Drew and Ishtar - МЕТРО. Предыстория
Раскаты грома звучали уже почти над головой, в коротких перерывах между ними раздавался леденящий душу победный вой тварей, предвкушавших добычу.
31.
Неожиданно Мельникову показалось, что в какофонию вплетается еще один звук. «Шум мотора? Да нет, откуда? Или все-таки?». Снова громыхнуло, звери издали не то чтобы вой или рык, а почти человеческий вопль и кинулись вперед. Ударили автоматы, и тут звук мотора стал слышен отчетливее, а к стрекоту «калашей» добавился звук выстрелов чего-то гораздо более серьезного. Тварь, по которой стрелял Мельников, вдруг дернулась и упала, разорванная пополам, другие твари заметались…
– Они уходят! – крикнул сверху «Гоблин» – Бегут, гады!
Раздалась еще одна тяжеловесная очередь, и еще пара тварей упала. А из тумана выскочила, сверкая фарами, БМП-2, лихо подлетела к дому и развернулась кормой к двери. Секунду спустя распахнулись десантные двери в корме и высунулась забинтованная голова «Кобры».
– Чего стоим? Чего ждем? – крикнул он. – Быстро сюда!
Бойцы, хоть и были не то что удивлены, а как громом поражены происшедшим, не заставили себя ждать и втиснулись в безопасную утробу машины. Мельников захлопнул за собой двери и машина рванулась по бездорожью, взяв курс на Москву.
Потом была бешеная езда по ухабам, дорогам, развалинам и улицам, пока наконец, едва не убив такой ездой своих пассажиров, БМП остановилась у въезда в гараж на «Чертановской».
Открыв двери, бойцы буквально вывалились из переполненного десантного отсека и, ошалело озираясь, стали разминать затекшие ноги. Открылся люк водителя и из него высунулся «Мессер». На башне сидел ухмыляющийся из-под бинтов «Кобра» с наложенной вдобавок на левую руку шиной.
– Ну чего, командир, глазами хлопаешь? – осведомился он. – Давай уходить уже. «Мессер» сейчас припаркуется получше, да и пошли…
Потом они снимали водкой напряжение, сидя у костра в лагере на «Тульской». С ребятами сидел и Леха-"Бурят", обнимавший за округлый животик сидевшую у него на коленях Машу, а «Мессер», с забинтованной растянутой ногой, немного стесняясь, рассказывал, как все было.
– Да чего тут рассказывать-то… Ничего особенного – просто хотел своих увидеть еще раз…
– Ну а все же?
– Ну бежали мы когда от этих… Я поскользнулся и ногу растянул. Попробовал подняться, но понял, что за вами не поспею. Тогда схоронился под кустом…
– А что не крикнул-то? Мы б тебя подхватили…
– Ну, подумал, что пока вы со мной возиться будете, всех нас пожрут… Это потом уже понял, что твари вами так увлеклись, что им не до меня стало, и тихонько пополз назад, к речке. Я ж в этих местах срочку служил еще… Там моя часть километрах в двух за речкой… Короче, стал я у моста через нее перебираться, и слышу – стон вроде… Ну нырнул… Вода мутная, но дверь на ощупь я нашел. Прислушался… Стон опять…и стук какой-то. Я наверх вынырнул, воздуха глотнуть, и постучал ногой по кабине – по-нашему. Оттуда такой же стук.
– Короче, когда «Урал» кувырнулся – вмешался в рассказ «Кобра», – меня оглушило и я отрубился. Но водичка меня в чувство привела, я как-то извернулся в кабине и головой вверх все же устроился. А вода-то быстро-быстро в кабину лилась… Короче, немного воздуха около пола осталось, я там пристроился и стал нырять, пытаться дверь открыть…
– «Стикс» вот хотел к тебе нырять, – сказал Хантер. – Я не разрешил… Теперь вот…
– Правильно сделал – отрезал «Кобра». – Я бы тоже не разрешил. Вас бы всех там пожрали, и все… В общем, дверь я открыть не смог, да и дыхалки после удара не хватало… Ну а когда «Мессер» постучался, вместе дверь вытащили и я вынырнул… Он потом меня перевязал, и мы до его части прошвырнулись. Конечно, после сокращений, части как таковой там уже не было – но это, похоже, нам и помогло – там база хранения теперь была. Короче, нашли мы БМПху на ходу, завелись и к вам поехали… «Мессер», слава Богу, классно в этих машинах разбирается… Ну остальное вы сами видели…
Опрокинув еще по кружке, мужики попросили Мельника спеть чего-нибудь, «Стикс» принес гитару…
Под сводами «Тульской» раздавался хрипловатый голос полковника Мельникова:
…И жизнь прекрасна у меня,
И живы все мои ребята…
Глава 7. Маша и медведь
32.
После опасной и, в сущности, провальной экспедиции за МКАД, когда потерь удалось избежать практически случайно, Комитет категорически запретил проводить дальние рейды – тяжесть ситуации была ясна, а рисковать лучшими людьми, необходимыми для поддержания жизнедеятельности метро, руководители Комитета сочли неоправданным.
Полковник Мельников привык выполнять приказы, даже если они были ему не по душе, и он выполнил и этот приказ – но что-то в нем сломалось. Мельник устранился от текущих дел отряда, целыми днями мог сидеть в своей палатке, и если кто-нибудь не приносил ему котелок с едой, мог не есть целыми днями. На расспросы Хантера Мельников отвечал односложно, а чаще отмалчивался… курил, смотрел в никуда… Частенько бойцы, заходившие к своему командиру, замечали, что около него стоит початая бутыль самогона…
Командир отряда сталкеров опускался, и никто не мог ему помочь. Его точил скрытый червь – вновь вспыхнувшая боль утраты жены и дочери, неудача поисков выживших или путей эвакуации, ощущение своей беспомощности как командира – ведь он рисковал жизнями своих ребят и не его заслуга в том, что все живы… а теперь еще этот запрет – запрет того, что стало смыслом его жизни – поиск выхода из подземелья, из этой вечной безнадеги. Полковник катился по наклонной плоскости, он и сам понимал это, но никто не мог ему помочь – потому что он, в первую очередь, не хотел себе помогать… Жизнь для него стала тоннелем без света в конце…
Тем временем жизнь шла своим чередом – в свой срок Маша родила замечательного бутузенка, которого она и Леха-«Бурят» назвали Денисом, а Мельникова пригласили быть крестным отцом малыша. По такому случаю полковник даже привел себя в порядок, побрился и даже вымученно улыбался, пока местный батюшка (чудом уцелевший монах из Свято-Данилова монастыря) совершал обряд крещения. После церемонии, правда, Мельник опять быстро вернулся в свою палатку, и волна депрессии накатила с новой силой.
– Володь, вот ты скажи – что нам делать с командиром? – Хантер в сотый раз завел разговор со «Стиксом».
– Давай попробуем еще раз потолковать…
– Да что говорить – уже сколько раз пытались. Ему бы дело найти…
Дело нашлось – и раньше, чем мужики могли себе представить. В тот день Маша взяла мельниковский «Фольксваген», чтобы сгонять на «Кузнецкий мост», где принимали хорошие врачи – у нее кое-что разладилось по женской части после родов, и ей нужна была консультация знающего специалиста. Дениску она взяла с собой – куда ж еще девать грудничка, слава Богу, у Маши было свое молоко, что было редкостью не то что в метро, но и в последние годы жизни до удара…
– Я туда и обратно, доктор обещал принять без очереди – как жену сталкера…
– Эй, погоди! – крикнул «Бурят», – Меня подожди, я только Хантера предупрежу!
– Да ладно, тут всего-то чуть-чуть ехать – Маша махнула рукой и осторожно тронула машину.
Прошло два часа, три – но Маши не было. «Бурят» решил позвонить доктору – узнать, может, у Маши что-нибудь серьезное, потребовалась госпитализация?
– Да нет, не приходила ко твоя мне Мария Бурова. – ответил врач, – Помню, договаривались… но – нет…
«Бурят» встревожился уже не на шутку. По привычке пошел было посоветоваться с командиром, но, не дойдя пары шагов до его палатки, махнул рукой и повернул к дежурке, решив поговорить с Хантером, фактически возглавлявшим в последние месяцы отряд.
Хантер сразу же предложил взять мотовоз и ребят, свободных от дежурства, а сам, пока мотовоз готовили к выезду, стал прозванивать станции, через которые должна была проехать Маша – не видели и не слышали ли там чего.
На «Серпуховской» подтвердили, что Маша проехала через станцию, на «Полянке» ее тоже не видели (впрочем, туда она и не должна была заезжать, Хантер позвонил туда потому, что на «Третьяковской», через которую должна была проехать, было занято). Дозвонившись, наконец, на «Третьяковку», Хантер узнал, что Маша не появлялась и там.
Видимо, что-то случилось с ней в пересечениях соединительных веток…
Отправив мотовоз с натянутым как струна «Бурятом» и другими бойцами, Хантер сел на скамейку, закурил и стал ждать…
33.
Повязка на глазах ослабла, потом упала. Маша открыла глаза. Даже неяркий свет керосиновой лампы заставлял щуриться. Перед ней в полумраке угадывался чей-то силуэт.
– Где мой ребенок?
– Сейчас принесут, – услышала она уверенный и вежливый мужской голос.
Через полминуты Дениска оказался у нее на руках. Мальчик не плакал, а смотрел своими глазенками глубокого синего цвета на Машу и как будто улыбался.
