Андрей Васильев - Акула пера в мире Файролла. Два огня
— Я подумаю — если честно, таких речей от Хассана я вовсе не ждал. Я привык к его восточным закидонам, но тут он выдал совсем уж необычный монолог — Я обязательно подумаю о том, что услышал от вас.
— Ай, обманешь — отмахнулся ибн Кемаль — Выйдешь за порог и слова мои из головы выкинешь. Не спорь, так и будет. Я знаю. Я сам таким был. Я слушал своего наставника, кивал, а сам думал о том, что у меня своя голова на плечах есть, и я уже сейчас знаю и понимаю больше чем он. Прошли годы, и только сейчас я понял, как он хотел мне добра, делясь своей мудростью и как ему было больно видеть, что я не хочу пускать его слова в свое сердце.
Наверное, надо было сказать о том, что я‑то как раз пустил его слова в свое сердце, но что‑то мне досказывало, что я тогда по роже в третий раз за этот вечер получу. Не то, чтобы меня это пугало, но нафиг надо.
— А вот у меня вопрос — сказал я, поднимаясь с ковра — Можно?
— Спрашивай — милостиво разрешил ибн Кемаль.
— Четки ваши — я ткнул пальцем в направлении рукава — Они немного необычные…
— Это память — лицо Хассана озарилось доброй улыбкой — Память, да. Знаешь, хороших друзей найти непросто, а хороших врагов — еще труднее. Просто врагов — их очень много, бывает, что весь мир идет на тебя войной — но это не те враги. Они не заслуживают доброго слова. А бывает враг, которого ненавидишь — но безмерно уважаешь. Он ближе, чем женщина. Дороже, чем друг. Роднее, чем мать. И когда ты забираешь его жизнь, ты испытываешь такую пустоту, как будто ты себя убил. И наслаждение от того, что он мертв, а ты нет. Очень противоречивые чувства, но так оно и есть. Ты еще такого не испытывал, иначе бы по — другому смотрел сейчас на меня. Но когда‑нибудь ты поймешь, о чем я говорю. Но пустоты все же больше чем наслаждения, да…
— И? — сдается мне, что я угадал, из чего его четки сделаны…
— Пустоту надо чем‑то заполнять, и ты ищешь нового врага — пояснил ибн Кемаль и снова извлек четки на свет — И, убивая всякий раз новых и новых врагов, оставляешь себе их часть, например — фалангу пальца там, или кусочек лобовой кости… Приятно знать, что ты их не только убил, но и заставил себе служить после смерти. Есть в этом некая высшая мудрость.
Столько в его голосе было теплоты, столько нежности при упоминании давно мертвых людей, так ласково он оглаживал свои четки, что мне стало маленько не по себе. Не дай бог в жизни, я имею в виду, в той, в настоящей жизни с таким дедушкой столкнуться. Куда там Зимину или Азову до Хассана ибн Кемаля…
— Это да — я, поднатужившись, выдал улыбку — Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
— Хорошие слова — покивал Хассан — Ты придумал?
— Нет — потомтал головой я — Слышал где‑то.
— Я запомню их — Хассан щелкнул камушком четок и легко поднялся на ноги — Если решил идти — иди. И помни — тебе здесь всегда рады. За дело — не волуйся. Думаю, скоро ты услышишь печальную весть о том, что годи Талиен умер.
— Несчастья случаются — я скорчил печальную рожицу — И ведь совсем не старый еще дядька! Вот если бы не гадил людям этот годи, мог бы еще жить да жить.
— А не хотел бы ты присоединиться к моим детям? — когда я уже шагнул к двери, спросил Хассан — Они бы все подготовили, а ты бы забрал его жизнь сам? А?
Вам предложено принять задание 'Чистая смерть'
Данное задание напрямую связано с цепочкой квестов 'Охота на годи' и квестом 'Билет в один конец'.
Условие — дать согласие отправиться с ассасинами Хассана ибн Кемаля к лагерю Мак — Праттов и принять участие в подготовке и убийстве годи Талиена
Награды:
1000 опыта;
200 золотых
Получение первого квеста цепочки заданий 'Волки из замка Атарин'
В случае, если вы согласитесь на предложение Кровавого Хассана, награды за выполнение заданий из цепочки квестов 'Охота на годи' и квеста 'Билет в один конец' могут быть изменены, притом значительно.
Внимание!
Учтите, что выполнение этого задания обязывает вас постоянно нахоиться в группе ассасинов, служащих Хассану ибн Кемалю и откомандированных им на выполнение вашего поручения. Любая отлучка, кроме официального выхода из игры будет расценена как дезертирство, после чего данное задание, а также оба квеста, связанных с ним будут считаться проваленными. Минимальное ежедневное время нахождения в игре до момента выполнения задания или его провала — не менее шести часов по локальному исчислению.
Принять?
Заманчиво, заманчиво… Кабы не эта возня с печатями и не проделки Кролины — можно было бы вписаться. Это такое приключение, что даже мне, равнодушному, по сути, к игре человеку, интересно на него глянуть.
Но условия никак не позволяют этого сделать. Точнее — не условия, а вся та чехарда, которой пока конца и края не видать. Жаль. Вот правда — жаль.
— Нет, почтеннейший Хассан — абсолютно искренне вздохнул я и развел руки в стороны — У меня очень много дел, причем таких, от выполнения которых я не могу отказаться. Если бы это были дела, связанные с зарабатыванием золота — я бы плюнул и пошел с вашими детьми. Но здесь другое, тут выполнение обещаний, которые мной даны уважаемым людям, ответственность перед ними за свое слово — как я это могу отмести в сторону?
— Слово надо держать — погрозил мне пальцем ибн Кемаль — Ну, нет — так нет, чего уж теперь. Тогда — до встречи.
Он приобнял меня и проводил до дверей своей комнаты.
Страшненький старичок, прямо скажем — страшненький. Но какой душевный! Хотя, возможно, что все тираны, из серьезных, из тех, которые вошли в мировую историю, были такими же. Иван Грозный без того, чтобы перекреститься, ни одну казнь не начинал, Нерон актером любительского театра себя считал, Калигула — тот и вовсе лошадок любил. И только Ленин был гриб!
Вернувшись в замок, где уже зажглись факелы, а по стенам бродила ночная стража я было посмотрел на почтовый ящик, где наверняка скопилась очередная куча писем, но решил заняться ей завтра. Войду в игру минут за пятнадцать до назначенного времени и все прочту. Если совсем честно — я просто не хотел дополнительно себе настроение портить. Там же наверняка какая‑нибудь дрянь лежит, которая мне нервы поднимет, а у меня и так впереди еще негромкий бубнеж Вики, которая 'пошла в ванную на чуть — чуть, а я этим воспользовался и в свою игру сразу полез'. Понятное дело, что это не претензии, и уж тем более не скандал, но ей же надо выполнить свой священный женский долг и попилить меня? Без этого она уснуть не сможет, будет вертеться и кусать угол подушки — день‑то прожит зря. Выражаясь афористично — не поругались — день пропал, не помирились — и ночь даром пролетела. Так что с полчаса подобных нотаций впереди гарантированно, так что стоит ли усугублять это невесть какой корреспонденцией? Хотя — может и обойдется, придет Азов, и спасет меня от всей этой необходимой чепухи, которая, к слову, отчасти справедлива. Я про тотальное невнимание к своей дрожайшей половине, которая по моей милости вынуждена была одна багаж разбирать, а потом предаваться тоске и скуке. А что — все так. И я сбежал, и она одна багаж разбирала. Правда мне не совестно совершенно, но это уже другая история.
И я — не угадал. Судя по всему, никто ни в чем меня упрекать не собирался, и уж точно не скучал. Из кухни раздавался мелодичный звон бокалов, смех и гомон голосов. Сдается мне, там не только Азов, сдается мне, у нас гости. Однако — симптоматично, не в первый раз такое. Вот так в один прекрасный день выйдешь из игры, а из капсулы и не вылезешь — рога помешают. Шучу, шучу… А, может и не шучу, это дело такое.
У меня один приятель так супругу потерял. Он, правда, не по играм с полным погружением ударял, а по бильярду, зато через день и допоздна. Нравился ему бильярд. Реально — не по девкам шастал, не пиво дул, а по зеленому сукну шарики гонял. А вот жене его это не слишком нравилось. Она сначала это дело терпела, потом его пилила, потом даже пару скандалов закатила, а потом завела себе любовника. А еще немного времени спустя она к этому любовнику вовсе жить ушла. Он по ряду статей, и физических, и финансовых, уступал, конечно, моему приятелю, но зато вечером и ночью дома был, а не в 'американку' резался, что, видимо, в результате и решило дело.
Я выбрался из капсулы, пригладил волосы и пошел на кухню. Кого там еще‑то к нам принесло?
Естественно, что никого нового я на кухне не увидел. Почти все те же, все там же. Ну, понятное дело — у нас тут не дом, у нас тут клуб по интересам. Конкретно — у нас, поскольку за все это время я больше ни у кого в жилом помещении не был. В гости к нам все ходят охотно, но к себе не зовут. Да какой ходят — просто притаскиваются, когда хотят.
Вот и сейчас в кухню набилась до боли знакомая публика — Азов, который как раз опрокидывал в рот рюмку с настойкой, Генриетта Зимина с тарелкой клубничного варенья, которое она ела столовой ложкой, Валяев, который пальцами вылавливал огурец из банки и Костик, в руках у которого ничего не было, но немного пьяненький. Ну, и Вика, которая обреченно на все это смотрела, тревожно улыбаясь.
