Я люблю свою куклу (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Нам туда, — говорит один из клановых, указывая в нисходящий тоннель.

Зная последнюю точку доступа, на которой регистрировались сетевые карты сетов, можно приблизительно определить район поиска. Сеть под землёй говённая, её делали ещё до кризиса в расчёте на тот небольшой трафик, который был востребован коммами пассажиров. Для управления рендом требуется несравнимо более широкий канал и совсем другие скорости, но переделывать сеть, разумеется, никто не стал, и даже ремонт выходящего из строя оборудования ведётся по минимуму. Рендовые техны не особо приспособлены для здешних условий, а нерендовых тем более не загонишь. Поэтому мусорщики работают в почти полном автономе, благо и задача несложная. Это даёт нам недурной шанс, что искомые клановые будут оффлайн, а значит, мы сможем умыкнуть их, не привлекая внимания.

Коммы у нас выключены, мусорщики нами не интересуются, камеры если и были, то давно съедены коррозией. Будем надеяться, что наш визит вниз останется незамеченным. Дураков сюда таскаться вряд ли много. Неоновый свет остался сзади, тоннель уводит нас в туманную темноту, под ногами чавкает липкая слизь, запах, по счастью, уже перестал восприниматься оглушёнными этим букетом рецепторами. В дешёвых видеоподелках, которые в низах считаются за кино, в таких тоннелях водятся кошмарные мутанты, и город от них спасает какой-нибудь рендовый мусорщик, за что его торжественно дерендят под фанфары, и сам Владетель Креон вручает ему… Точно, уже не Креон, наверное. С какого хрена рендовый будет чего-то там спасать, если это не входит в его прошивку, зритель не задумывается. Зритель вообще не задумывается, ему нечем. К счастью, на самом деле монстров-мутантов тут нет, ничего в этой среде не выживает. Кроме людей.

Идти пришлось далеко, но в конце концов впереди замерцали лиловые и синие отсветы неоновых светильников. Их ставят везде, где работают люди, даже такие никчёмные, как заранее списанные мусорщики с неподходящими сетами. Так положено со времён кризиса, и это то немногое, что ещё соблюдается.

Мусорщики разбирают завал. Тоннель здесь ныряет вниз, поэтому залит почти под потолок. Скорее всего, мы спустились на уровень залива, подземка местами шла ниже, дренажные насосы давно не работают, вода вернула свои позиции. Мусорные мешки частично плавают на поверхности, частично тонут, но пропихнуть их дальше не удаётся, потому что для этого надо нырять, и даже прошивка мусорщиков не настолько безумна, чтобы позволять им такое. Рендовые упорно тычут в завал длинными стальными шестами, но я бы сказал, что толку от этого ноль. Мешки рвутся, мусор высыпается, но меньше его не становится. Мусорщиков десять, из них всего четверо со спецсетами.

— Это наши! — показывает Костлявая на остальных. — Чёрт, паршиво выглядят! Кардан, эй, Кардан, ты как?

Клановый, к которому она обращается, рендовался в спецуху, в полицейские перехватчики. Оптический импл с оружейным сопряжением, частично открытый верхний сет с форсажем, усиленный центр, нижняя часть скрыта защитным комбинезоном, но там тоже, думаю, всё в порядке — рывковая миогруппа, позволяющая на короткой дистанции догнать мот. Здесь избыточно мощный сет только мешает. Судя по измождённому, обтянутому истончившейся кожей лицу, стандартного пайка рендовому не хватает, а специальным тут взяться неоткуда.

— Он тебя не слышит, — напомнил я.

— Я знаю. Просто… Эх. Ладно, давай, делай своё колдунство, ломщик.

— Вы этого не видели, — предупредил я всех.

— Понимаем, не маленькие, — ответила Костлявая. — Не тяни.

Я достал из кармана пульт и, подойдя к каждому из клановых по очереди, сделал невозможное.

— Охренеть, — сказал один из парней. — И что, так каждого можно?

— Заткнись, — пихнула его Костлявая. — Не дай Ушедшие, кто-то из вас, парни, что-то брякнет хоть кому, даже в клане — лично задушу. Вот этими руками. Из чистого гуманизма. Ясно?

Способность девушки задушить ребят с силовыми сетами вызывает серьёзные сомнения, такую шею гидравлическим прессом разве что давить, но они послушно кивают. В авторитете мадам.

— И долго они так пролежат? — спросила она у меня.

— Пока не скачают обновления и не перезапустятся. Это не атака, а всего лишь экстренный апдейт. Аварийный протокол, который сохранился со времён первых прошивок, которые были довольно глючными, позволяет оперативно поправить их с сервера в случае каких-то масштабных сбоев. Здесь нет сети, но, как только мы их вытащим, у нас будет минут десять… Точнее, — поправился, я, — было бы минут десять, но, если заглушить сетевые порты…

Я перевернул первого, — как там его Костлявая назвала, Кардан? — и подключил к затылочному разъёму комм-тестер.

Глава 22

Запуск мейнфрейма

На Окраине я впервые, но и сейчас увидел мало, потому что как только мы слетели по нисходящей ветке развязки вниз, то окунулись в темноту, рассекаемую только фарами машин и мота Костлявой. Фонари здесь не горят, не для кого.

Формально это город, но после кризиса жизнь отсюда ушла. От Тумана спасали что могли, спасли только Центр. Даже не потому, что не осилили, ресурсы на тот момент ещё оставались, а потому, что стало незачем. Поколение тех, кто вырос до кризиса, здорово проредилось в борьбе с ним, а следующего уже не было. Туман оказался коварнее, чем все думали, и те, кто взаимодействовал с ним достаточно долго, — то есть на тот момент почти все, — не могли зачать, выносить и родить ребёнка. Сумевшие забеременеть рожали нежизнеспособных уродов. Масштаб этого явления оценили не сразу, а когда поняли, то было поздно. Население за какие-то два десятка лет сократилось так сильно, что всё за пределами Центра стало ненаселённой Окраиной. Глобальные проекты были свёрнуты, их просто некому стало достраивать. Мы получили Средку и некоторое количество высоток, а заодно низы и ренд. План создать дистанционно управляемых кибов, не требующих человеческой нервной системы внутри, официально никогда не отменялся, но, когда строительство супермейнфрейма «вычислительного кольца» было остановлено, стало понятно, что достаточных вычислительных мощностей город не получит. Достроить их могли, у города ещё были и рабочие, и материалы, и даже инженеры, но оказалось, что на чудовищно энергоёмкие железные мегавычислители не хватает энергии. Почему? Никто не знает до сих пор. То ли что-то не учли при планировании, то ли сильно упала генерация. Энергетика — монополия Дома Креона, и он не спешит делиться подробностями. Электричество в городе всегда было бесплатным, а откуда оно берётся… Да какая разница? Никто даже не задумывался, что оно может быть исчерпаемо. Оказалось, может. Тогда Креон пригласил специалистов-внешников, и они предложили идеальное решение — бионейрокластеры, требующие на три порядка меньше энергии, решающие те же задачи быстрее и лучше, не требующие программирования, обходящиеся минимальным обслуживанием, практически дармовые по элементной базе. В результате вычислительные центры «кольца», которые были к тому моменту построены, просто выключили и забыли.

— Как прокатился? — спросила Костлявая, когда мы заехали внутрь тёмной крытой парковки и встали.

— Что? А, спасибо, очень быстро.

— Я что, зря терпела твои потные ладошки на моём девичьем теле? Ты даже не обосрался?

— Потные? — я с удивлением потёр руки.