Виталий Пищенко - Укус скорпиона
— Да.
— Боюсь, что вынужден вас огорчить. Обращаетесь не по адресу. Могу лишь сказать: сегодня утром мне позвонили и сообщили, что вместо Стефансона подыскали нового курьера.
— Курьера?! — ошеломленно уставился я на Стрэдфорда. Он тоже с некоторой долей удивления посмотрел на меня, а потом несколько раз задумчиво кивнул.
— Ну да, конечно, вряд ли кто-то мог рассказать вам о предстоящей работе.
— Совершенно верно. Мне только намекнули, что это как-то связано с «вирталом».
— Разумеется. Отдел, который я возглавляю специализируется на ВР.
— Но тогда почему курьером? — с некоторой долей обиды в голосе спросил я. — В этой области я не совсем дилетант.
— Ах вот что вас смутило, — улыбнулся Стэдфорд. — Это не то, что вы подумали. На какое-то время вам придется стать виртуальным курьером, впоследствии же, в достаточной мере проявив себя, вы сможете перейти в исследовательский отдел.
— Что означает «виртуальный курьер»? — прямо спросил я.
— Хорошо, — вздохнул Стрэдфорд. — Придется потратить несколько минут, чтобы ввести вас в курс дела. Так по крайней мере будет честно. Хотя к работе вы приступите не раньше, чем через месяц, но должны же понимать, к чему вас готовят.
— Вот спасибо, — прижав руку к сердцу, сказал я.
— Бросьте. Это, в конце концов, и в моих интересах, — не пожелав уловить иронию в моих словах, ответил он. — Итак, если вам известно, в настоящее время почта, телефон и даже радиосвязь постепенно умирают. Их почти полностью вытеснила связь компьютерная. Это и дешевле, и удобней, и дает возможность видеоконтакта абонентов. Но, увы, как и прежде, этот вид коммуникаций не защищен от прослушивания. Любой пакет информации можно перехватить и раскодировать.
— Это понятно, — кивнул я.
— Чтобы подобного не случилось, мы посылаем с особо секретными донесениями специального ВР-курьера. Так гораздо надежней, хотя, опять же, никто не застрахован от случайностей.
— Ясно, — задумчиво сказал я. — Курьер забирается в «саркофаг», и его личностная матрица, пройдя виртуальную реальность, проникает в нужную локальную сеть через Интернет или другую глобалку. Я правильно уловил суть дела?
— Почти. Только мы не можем рисковать, посылая в «вир-тал» личностную матрицу. Она ведь всего-навсего программный продукт, не способный видоизменяться.
— Что вы имеете в виду под видоизменениями? — спросил я.
— Матрица не имеет нужной гибкости. Будучи однажды запрограммированной, она остается неизменной, пока не будет внесена корректировка извне. Курьер же может превращаться в виртуальных мирах во что угодно: в поток частиц, например, в любой одушевленный или неодушевленный предмет…
— Ничего не понимаю, — сознался я, — Как можно превратиться в поток частиц?
— Не знаю, — пожал плечами Стрэдфорд. — Никто этого точно не знает. Мы еще не разобрались до конца в механизме или, точнее, способности человеческого организма к трансформациям в виртуальной реальности.
— ЧТО?!!
Казалось, земля разверзлась под моими ногами. На миг перед глазами возникло изуродованное лицо Маргарет Тревор. Я вспомнил об угрызениях совести, терзавших меня все эти месяцы, вспомнил суд, скорый, но справедливый, и еще я вспомнил святую мою веру в то, что я свершил правое дело, спасая нашу цивилизацию от полного хаоса. И теперь вот этот совершенно мне незнакомый человек говорит, что все было напрасно. Буднично и по-деловому говорит о проникновении людей в «виртал».
О Боже, какой же я кретин! Самонадеянный, безмозглый кретин… На что я надеялся? Что вместе с мисс Трэвор умрет и ее тайна? Глупец! Уж если какая-то жадная стерва смогла в домашних условиях состряпать преобразователь, так почему я решил, что до этого не сможет додуматься кто-то другой? Конечно, в Древнем Риме при всем желании не смогли бы соорудить паровой двигатель, а в средние века, скажем, пулемет. Но существует ведь закон диалектики: «Для каждого изобретения — свое время». И если уж это время пришло…
— Вам нехорошо? — Голос Стрэдфорда донесся до меня словно из тумана.
— А? Д-да… Пожалуй. Устал. Пожалуй, устал. Столько переживаний…
— Ну что ж, тогда отдыхайте. Располагайтесь как у себя дома.
— Но…
— Не волнуйтесь. Это комната для гостей.
— Я бы мог снять номер в гостинице.
— Это ни к чему. Тем более что завтра вас отправят в Кэмп-Пири.
— Куда?
— Завтра все узнаете.
— Но я думал…
— Не торопите события. Для того чтобы стать хорошим курьером, вам еще надо многому научиться. А теперь отдыхайте. Увидимся через месяц и тогда продолжим наш разговор.
Кэмп-Пири! Это резкое, острое как клинок слово для меня всегда будет ассоциироваться со сторожевыми вышками, провонявшей потом казармой, изнуряющей, вытягивающей все жилы жарой.
Кэмп-Пири! Это место, где заставляют забыть, что вы — человек, место, где вас стараются превратить в машину для убийства, марионетку, слепо выполняющую любые приказы кукловода-сержанта.
Кэмп-Пири! Это учебный центр ЦРУ, носящий конспиративное название «Ферма» и находящийся где-то в штате Виргиния. О более точном его расположении я понятия не имею. Меня привезли в этот заброшенный на край мира уголок на вертолете, ночью, высадили посреди бетонного плаца, и «вертушка» тут же убралась восвояси.
Я долго вглядывался в ночную мглу, пока не разглядел неясные очертания каких-то строений, длинных и приземистых, сторожевые вышки и еще что-то вроде высоченных антенн или шестов. Было тихо. Только где-то приглушенно лаяли собаки. Но вскоре я различил звук шагов. Луч фонарика уперся мне в лицо, и я опять ослеп.
— Эндрю Хопкинс? — прорычал кто-то у меня над ухом. Именно прорычал, так как человеческой речью это трудно было назвать.
— Да, — ответил я.
— Следуй за мной и смотри не сверни себе шею. Не лишай меня удовольствия сделать это самому.
Я открыл было рот, но потом захлопнул и последовал за ярким лучом фонаря словно моль, летящая на свет прожектора.
Так, молча, мы шли несколько минут, пока не приблизились к одному из приземистых строений. Скрипнула дверь.
— Выберешь пустую койку и ложись дрыхнуть, — снова пророкотал противный голос. — Завтра тебе предстоит тяжелый денек.
Я опять промолчал, переступая порог. В ноздри ударил ужасный запах никогда-не-стиранных-носков, и я чуть не задохнулся. Сзади раздался громкий хохот, и дверь захлопнулась. Стало еще темнее. Я вытянул одну руку вперед, второй же зажал нос и медленно двинулся невесть куда, надеясь, что мне удастся не впаяться во что-нибудь лбом. Но надежды, как известно, это одно, а реальность — другое. Через несколько шагов я врезался головой во что-то тонкое и металлическое.
— Какого черта? — недовольно проворчал над моей головой сонный голос. — Смотри, куда прешься.
— Извините, — ответил я. — Темень, как в преисподней, а мне нужно как-то отыскать себе койку.
— Новенький, что ли?
— Угу.
— Залазь на нижнюю. Тут свободно.
— Огромное спасибо.
— Не за что…
Я поправил рукой матрац, твердую, как камень, подушку и удивленно спросил:
— А простыни?
— Сегодня не дадут. Спи так, а завтра получишь. — И сразу над головой раздался могучий храп.
Я лег не раздеваясь. Шикарный костюм, подаренный мне Мактерри, остался в Лэнгли. Взамен него мне выдали пятнистую униформу цвета хаки да снабдили в придачу тяжеленными армейскими башмаками. Их, правда, перед тем как лечь, я снял. Попробуйте-ка уснуть с гирями на ногах.
Сон не шел долго. Я обдумывал услышанное от Стрэдфорда, прикидывал, каким образом могут взаимодействовать вымышленный и реальный миры. Не могло такого быть, но ведь было же! Сути происходящего понять я не мог, и это было неприятно. Я ворочался с боку на бок под тысячегласый храп и леденящие кровь стоны. Так, наверное, дремлют грешники в аду. С этой мыслью я и заснул.
Утром меня разбудили, наступив на руку. Я громко взвыл и с трудом разлепил веки. Шоколадная рожа, сверкая зубами, расплылась в широкой улыбке в нескольких дюймах от моего лица.
— Хватит дрыхнуть! — вымолвила она. — Подъем! Сержант не любит, когда опаздывают на утренний моцион.
Я ошалело крутил головой, ни черта не понимая: голые торсы, длинные черные трусы, скрип панцирных кроватей, топот кованых башмаков — где я? Негр тоже исчез, и я, сообразив, что остался в казарме совершенно один, тоже кинулся к двери сломя голову.
На плацу уже выстроились в шеренги несколько взводов, и я на миг растерялся, не зная, куда бежать. Послышались резкие отрывистые команды, затем последовала короткая пауза, и тут же десятки голов повернулись в мою сторону. В небо рванулся разноголосый хохот, но его сразу же заглушил громкий рык:
— Молчать!
Я узнал голос, встретивший меня ночью на этом плацу. Теперь появилась возможность разглядеть и его обладателя. Это был настоящий образец вояки: широкоплечий, приземистый, с крупным гориллоподобным лицом и наголо выбритым черепом — он на кого угодно мог навести страх. Прибавьте к этому массивную нижнюю челюсть, выпирающую далеко вперед, уши практически без мочек, прилепленные почти на темечке, маленькие серые глаза под бесцветными бровями — и тогда вы точно поймете, что перед вами сержант армии США. И я действительно не ошибся, на рукаве рубахи этой образины красовались сержантские нашивки.
