Винсент Килпастор - Беглый
Инвестировал в эту атаку почти всю недельную зарплату. Нужен был блиц-криг.
Хотя целый вечер твои глаза так со мной откровенно говорили, что поведи я тебя вместо бара на двадцать первом этаже гостиницы Узбекистан в дешёвую чебуречную, эффект наверное был бы тот же. Похоже, в наших телефонных гамбитах ты играла не самую пассивную роль.
И я в первый раз увидел, что глубоко под покровами детской наивности, невинности розовой, в тебе спал вулкан полуночных безумств. Нужно было только найти его пульс.
…А потом мы шли пешком домой, хохоча и цитируя поэтов, играя в догонялки, и ты, конечно же, классически сломала каблук… Как в кино. У нас с тобой все было очень красиво.
Сначала.
* * *Мы сидим раскрасневшиеся на кухне у Олеськи и с ужасом ждём, что же дальше.
Третий час ночи. Часы на стене тикают так громко, что, наверное, мешают спать людям в соседней квартире.
Я уже давно должен был уйти, а не могу вот. Ты тоже явно не хочешь меня отпускать. Только злобное шарканье тапочками Олеськи подталкивает нас к решительным действиям.
Торжественно клянусь, что честно-честно совсем не буду приставать. Причём абсолютно серьёзно, мне тогда кажется кощунством приставать к тебе в первый же вечер, боюсь все испортить. А ты расстилаешь нам ложе на застеклённой Олеськиной веранде, под живописной гроздью красных перчиков калямпир.
Забираемся под толстое ватное одеяло вышитое олеськиной бабушкой и, поддерживая дистанцию, продолжаем болтать обо всем на свете. Нам все равно о чем, главное чтоб обязательно друг с другом. Не найти лучше собеседника на целом свете.
Не помню, что именно с детонировало тогда. Хотя тут могло обойтись и без искры. Низы, как говорил похотливый Ильич, больше не могли.
То ли я задел коленкой мягкую округлость твоей попы, то ли ты повернулась неожиданно и наши глаза и губы оказались огнеопасно близко, и я почувствовал твой чистый и дурманящий запах?
Мы взорвались! О как же они сладки — самые первые поцелуи девушки за которой долго охотился! Разве есть на свете хоть что нибудь, дающее большую отраду?
Ты только судорожно шептала, что нельзя расставаться с девственностью до свадьбы, а сама все сильнее прижималась ко мне. Я как раз перед этим вычитал где-то, что процесс «дефлорации» имеет большое значение для дальнейшей «половой жизни» женщины и должен быть обставлен максимально романтически со всякой ритуальной символикой, типа свечей и плясок с бубном вокруг костра.
Застеклённый балкон Олеськи с велосипедом её спортивного, вечно бегающего по утрам и потом громко пердящего в туалете мужа, мусорным ведром и прорастающей картошкой в деревянном ящике совершенно не подходил под романтический дефлорационный стандарт.
Так что мы в те сладкие предрассветные часы просто зацеловали друг друга до полной одури и синюшных распухших губ. Отключились только за пару часов до появления на кухне сонной утренне-бигудишной, злой как чёрт, Олески.
Тот день был первым днём нашей совместной жизни.
Кроме придурковатой радости я вдруг почувствовал что-то похожее на ответственность, поэтому утром первым делом кинулся по объявлениям — искать этот заветный уголок, который мы немедленно должны превратить в рай.
* * *Оказалось впрочем, что я несколько переоценил свои финансовые возможности. Довольствоваться пришлось малюсенькой однокомнатной клетушкой в сером доме холодного хрущёвского бетона на границе двух цивилизаций.
С того берега безымянной речушки смотрел великий европеизированный господин Чиланзар, а на этом уже резко начинался лепёшечно — черешневый, мазано-глиняный Старый Город. Восток.
С видом профессионального маклера, слегка жуя спичку, я смыл воду в унитазе, открыл дверку холодильника цвета слоновой кости, как бы надеясь наткнуться там на недоеденный труп прошлогодней индейки, потом выглянул в окно. Там от остановки медленно отъехал оранжевый троллейбус.
— Да-да, видите как удобно, троллейбус под боком! — затараторила юркая хозяйка по имени Айрапетова.
Она тараторила ещё с полчаса даже после того как получила деньги за три месяца вперёд. Инструктировала как правильно использовать её драгоценный Тадж Махал (подождите пока смоете, а потом слегка повторно нажмите на ручку — вот так, видите?).
Наконец откланялась. А я со всех ног помчался за тобой и твоим рюкзачком к Олеське. Дворцу нужна была прекрасная хозяйка.
* * *Как много оказывается можно получить в постели от девственницы, если пообещать не соваться «туда»! Классическая миссионерка — это всего-то процентов тридцать от всего остального.
Качество прелюдии может перехлестнуть красоту самой оперы. Хотя если б предложили сейчас, наверное, задумался бы — хлопотное это знаете ли дело, иранские девственницы. Хотя и увлекательное.
Полупустая пыльная квартирка с громоподобным холодильником ЗИЛ, кушеткой, дешёвым подобием серванта и радиоприёмником одолженым из реквизита к фильму «Судьба резидента», никогда не видела такого изящного праздника посвящения в Большой Секс.
Если нельзя туда — можно почти везде! Я исследую и прикасаюсь к тебе всюду, руками, губами… Как человек проведший пару минут под водой и жадно хватающий дурманящий воздух.
Успокаиваемся только около пяти утра.
Когда свинцовый предутренний сон уже отключает нас, шагах в десяти, прямо за окном вдруг громоподобно и апакалиптически раздаётся:
Ашхаду алля иляха илля ллаААА!
Ашхаду алля иляха илля ллаААА!
Ашхаду анна Мухаммар расулу-лл;ААА!!
Ашхаду аннаААА Мухаммар расулу-лл;ААА!!
В этих протяжно напевных словах столько гипнотической силы, что мы оба подскакиваем на кушетке и оторопело глазеем друг на друга.
Непривычные к утренним выходкам муэдзинов и под лёгким воздействием травы мы не на шутку испуганы. Ни хрена себе! Квартирка Айрапетовой населена духами! Жуть! Это не для слабонервных, поверьте! Сейчас в дверь позвонит призрак аятоллы!
Странно представить — мы родились и выросли в Узбекистане, но никогда в жизни не слышали мусульманского призыва на утреннюю молитву. Взбудораженные близким присутствием непонятной нам магической силы, мы плотнее жмёмся друг к другу, и ты томно шепчешь:
— Спасибо Сашка! Милый! Ты разбудил во мне женщину! Ты сделал мой ваучер ЗОЛОТЫМ!
Тогда модно было цитировать рекламу МММ, а у тебя всегда было тонкое чувство юмора, гораздо более продвинутое, чем моё.
Три дня мы игнорируем лекции и весь мир вокруг нас.
За три дня я делаю только одну вылазку — за пивом, сигаретами, жрачкой и дурью. Хочу также лишить тебя девственности в отношении канабис индика.
Центр нашей жизни это продавленная кушетка Айрапетовой. Твой ваучер в самом деле претерпел гигантскую метаморфозу. Теперь он превращается в подобие хищного цветка, что ловят и жрут доверчивых насекомых, мой язык рискует быть съеденным. В таких случаях я резко оставляю лингвистический натиск, и, отодвинувшись, любуюсь, как ты изнываешь в сладостной муке.
Делаем все, что бы сохранить до свадьбы твою святую непорочность. Старинная персидская традиция — что поделаешь!
Злодейка-дурь это ещё один уровень твоего посвящения в разврат.
Спаливаем пятачок, и я включаю, без всякой особой впрочем, надежды на ответную реакцию, антикварный приёмник Айрапетовой:
«Настоящее имя Учителя — Чидзуо Мацумото. Учитель родился в 1955 году.
Отец Учителя изготавливал татами. В русском переводе «Асахара» означает «Сияющий свет в долине конопли». Йо-вангели-йо! Йо-вангели-йо! А теперь о погоде…»
Сияющий свет в долине конопли сбрасывает нас на пол лавиной истерического хохота. Пол холодный, и мы решаем, что надо бы срочно прикупить дешёвенький татами.
Чидзуо Мацумото становится третьим жителем нашего шалаша. После этого я предлагаю тебе урок английского «с погружением».
Мы погружаемся с головой в бельевой шкаф Айрапетовой, вообразив его лондонским кэбом, и вот уже во весь опор мчимся через Пикадилли Серкос. Недоезжая трехсот футов до Бейкер Стрит, я снова нежно люблю тебя, теперь уже на заднем сидении кэба…
Случается чудо — мы, ещё не пресытившись безумием первого секса, уже готовим себе позиции для отступления на вторую стадию — стадию отношений в которую вступает каждая пара, когда секс это уже не ВСЁ.
И мы переживём обязательно и эту стадию, потому что у нас всегда есть о чем подолгу говорить после ласки. А это такое счастье!
Когда я хвастаясь, показываю тебя Стасу и Витолсу, я не могу сдержаться перед ними, и все лапаю тебя за, что придётся, а ты делаешь круглые глаза, безуспешно стараясь оставаться серьёзной.
