Тимофей Царенко - Бессистемная отладка. Реабилитация
– Охренеть! И как ты собираешь валить рейд босса в пять раз тебя выше уровнем? О которого обломали зубы сильнейшие игроки континента? Который полностью игнорирует физический урон? С иммунитетом к тьме, холоду и воде? Это из того, что знаем. Еще он сопротивляется всем остальным школам магии, восстанавливает жизнь, сжирая игроков, и никуда не уходит из локации. В горы его не заманить, в воду тоже, – высказался один из спутников Бульдозера. Я присмотрелся.
Бонукард, мастер щита.
Уровень: 69.
Жизнь: 7000.
– Еще конструктивные предложения будут? Или сразу к коньяку перейдем?
– Валить тебе надо, Филин. Торчишь, как флагшток на башне в чистом поле, пусть и в городе. А сейчас за твою голову дают пятнадцать тысяч золотых. Награда за доставку живьем в застенки ордена Света вариативная. С учетом того, как ты их обидел, это будет легендарка. Всем участникам группы, которая тебя припрет. Закроют тебя в темном подвале с кругом возрождения и будут заливать водой или травить газом двадцать четыре часа в сутки. Призыватели отваливают за твою доставленную к пентаграмме тушку сто пятьдесят тысяч золотых. А эта сумма уже повод штурмовать город. Я не знаю, что случается с игроками, которых утащили на нижние планы местного ада. Ходят какие-то легенды, но рисковать высокоуровневым персом, чтобы проверить точнее, – дураков нет. Это если не вспоминать уже про личные претензии многих игроков, – Иван угрюмо пялился в тарелку, выдавая эту информацию.
– Идея, конечно, неплоха, Вань. Свалить в туман, и ждать, что все само рассосется. Но остается проблема с заданием от повелителя Хаоса на толстого босса. Ладно, везло же мне до этого, как-нибудь выкручусь. Начну с Призывателей, пожалуй. Кто со мной?
– У тебя есть план? – Моргенханд активно жевал мясо, отмахиваясь от вечно голодной химеры.
– Я думаю, найдем. Со мной кто-то идет?
Молчание. На меня смотрят, как на смертельно больного, с жалостью и состраданием.
– Все с вами ясно. Проф, предложение по поводу чая в силе?
– Конечно. Молодые люди, разрешите откланяться.
Я запихнул Кошмарика в мешок, накинул плащ и подхватил копье. Не прощаясь, вышел из таверны. Никто меня не окликнул.
Проф, видимо поняв мое состояние, с разговорами не лез.
В здании книжной лавки было тихо. Анатолий Васильевич пропустил меня в свой кабинет и повесил над камином пузатый чайник. Дрова загорелись от какой-то магической зажигалки. Я уселся в удобное кресло и уставился в огонь. Хозяин кабинета зажег несколько свечей, сел за стол и принялся за какие-то свои записи. Удивительно тактичный человек. Я огляделся. Пара кресел у камина, небольшой журнальный столик. У большого круглого окна, выходящего на небольшой, освещенный луной дворик, широкий низкий стол. Вдоль стен книжные полки. Уютно.
– Я надеялся, что вместе с миром изменились и люди.
– С чего вы решили, молодой человек? Откуда столь наивные мысли?
Проф откуда-то притащил чугунный заварник на вычурной медной подставке и начал засыпать в него чай из маленького матерчатого мешка.
– Скорее не мысли, просто надежда. Пытаюсь разглядеть отличия и не вижу их. Хотя прошло вроде три века.
– А чего вы ждали?
– Не знаю, может мудрости? Сейчас меня ищет толпа игроков. Наверняка большую часть составляют восторженные школьники и ребята лет до двадцати. Для них я не человек, а предмет квеста. Хитрый моб, которого долго не могут поймать. Возможность приобрести какие-то блага. А что станет со мной, их волнует мало. Но есть же там еще и такие, как вы, такие, как я. Человек для них тоже вещь? Они ведь прекрасно все понимают, но, тем не менее, наверняка ведь сидят, просчитывают, смотрят ролики. Ищут слабые места, изучают реакции. Охотятся. Игроки с кучей странных претензий. Я еще понимаю тех, кого я непосредственно обидел. Я могу понять того же Моргена и его компашку. Для них я хороший парень, но смертник. Наблюдать за мной весело. Находиться рядом – опасно. Но другие, «Континентальный кос-лист», чем я им не угодил? Только тем, что есть. Все, как раньше.
– Игра. Мир. Все диктует свои условия. Попади вы сюда в других обстоятельствах, нашли бы настоящих друзей, уничтожали бы монстров, повышались в уровнях. Жили бы, как все. Нашли бы свой путь. Были бы счастливы.
– А вы считаете, что я иду не своим путем?
– Вас несет каким-то неведомым мне течением. Мало кто может оценить все то, что произошло с вашим участием. Хотя бы ваша идея с архаичным коммунизмом. Кто нынче вспомнит все то, что принесла эта идеология. Кто оценит то, что она могла бы принести в мир, не подкачай исполнители. Вы создаете что-то неведомое на ходу. С вами рядом я вспоминаю, что тут не обязательно быть старым. Может, пора делать это осознанно?
– Возможно. И, я надеюсь, местным жителям понравится жить при коммунизме. Кстати, насчет местных. Не просветите меня? Почему я не могу отличить их от игроков? Эмоции, чувства, мотивация. Мои потомки создали душу?
Профессор пересел во второе кресло у камина, накинув на ноги плед.
– Да нет, все проще. И интереснее. Потомки доказали существование души. Знаете, что будет, если попробовать скопировать то, что создает сейчас ваше «я»? Все терабайты воспоминаний, опыта и мотиваций?
– Появится второй Филин Олег Петрович?
– Отнюдь. Вторая личность личностью не будет. Программа, которая не умеет испытывать эмоции. Не будет искать цели. Выполнять некие действия, да. Но вот создать нечто новое копия не сможет. Почему – не понятно. На электронном уровне они идентичны.
Так вот, столкнувшись с этим, для создания неотличимых от людей НПЦ, было сделано следующее. Наши эмоции, наши реакции дублируются для какого-нибудь местного жителя. Вашей грустью сейчас грустит какой-нибудь фермер на соседнем континенте. Вашим вдохновением творит кузнец-гном. Страхом боится ребенок в столице. Неигровые персонажи – настоящее отражение нас самих. Потому-то они так похожи на людей.
– И поэтому тут невозможно завести ребенка.
– Увы. Да, я успел подобрать для вас литературу.
– Благодарю, но сейчас как-то нет настроения, читать. Кстати, а почему читаете вы? Что ищите в книгах? Кроме знаний?
– Дороги, на которые я никогда не ступлю. Места, в которых никогда не побываю. Да, можно себя тешить тем, что я побывал на руинах Колизея, но это только высохшие кости. Никогда я не смогу ступить на его песок. Услышать шум неистовствующей толпы. Ощутить запах свежепролитой крови… А вы, молодой человек, что ищете в книгах вы?
– Людей. Я, например, ищу в книге не чудеса и места, а людей. Великого героя с повадками закомплексованного инфантила и нищего с волей короля. Мечтателей и прагматиков, эгоистов и альтруистов. Трусов и героев. Мало профи, что могут описать героя, отличного от них самих. Да, чуть выше, да, красивее, да, чуть умнее и чуть проницательнее. Но тот же человек. И с каждым автором, прочитав книгу, я уже знаком, каждого могу понять. А потом использовать опыт общения уже в реальной жизни. Потому что люди разные, но мыслят очень похоже. И, глядя в глаза очередному своему знакомому, я могу сказать: я знал очень похожего на тебя человека. Последний раз, когда я его видел, он штурмовал замок.
Мы помолчали. Сзади раздался легкий шорох. Я обернулся. Кошмарик, в пенсне Профа, нависал над недописанной книгой и бережно переворачивал страничку кончиком хвоста. После чего с задумчивым видом изучал страницы, правда, читал при этом он вверх ногами.
– Что там шуршит?
– Анатолий Васильевич, я думаю, вам не следует на это смотреть.
Проф с любопытством обернулся и, нервно сглотнув, поглубже забрался в кресло.
– Я думаю, у меня был трудный день, всякое привидеться может.
– Ага.
– Чаю?
– С удовольствием.
Хозяин кабинета снял чайник с огня и залил воду в заварник. Досчитав до сорока, он наполнил небольшие чайные плошки, одну протянул мне. Все это библиотекарь проделал, старательно не поворачивая голову в сторону стола.
В ноздри ударил чуть терпкий запах улуна с ярко выраженной ноткой древесины.
Мы молча наслаждались чаем, залив заварник еще дважды. Часы пробили полночь.
– Профессор, у меня к вам небольшая просьба. Можно оставить у вас часть вещей?
– Конечно, Олег. А куда вы направляетесь? Вы не собираетесь бежать?
– Вы еще не поняли? Нет, конечно. Это игра. По крайней мере, для меня. И достойный вызов. Что-нибудь придумаю.
Профессор тяжело вздохнул и провел меня в следующую комнату. Комната оказалась кладовкой без окон, заваленной всякой всячиной. Мне указали на пустой сундук, покрытый пылью. Я быстренько разделся, оставив одни только штаны, развязал импровизированный мешок и натянул на себя слипшуюся рубаху. В найденный там же мешок засунул Кошмарика, подхватил копье и, махнув рукой Анатолию Васильевичу, покинул гостеприимный дом.
