Вадим Проскурин - Звездный шлюз
В Израиле творится нечто чудовищное. Немотивированных преступлений столько, что на всей территории страны введено военное положение. Только потом власти сообразили, что им следовало сделать нечто противоположное, но уже поздно. По непроверенной информации, в центре Иерусалима скопилось столько трупов, что живым трудно дышать. Но эту информацию не могут проверить уже третий день — ни один журналист не решается там появиться даже в чужом теле.
Вот такие дела творятся на нашей родной Земле. Я надеялся, что Даша преувеличивает, но надежда была напрасной. Люди как будто всеми силами стараются устроить себе всепланетную катастрофу и, скорее всего, у них это получится. Весь мир сошел с ума.
5Вечером мы с Дашей гостили у Габова. Как оказалось, жилые дома на Сорэ размещены гораздо более густо, чем думают аборигены. Если не сходить с тропы, то от любого дома до любого соседнего всегда ровно день пути, но если идти напрямую через лес, добраться до ближайших соседей можно за час с небольшим.
Габов заметно нервничал. Он изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, но по ауре было видно — он в отчаянии.
— Нет у нас никакого плана, — говорил он. — Все планы накрылись медным тазом. Планетарный узел восстановлен, но он больше не планетарный, он теперь даже Москву не охватывает. Чтобы контролировать хотя бы Подмосковье, нужен «крей», он у нас, в принципе, есть, но программное обеспечение под него будут писать еще года полтора, а когда напишут, абонентов станет столько, что он даже всю Москву не потянет. И еще нужна сеть детекторов по всей стране, их надо как-то связывать между собой, причем не по интернету, а через спутники либо по выделенным каналам, а на это уйдет года два. А к тому времени в Сеть не войдет только ленивый и для планетарного узла потребуется такая вычислительная мощность, какую наша техника еще долго не сможет обеспечить. К тому же, все крутые программисты сейчас по Сети шарятся, они люди увлекающиеся. «Интел» и «Сан» официально заморозили все исследования, «Майкрософт» говорит, что у них пока все в порядке, но агенты докладывают, что и у них тоже работа стоит. Даже у нас половина программистов по Сети бродят, говорят, что предметную область изучают… Тьфу!
— А если без планетарного узла? — спросил я. — Может, все-таки как-то можно…
— Как? — переспросил Габов. — Если знаешь — скажи, я тебе в ножки поклонюсь, спасителем человечества будешь.
— Создать изолированную зону…
Габов скептически хмыкнул.
— Уже пробовали, — заявил он. — Легче сказать, чем сделать, реально мы даже одну комнату изолировать не можем. Физики говорят, нужно оборудование, которого у нас не только нет, но и вообще непонятно, как его можно изготовить. Все, что мы умеем — ставить помеху, но это не годится. Да ты и сам должен помнить.
Я вспомнил и непроизвольно поежился. Сознание, подключившееся к Сети, воспринимает астральную помеху как оглушительную какофонию. Если такая музыка будет звучать в голове несколько дней подряд, немудрено и свихнуться.
— А если пойти другим путем? — предположил я. — Объявить несанкционированный вход в Сеть уголовным преступлением и карать за него по всей строгости закона?
— Не пойдет, — покачал головой Габов. — Нормальный человек не поверит в существование Сети до тех пор, пока в нее не войдет. А когда войдет и поверит, вспомнит о законе и побоится возвращаться. Или не побоится. Представляешь, сколько повсюду будет преступников? Придется каждого второго сажать.
Тут мне в голову пришла неожиданная мысль.
— А у американцев как дела обстоят? — спросил я. — Может, попробовать с ними скооперироваться…
Габов и Даша дружно заржали. Их смех был истерическим.
— Не смешно, — сказал Габов, отсмеявшись. — ЦРУ больше не существует, от ФБР тоже мало что осталось. Какие-то панки подключили их базы данных к интернету, агентура рассекречена, те, кто вовремя спохватились, сбежали в Сеть, а остальных по большей части уже перебили. Кого успели, мы вытащили сюда, у нас тут специфическая компания подобралась, интернациональная. Американцы, англичане, евреев очень много, только евреи позавчера все дружно на Землю вернулись. Читал, что в Израиле творится?
— Читал, — кивнул я. — Зря они вернулись. Лучше было здесь переждать.
— Я им то же самое говорил. У них самого главного Сергеем зовут, он из России эмигрировал еще при Брежневе, раньше парторгом был в каком-то почтовом ящике, на «Моссад» работал, его разоблачили, но взять не успели — вовремя сбежал. Всю жизнь был нормальный человек, атеист, коммунист, а как в Израиль переехал, ударился в религию, обрезание сделал, патриотизм, говорит, проснулся, ощутил принадлежность к богоизбранной нации… Евреи — они, конечно, те еще жиды, но патриотизму у них не грех поучиться. Представляешь — на Сорэ ни одного моссадовца не осталось! Ни одного! Я Сергею говорю: ты же умный человек, ты должен понимать, что ни черта не добьешься, только голову зря сложишь. А он вздыхает так тяжело и говорит: все понимаю, но иначе поступить не могу. Жиды, блин… И знаешь что? Я верю, что они отобьются. Всю Палестину в крови утопят, но своей земли ни пяди не отдадут. Если бы все земляне были евреями, к нам бы никакие чужие не сунулись, сразу бы поняли, что это самоубийство. А мы…
Габов сокрушенно махнул рукой и замолчал.
— Не такие уж мы и бестолковые, — попытался я его успокоить. — Если сравнивать с американцами…
— Сравнил хрен с редькой! — возмутился Габов. — Вся американская разведка держится только на одном — на долларах. Если бы в Сети принимались человеческие доллары, американцы давно бы уже весь сектор под себя подмяли. А без долларов они работать не умеют, за что и поплатились. Да ну их! Давай лучше выпьем.
— Только через мой труп, — тихо, но внушительно заявила Даша. — Николай Алексеевич, позавчерашний день уже забыли? Напомнить? Андрею тоже будет интересно послушать.
Габов скорчил такую физиономию, как будто только что выпил стакан неразведенного спирта и не нашел, чем запить.
— Тебе, Даша, — сказал он, — надо следователем работать. Умеешь ты одной фразой человека в дерьме по уши вывалять.
— А вы не вляпывайтесь в дерьмо, — посоветовала Даша. — На вас уже смотреть противно. Я не вас лично имею ввиду, а всю вашу компанию, один нормальный человек и тот Жириновский.
— А что такого Жириновский учудил? — заинтересовался я.
— А ты в новостях не читал? — удивилась Даша. — Он где-то раздобыл маломощную сетевую глушилку, накрыл помехой зал заседаний в госдуме, устроил там шоу…
— Об этом я читал. А что здесь крутого?
— Крутое здесь то, — сказала Даша, — что своих партийных товарищей он вооружил парализаторами, работающими на неизвестном науке принципе. Когда террористы ворвались в зал, их тут же положили, а потом ЛДПРовцы отследили, откуда было проникновение, и… Николай Алексеевич, вы не знаете, что они сделали с этими гадами?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезал Габов. — Если узнаю, придется принимать меры, а мне достаточно и того, что Жириновский сейчас… — он осекся. — Неважно.
— Ведет переговоры с Путиным, — закончила за него Даша. — Вы зря тут секретность разводите, на Сорэ тайны долго не держатся.
— Вот это меня и пугает, — заявил Габов. — Чужие ничего серьезного еще не предприняли, а мы уже деморализованы.
— Не так уж и деморализованы, — возразил я. — Даша, например, самообладание сохраняет вполне.
— Это потому, что у нее ответственности нет никакой, — проворчал Габов. — Легко сохранять самообладание, когда ни за что не отвечаешь.
— Давайте не будем заниматься самобичеванием, — предложил я. — Да, все плохо, ну и что? Нам сейчас надо думать не о том, как все плохо, а о том, что надо делать, чтобы все стало хорошо.
— Думай, — согласился Габов. — Я уже пробовал. Подумал-подумал, а потом запил. Слава богу, ненадолго.
— Андрей, — сказала вдруг Даша. — Может, тебе стоит у Вудстока совета попросить?
А ведь она права. Может, это и есть единственный выход из ситуации?
«Вудсток! Что скажешь?»
Ничего .
«Почему?»
Не вижу темы для разговора.
«Тебе не интересно то, что мы обсуждаем?»
Очень интересно .
«Тогда почему ты не хочешь помочь?»
Нет необходимости .
«Ты считаешь, что все потеряно?»
Нет .
«Тогда почему?»
В моей помощи нет необходимости.
«Проблема так просто решается?»
Это не проблема.
«Может, для тебя это не проблема, а для нас проблема!» возмутился я. «Что мы должны сделать, чтобы ее решить? Помоги мне, пожалуйста».
В моей помощи нет необходимости. Думай сам.
— Ничего не получается, — констатировал я. — Вудсток не хочет помогать, говорит, что никакой проблемы нет. Наверное, намекает, что мы и сами справимся, без его помощи.
