывалось кровавое пятно, но, как ни странно, он всё еще был жив и в сознании. Увидев над собой Скорострела, Вася хотел что-то сказать, но тут его глаза закатились, а тело мгновенно обмякло.
