Валентин Ковалев - Фэнтези
Путник тряхнул головой и зашагал к распахнутым настежь воротам. Вандерер не собирался задерживаться в Касатках. Солнце еще не поднялось в зенит, и за оставшееся до вечера время он надеялся добраться до Школы. А в деревню шел в надежде разузнать судьбу Стаса да спросить дорогу. Хотя ему казалось, что дорогу он и так знает.
Рассудив, что вернее всего обо всем ему расскажут в трактире, а в случае неудачи спросит там же где найти земляков Стаса, а трактир скорее всего будет где-то в центре деревни, пошел прямо по улице. Домики по обеим сторонам улицы стояли справные и ухоженные. Срубы из толстых бревен на каменных фундаментах. Крыши в большинстве тесовые, но местами встречались и черепичные. Все дома в окружении плодовых деревьев с большими палисадниками перед фасадами. За домами тянулись огороды. То здесь, то там занимались своими делами люди. У заборов и прямо посреди улицы копошилась домашняя птица. Все производило впечатление степенности и зажиточности.
Короткая улица быстро закончилась, и Вандерер уже рассматривал местный постоялый двор, занявший центр на удивление обширной деревенской площади, когда на него неожиданно из-за угла налетела упитанная розовощекая женщина, тащившая в одной руке корзинку, а второй прижимавшая к груди штоф с чем-то. От неожиданности столкновения и спасая решивший научиться летать штоф, она выронила корзинку и прижала неудавшуюся птичку обеими руками к весьма выступающей части тела, одновременно выдав мелодичным контральто:
- Ай! Чтоб тебя! Ты уж извини слепую бабу. То я в спешке недоглядела. Отлучилась вроде на минутку, да вдруг Стасик проснется, голодный же спать повалился.
Она спешно принялась собирать обратно в корзину рассыпавшееся добро. Вандерер на всякий случай поинтересовался:
- Это какой же Стас, не из Скоромысла ли?
Баба аж подскочила. Из перевернувшейся корзинки все опять посыпалось в пыль. Женщина всплеснула руками, благо штоф аккуратно стоял на земле и они были свободны, и опять запричитала:
- Ай, я дура набитая! Так ты, видать, и есть тот Аватар, что Стасику жизнь уберег? Ай, как я сразу не догадалась? То он же. Он Стас из Скоромысла. Что вчера с тобой от бандюков отбивался. Он сегодня уже поздно поутру ко мне ввалился. А весь же в синяках да исцарапанный жуть как. Я аж обомлела вся. Пока я на стол собирала, попросил крепенькой, от нервов, одним глотком стакан опрокинул да и заснул сразу, болезный.
Только и успел в двух словах про напасть поведать. Да что ж мы посеред шляху стоим? Пожалуй ко мне в хату. Вот калиточка-то, в двух шагах. Прошу.
Женщина сгребла оброненные пожитки в корзину, положила туда же штоф и потянула все еще не решившего что ему делать Аватара за руку, не прекращая тараторить на ходу:
- Надо ж как бандюки распоясались! Людей посеред дня грабить да резать. Хорошо хоть живым Стас остался. А добро, так мир с ним, - живы будем, наживем. А я тут, пока Стасик спит, баньку растопила пораньше, грязный же весь - жуть. Все равно бы к обеду топить начали, да мы пораньше сходим - народ только к вечеру потянется мыться да париться. Так не до вечера ж ему поросенком ходить. Да к соседке заскочила, вон одежку на время одолжила. Его-то вся в тряпье превратилась. Да за шкаликом в корчму забежала. И после баньки хорошо, и такую встряску полечить надо, и за встречу полагается. Вот, проходи в хату за мной.
Вандерер про себя ухмыльнулся: "Что называется, я к соседке на минутку, а ты через час не забудь сделать то-то и то-то. Ох, женщины!"
Хозяйка, не переставая тараторить, отворила двери сеней и вошла. Вандерер потянулся за ней. После яркого света полумрак сеней показался почти непроницаемым. Но тут же в нем образовался яркий прямоугольник. Вошли внутрь. Светлая просторная и ухоженная комнатка с печкой у глухой стены, большим деревянным столом и лавками. Белые занавесочки на окнах. Стены из гладких бревен словно золотились оттенком светло-желтого дерева. Легкая дверь в горенку. Хозяйка заглянула на минутку туда и вернулась. Продолжила "разговор", нимало не смущаясь молчанием собеседника. Да тому и слова некуда было вставить.
- Спит еще, даже не перевернулся. И будить жалко. Да ты присаживайся. Вот. - Смахнула с лавки несуществующую пыль. - Я сейчас на стол соберу и разбужу. Перекусите, да в баньку. А потом и нормально посидеть можно, и стаканчик пригубить.
Женщина видимо успокоилась, и речь перестала напоминать тарахтение сороки, потекла плавно и даже мелодично. Не переставая говорить-напевать, каталась по дому колобком, занимаясь своим женским делом. Вандерер снял с себя амуницию и присел, осматриваясь и слушая хозяйку. Внутри что-то протестовало против задержки. Требовало немедленно продолжить путь. Чувство было незнакомым и тревожащим. Постоянно нужно было сдерживать себя, чтобы не вскочить и не уйти. Удивление вызвало волну протеста, Вандерер решил пересилить это чувство и остался на месте.
- Дом мы еще с мужем моим покойным строили. Как сошлись да поженились. То, почитай, десять годков назад было. И Стас помогал строить, он плотник хороший. Муж мой Стасу в пятом колене родственником приходился. Да недолго пожили мы с ним. Уж пять годков как в город на ярмарку с обозом поехал и не вернулся. Тоже разбойники, чтоб они подохли, нелюди. Пятеро из деревни тогда не вернулись с той злосчастной ярмарки. И муж мой...
Под носом у женщины что-то подозрительно хлюпнуло. Но через минуту слова вновь потекли плавно и напевно.
- С тех пор одна живу. О детях-то вовремя не позаботились, молодые были, глупые. Ничего, справляюсь. Огородик держу. Да за околицей поле. Овощи ращу. У меня они хорошо удаются. Что корчмарь скупает, что на торгу продам, и себе хватает. Не бедствую. Мужик только надо. Не, по хозяйству я и сама справляюсь. Постель согреть да в постели приласкать. Я уж скольких перебрала. Кого так, в охотку, а с кем и с дальним прицелом ложилась. Не наших, не деревенских - не хватало еще мне с нашими бабами перессориться.
У Вандерера потеплели кончики ушей. Почему-то ему казалось, что это женщин должны смущать подобные темы. А вот, поди ж ты. Или это не его убеждения? Ведь что он, в сущности, знал об этом мире и его нравах? Почти ничего. Да и почему эти жизненные вопросы должны быть табу? Почему этих физиологических потребностей организма нужно стыдиться? Так можно и есть при людях начать стесняться.
Женщина хихикнула:
- Много мужиков перепробовала. Когда по мужу убиваться поустала. Да с кем и не прочь бы дальше знакомство водить, те кто женат, кто еще что. Да больше по душе не пришлись. Стас так тот сразу приглянулся. Хоть и не видный он из себя, а жилистый и работящий. Да не это главное. Добрый он, душевный. Да уж четыре года как сам себя хоронит. Он в тот год, когда мы своим хозяйством зажили... Ой нет, кажись на следующий, в солдаты подался. Не сиделось ему на месте. В егерях служил. Воевал. Оттуда жену себе привез. Чернявая такая была, худенькая.
За болтовней хозяйки Вандерер и не заметил, как стол прошел все стадии от голого деревянного, до накрытого белой скатертью и уставленного снедью. Видимо закончив с приготовлениями, хозяйка присела на краешек скамьи и подперла рукой щеку.
- Да недолго они прожили рядком да ладком. Она ему поесть на покос несла, а тут нежить какая-то из тумана заблудила. Не часто, но и к нам их раз - два в год заносит. Ну и все, схоронили. С тех пор на себя непохож стал. Раньше веселый был, улыбчивый. Как с моим мужем несчастье то случилось, он часто ко мне и с женой, и один приезжал. Помогали мне, утешали, чем могли. Которые и родственники по мужу близкие, так и дорогу забыли. А он нет, хоть и чужой. Я его за близкого родственника и почитала. Это уж потом я, как увидела, что его тело свое просит, а душа противится, погибшую любовь забыть не может, в постель к себе уложила. И не пожалела ни разу - и по нраву и по размеру пришелся, - хозяйка хихикнула. - Потом уж и намекала чтоб сойтись нам вместе да жить. Да видать не отпускает его душу покойница. Так наездами и бывает. Побудет со мной и опять к ней.
Женщина замолкла, задумавшись. Затем вдруг подхватилась, всплеснула руками:
- Ой, да что ж это я, дура-баба, гостя разговорами кормлю. Сейчас я Стасика подниму.
Она колобком прокатилась в соседнюю комнату. Оттуда долго слышался ее шепот, мужское сонное мычание. Наконец Стас, заспанный и неясно понимающий, что от него хотят, встал на пороге. Некоторое время вникал в реальность. Постепенно осмысленное выражение начало проступать на его заспанном лице. Вандерер с интересом наблюдал за сменой мимики. Вот глаза прояснились, в них проявилось узнавание, затем затеплилось что-то доброе, приподнялись в наметившейся улыбке уголки рта.
- Ван... черт те как там тебя дальше - не разделяя слов, пробормотал Стас. - Вот не ожидал от Аватара, что он еще и моей судьбой заинтересуется. Не обижайся, но это как-то не в обычае вашего брата. Здравствуй! Ты как меня нашел? Я и не думал, что смогу тебя поблагодарить когда-нибудь.
