Вадим Проскурин - Грог и Миранда
— А что в ваших силах? — заорала Рейчел. — Что в ваших силах, я вас спрашиваю? Моя дочь в больнице, мой дом в развалинах, а вы говорите — все, что в ваших силах! Нет у вас никаких сил! Ничего вы не сделаете, вы вообще ничего не можете сделать! Вы бессильны! Террористы взрывают и убивают, а вы стоите сложа руки и ничего не делаете, вообще ничего! Только и можете, что педофилов ловить!
Рейчел сделала паузу, чтобы вдохнуть воздух, и Свенссон попытался перехватить инициативу:
— Мэм, педофилы тоже представляют угрозу для национальной безопасности…
— Заткнись! — взвизгнула Рейчел. — Террористы убивают страну, а вы бессильны! Мы платим налоги, мы вас содержим, а вы ездите на шикарных машинах, носите дорогие костюмы и не делаете ни черта! Зачем вы нужны? Я вас спрашиваю, зачем вы нужны?!
— Извините, мэм, — пробормотал Свенссон. — Но вы должны понять, что в реальной жизни поймать террориста гораздо сложнее, чем это происходит в фильмах…
— А мне наплевать, сложно это или несложно! Это ваша работа, вы ее и делайте! В первый раз вы не нашли никого, во второй раз никого и в третий раз, я уверена, снова никого не найдете. Потому что от вас нет пользы, вы только наши налоги прожираете. Идите к черту!
Офицер Свенссон поспешно воспользовался этим любезным предложением. Когда он вставлял ключ в замок зажигания, его руки едва заметно тряслись. Он никак не мог привыкнуть к подобным сценам, которые обязательно повторялись на каждом теракте, где погиб или пострадал хотя бы один молодой человек или молодая девушка. Матери пострадавших почти всегда теряют голову, они выливают целые ушаты словесных помоев на голову того, кто подвернется под руку, и, что самое противное, они правы. Американские спецслужбы на самом деле бессильны остановить волну террора и никто не знает, что нужно сделать, чтобы это стало возможным.
Взвизгнув покрышками, новенький «Крайслер» сорвался с места и помчался к воротам, как будто за ним гнались черти. Рейчел стало стыдно. Этот офицер ни в чем не виноват, он делает свою работу и не его вина, что эта работа часто оказывается непосильной. Не следовало так орать на него. Но Джулиан говорил, что лучше переборщить, чем сыграть отчаяние недостаточно убедительно. Будем надеяться, что она не слишком переборщила. Надо пойти выпить чего-нибудь успокаивающего.
8
Специальный агент Бемиш управился с делами очень быстро. Он вытащил из сумки ноутбук и включил его, на экране появилась обычная заставка Windows, которая сменилась надписью «Оставь надежду всяк сюда входящий». Теренс вовсе не оставил надежду, он спокойно нажал «ОК», после чего на экране появилось стандартное приглашение пройти биометрическую аутентификацию. Теренс приложил палец куда надо, ноутбук радостно пискнул и на экране отобразился рабочий стол с иконками и кнопкой «Start».
Далее Теренс открыл окно командной строки на экране компьютера Джейка, ввел несколько непонятных команд, открыл такое же окно на экране ноутбука, ввел там несколько других непонятных команд, удовлетворенно хмыкнул, выдернул кабель локальной сети из компьютера Джейка и вставил его в соответствующее гнездо на корпусе ноутбука.
— Так нельзя! — воскликнул Джейк. — Если включить в локальную сеть посторонний компьютер, система защиты поднимает тревогу.
— Не нервничай, — буркнул Теренс. — Я знаю, что делаю.
Система защиты не подняла тревогу. За те десять минут, что ноутбук Теренса был подключен в локальную сеть, система защиты так и не заметила ничего необычного. Теренс запускал непонятные программы, они выводили ему на экран непонятные таблицы, Теренс нажимал какие-то кнопки… короче, для Джейка все было непонятно. А потом Теренс выключил ноутбук.
— Все, — сказал он, — я закончил. Спасибо.
— Ты убедился, что я тут ни при чем?
— Где тут? Ты о чем?
— Ну, эта программа, которую нашли у Грога…
— А, это… Я и так знаю, что ты ни при чем.
— Тогда что ты делал?
— А ты разве не понял?
— Нет.
— Я открыл скрытый канал из вашей сети в нашу.
— Это как? Теперь ФБРовцы смогут ковыряться в нашей сети, как у себя дома, и их никто не заметит?
— Ну, не совсем, как у себя дома…
— Но это незаконно!
— Это законно. Если не веришь, почитай закон о национальной безопасности.
— Если об этом узнают, меня уволят.
— Об этом не узнают. А если даже узнают, не уволят. Если что, сразу ставь меня в известность, я поговорю с кем надо и все образуется. Ничего не бойся. Ну так что, я пойду или мне еще посидеть, чтобы было не так подозрительно?
— Иди.
На самом деле Теренсу следовало посидеть еще минимум полчаса, но Джейк больше не хотел с ним общаться. Джейк только что понял то, что должен был понять с самого начала — Теренс вовсе не хотел помочь Джейку избежать судебного преследования, он хотел совсем другого. Он хотел его завербовать, и он получил, что хотел.
Только что Джейк совершил поступок, который в любой уважающей себя корпорации карается немедленным увольнением с занесением в негласный черный список, с которым кадровики крупных компаний обязательно сверяются, когда берут человека на ответственную должность. Занесение в черный список означает полную и абсолютную невозможность найти работу по специальности.
О чем он только думал, когда согласился вломиться в этот чертов банк! Самое противное, что подобная ситуация много раз описывалась в разных фильмах, комиксах, книгах… Ну что за черт! Очевидно было, что та затея с банком ничем хорошим не кончится, но пока жареный петух в задницу не клюнет, русский мужчина не перекрестится. Так Грог говорил. Похоже, Джейк начал вести себя как тот самый русский мужик. Ну что за чертовщина!
9
Миранда не пришла на свидание. Дима уже собрался было уходить, когда вдруг обратил внимание на грузного и лысеющего немолодого мужчину, показавшегося ему знакомым. После минутного раздумья Дима решительно шагнул к нему. Он не верил своим глазам.
— Мистер Дорз? — спросил он.
— Можно просто Джулиан. А вы, надо полагать, Грог?
— Я уже давно не использую это имя.
— Неважно. Что у вас с моей дочерью?
Дима на секунду замялся. Почему-то выговорить это слово было трудно.
— Полагаю, любовь, — сказал он.
Дорз нервно хохотнул.
— «Полагаю» — это хорошо, — сказал он. — В таких вещах никогда нельзя быть уверенным до конца. Рад, что ты это понимаешь.
— Что с Мирандой?
— Множественные ушибы и царапины, наложили шесть швов, плюс ко всему легкое сотрясение мозга. Могло быть хуже.
— Да уж… Я искренне сочувствую…
— Не надо, — Дорз махнул рукой. — Я и так знаю, что ты сочувствуешь. Утром я разговаривал с психологом, который ее лечит…
— Лечит?
— Да, лечит. Тебя это пугает?
— Нет, но…
— Но. Когда ей было девять лет, в наш дом заложили первую бомбу. В подвал, прямо под нашей с Рейчел спальней. Нам еще повезло, потому что когда эти придурки залезли в подвал, они ухитрились повредить какую-то трубу, пошла протечка, мажордом вызвал сантехника, а сантехник вызвал ФБР. Они думали, что обезвредили бомбу. Ее вытащили из подвала, но до машины не донесли. Она взорвалась на лужайке, прямо в руках офицера, двух ФБРовцев разнесло на мясной фарш. Миранда все видела.
— И что? У нее проблемы…
— Были. Курс лечения закончился, врачи заверили меня, что с ней все нормально. У нее остался комплекс, ну, ты уже знаешь…
— Страх реальности?
— Да. Она виртуальная наркоманка, ты в курсе?
— В курсе. Я читал литературу, в некоторых случаях это лечится.
— Да, я знаю, я тоже читал. Знаешь, почему сюда пришел я, а не толпа агентов?
— Вы считаете, что я могу быть тем самым некоторым случаем.
— Ты хорошо соображаешь.
— Вы следили за ней?
— Нет, черт возьми, я ей позволял лазить, где хочется. Что я, идиот, по-твоему?
— Вы читали нашу переписку?
— Читал. Если ты действительно ее любишь, она не должна об этом узнать.
— Может, вы еще и видео записали?
— Записал, но не смотрел, я не извращенец. Я сразу стер эту запись, как только убедился, что у вас все нормально. И не делай такое лицо, ни за что не поверю, что ты серьезно относишься к тайне личной информации. Ты же хакер!
— Я эксперт.
— Да, я знаю, я читал. Ты не врал ей, когда говорил, что миллионер?
— Не врал.
— Странно… На кого работаешь?
— В смысле?
— На спецслужбы или на нефтяных магнатов?
— Ни то, ни другое. У меня действительно есть крыша, но совсем из другой области.
— Из какой?
— Простите, но … как бы это сказать…
— Это не мое дело? Все, что касается моей дочери — мое дело. Ладно, не хочешь — не говори, все равно я скоро все узнаю. У тебя проблемы с законом только в США?
— Не только. Но в России проблем нет.
