Вячеслав Маликов - Владивосток Read Only
– То же самое и Диктатор говорил…, – вздохнул милиционер, машинально гладя Широйнеко по шёлковым волосам.
– Мы… с девчонками познакомились в реабилитационном центре под Сталинградом. Нас охраняли только Ангелы.
– Ещё бы…
– А правда, что вы бессмертны?
– Видишь какой я бессмертный? – милиционер с горечью продемонстрировал свои перебинтованные руки.
– Да, я понимаю, что это всё детские фантазии, ставшие нам чем-то вроде религии… Знаешь как хотелось верить, что Боженька спасёт? Вырвет из злых лап и унесёт туда, где будет тепло и не будет больше боли? Мы с девчонками в палате в больнице потом каждую ночь молились вам. И никто не смеялся, никогда. Даже врачи и медсёстры не смеялись… Хотя, наверное, и не понимали, почему мы молимся на свои детские рисунки…
Сталинград, пригород, клиника «Солнцеворот», 20 января 2058 года, 00:11РМ
Иван постоял в дверях пустой палаты, где жили освобождённые его отрядом детишки и подростки. Сейчас их тут не было, они были на прогулке. За спиной Ивана замерла молоденькая медсестра, едва ли старше самой взрослой обитательницы этой палаты.
Иван шагнул вперёд, к окну.
Палата была залита ярким солнечным светом, тщательно заправленные койки стояли ровными рядами. На тумбочках не было ничего, кроме фоторамок, в которые были вставлены не фотографии…
Иван поднял одну такую фоторамку и обнаружил, что туда вставлен детский коряватый рисунок, на котором изображена в полный рост фигура человека, закрашенная чёрным фломастером. Особенно тщательно там были вырисованы жёлтый орёл на груди и два луча солнцеворота на левом рукаве.
Иван с вопросом воззрился на свою провожатую – медсестру.
– Это у них… иконы, – испуганно пискнула она. – Они… молятся за своих ангелов-спасителей.
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Токио, жилые кварталы, жилой модуль, 22 сентября 2072 года, 11:04АМ
– А ты там был, в Сталинградской больнице?
– Был.
– Часто?
– Несколько раз привозил «груз», – Ивану почему-то было неловко рассказывать об этом Широйнеко, сидящей рядом с ним. Он отчётливо помнил, в каком состоянии обычно попадали туда такие вот жертвы солдатской любви.
– Спасибо тебе, Иван. И прости меня…
– Да ладно, чего уж там, – недовольно проворчал милиционер, крепясь с болью: эта женщина, сейчас напоминавшая ему маленького напуганного ребёнка, уже как минут десять сидела, вцепившись в его руку, ею же и обваренную кипятком пару дней назад.
Владивосток, столица Российской территории Земли, Старый город, Управление внутренних дел, Второй отдел, Кабинет начальника второго отдела национальной милиции России во Владивостоке 27 сентября 2072 года, 02:04РМ
– Разве так трудно найти одного человека в городе? – гневно махал руками Николай-сама.
– Возможно, его уже нет в живых…, – осторожно начал Демонег. Возможная смерть напарника ему нравилась меньше, чем всем остальным.
– А кто тогда прислал нам полный отчёт по делу? – задал неприятный вопрос шеф.
– Должен признать, это его стиль, – неохотно согласился Демонег. – Почему тогда он сам не возвращается?
– А вот это ваше новое задание! Раз уж Иван Рикудзава в одиночку решил эту проблему и выслал нам не только свой отчёт, но и список всех входных точек в террористическую сеть!
– Он сделал это не один. Он упомянул в отчёте, что ему помогли несколько человек, – сообщила Ишикава.
– Да-да, помню. Девчонка и какой-то подросток, – кивнул начальник второго отдела. – Сколько там арестованных по делу?
– Почти две тысячи человек, Николай-сама, – с готовностью ответил Демонег. – Но аресты ещё продолжаются.
– Огромная группировка, которая готовилась к активным действиям не один год! – Николай-сама смахнул со стола задрожавшие голограммы вызовов. – И чего они хотели?
– Независимости Российской территории Земли он остального мира.
– В чём-то они правы: Россия сейчас самое развитый район Земли. В одиночку, без груза других стран… Ладно, отчёт для Диктатора готов?
– Да, Николай-сама, – Демонег с кратким поклоном протянул начальнику голопластинку.
– А мне она зачем? – подозрительно прищурился Николай-сама:
– Сам к Диктатору и отправляйся. Отчитаешься за то, что потерял одного из его знакомых…
– Диктатор и Иван знакомы? – опешил Демонег.
– Я сам удивился, когда Диктатор упомянул об этом во время нашего последнего разговора по видеосвязи, – поморщился начальник второго отдела.
– Вот он мне по шее даст, – почесал в затылке Демонег.
– У тебя два дня, чтобы найти Ивана.
– А?
– Диктатор ждёт тебя через два дня у себя в летней резиденции на Курилах.
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Токио, жилые кварталы, жилой модуль, 29 сентября 2072 года, 01:40АМ
– Кстати, мне всегда было интересно… Я часто задавалась раньше вопросом: почему в России после войны было столько беженцев? – Нумасуга присела в кресло напротив Ивана, поигрывая бокалом с мартини. – Ведь что самое удивительное в этом, так это то, что в Россию бежали как раз из тех стран, которые воевали против России и её союзников: большинство беженцев было из Японии, Кореи, Китая. Странно да?
Представляешь: воюешь ты с кем-то, а потом, когда ты проигрываешь своему противнику, ты уходишь к нему жить. Так вот и с этими десятками миллионов беженцев – их страны проиграли, а они ринулись в страны победители, где их ненавидят, где их, чего греха таить, презирают и будут ещё очень долго всячески третировать. Зачем, спрашивается? – Нумасуга подалась вперёд, ожидая от милиционера ответа. Тот пожал плечами. Откинувшись назад, Нумасуга ответила сама, заканчивая свою мысль:
– А потом я поняла: все эти беженцы хотели одного: жить! Дома их ждала разруха и ядерные руины. А в Японии так вообще большая часть территории опустилась под воду – жить было просто негде. И все эти люди, взяв своих детей, решили пытать счастья во враждебной, опасной для них и их дорогих чад стране – в России. Они добровольно выбрали неволю и потенциальную возможность умереть в чужой стране, чтобы у них был хотя бы один ничтожный шанс, что их дети вырастут, пускай и в чужой стране. Дома у них этот шанс был по сравнению с Российской территорией Земли неимоверно меньше на порядок.
Их не останавливало даже то, что Российской территорией правил не избираемый народом президент или председатель, как в других территориях, а Диктатор, самолично узурпировавший власть во время войны, поправший основы демократии!
– Демократия довела Землю до мировой войны, – сухо заметил Иван.
– Знаю. Но демократия всегда была чем-то вроде флага, символа свободы. А диктатура всегда воспринималась как зло.
– Не всегда. На самом деле в Элладе – Древней Греции – диктатор – это самоличный правитель. И не всегда диктаторы были узурпаторами. Скорее наоборот. Просто потом смысл этого слова изменился, – поправил террористку Иван.
– Тем не менее, сейчас смысл этого слова такой, какой я сказала: это узурпация и тоталитаризм.
– Возможно. Но только Российская территория Земли при диктатуре сейчас развивается намного быстрее других территорий Земли. Плюс ко всему, именно страна, в которой была установлена диктатура, победила в мировой войне, не забывай.
– Да я не об этом, – отмахнулась Нумасуга, делая глоток мартини. Она, видимо, отчаялась убедить в своей правоте собеседника. – Я о том, что люди сделали ставку на шанс, бежав в Россию – страну-противника – и погибли здесь ни за что в проклятую неделю Чистилища.
– Они делали ставку на свой шанс, зная, что он ничтожно мал, и, скорее всего, они ничего не добьются, погибнув в чужой земле.
– Я знаю. Но всё равно это было жестоко.
– Кто ж спорит, – Иван взглянул на настенные часы:
– Уже давно заполночь. Может, пойдём спать?
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Владивосток, жилые кварталы, бар «Никараматсу», 24 декабря 2072 года, 05:12РМ
Демонег вёл машину по скоростному шоссе, направляясь домой. Неожиданно ему на лобовое стекло высветился сигнал о том, что его вызывают.
– Да? – Демонег активировал вызов и на открывшееся голографическое окно вылезло лицо его бывшего напарника, потерявшегося несколько месяцев назад:
– Здорова, язычник! – пробасил Иван.
– Иван? – Демонег вывернул к обочине и остановился, не веря своим глазам.
– А кто по твоему? Призрак что ли?
– Ты где? Как ты?
– Да ничего так… Спасибо. Вот, звоню с Рождеством тебя Христовым поздравить.
– Слушай, ну ты и гад! За тебя мне Диктатор столько выговорил!
– Олежка-то? Так это вряд ли – он всегда был сдержанным. Наговариваешь ты на Диктатора, нехорошо.
