Александр Щёголев - Свободный Охотник
— Это ты, ты ничего не понимаешь! Может, мне сразу сказать им свое истинное имя, каждому сыночку по очереди?
— Прекрати! — он хватает ее за плечи и яростно встряхивает. — Не нравится дворец гипа Связи, найди себе другой. Без сильного покровителя ты пропадешь, а вместе с тобой погибнет все, ради чего я жил. Выброси глупости из головы!
Она прерывисто всхлипывает, но уже не плачет. Дочь гипа все поняла, поэтому молчит. Упрямо сомкнутые губы ясно показывают, что поступит девочка все равно по-своему.
Свободный Охотник нетерпеливо смотрит на таймер, отнимающий у него микро-Единицу за микро-Единицей.
— Запомни главное, малышка. Про Полную Карту никому не слова. В случае ареста ты обязана взорвать корабль — с собой или без себя, как уж получится. Тебе выпало продолжить дело Неуловимого, так что не опозорь славное имя.
— Имя… Я так и не узнала твоего имени, красавчик, — мертво улыбается Хозяюшка.
— Ох, как мне надоели твои глупости! — кричит он. — Мы с тобой на войне!
— Не волнуйся, я в порядке. Говори.
— Ближайшая цель: собрать всех гипов на совещание и решить вопрос с объединенными вооруженными силами. Возможно, удастся сдвинуть с точки процесс восстановления Управления. Перед лицом неотвратимой катастрофы толпа надменных самодержцев должна быть сговорчивее. Для этого я и требовал от гипов коды закрытых личных каналов, а технически организовать совещание, как я надеялся, помог бы гип Связи. Кроме того, не доделано самое важное. Где родина врага, куда наносить ответный удар? Я не успел выяснить. Пока ясно, что в Октаэдрах, охваченных Сорок Седьмым гипархатом Пустоты, расположен чисто военный штаб, не больше. Впрочем, в любом случае начинать нужно с него.
— А что будет с тобой?
— Со мной все просто, — хладнокровно говорит юноша. — Я стану идиотом.
Девочка оживает. В наполненных влагой глазах отражается неистовая надежда.
— Как это?
— Я не трус, — с неожиданно прорвавшимся отчаянием объясняет он. — Но ведь глупо погибать, если есть хоть какой-то шанс… Хорошенько запомни название: «Формат счастья». С индексом «сто». Это условное обозначение одной из секретных спектро-программ, изменяющих сознание человека. Их используют дедушки Клонов, штампуя себе рабов. Ты свяжешься со мной из Кольцевого Тоннеля, и я сразу уколюсь модулятором. Пусть врагам достанется безвредный дурачок, который ничего не помнит, только жрет и радуется жизни. Смешно, правда? Обратная операция возможна, если известны параметры частотных уколов, так что вернуть идиоту разум у врагов не получится. Таких программ — тысячи. Ты одна будешь знать обозначение средства — моего средства. Все данные найдешь в бортовой системе своего «Универсала»…
Девочка жадно впитывает ответ. А потом спрашивает:
— Где тебя искать?
— Полезай в корабль, — герой отворачивается. — Надевай боевую маску. Работай, не теряй времени.
— Формат счастья, — откликается она. — С индексом «сто», я хорошо запомнила.
Дочь гипа уходит — на негнущихся ногах, — чтобы бесследно исчезнуть в бронированном чреве. На борту ее корабля загорается перламутровый знак «Минус».
— Доброй тебе охоты, Хозяюшка! — Запоздалый крик натыкается на сгустившуюся пленку шлюза.
Герой покидает территорию ангаров. Он открывает связь полностью, в строгом соответствии с условиями врага, он наблюдает, готовый ко всему, как «Универсал-Минус» отделяется от пластиковой стены. «Универсал-Плюс» остается — опустошенный, жалкий. Полная Карта обрела новый дом. Душа оставила легендарный корабль, думает герой, вот все и кончилось. Как странно…
PAUSEКто я такой? Всего лишь электрик при районном Отделе народного образования — простой, как инфузория-туфелька. Бегаю туда-сюда. Висят на мне гири в виде всех местных школ, да еще по договорам обслуживаю несколько объектов — поликлинику, например, и даже отделение милиции. Старательно кормлю семью. Нужный я человек, и на том исчерпывается моя ценность. Чем я заинтересовал этого вундеркинда? Рассказами, как чиню розетки, проверяю разводку проводов и меняю лампочки в женских раздевалках?
Да, раньше я мог бы кем-то там стать. По молодости мне об этом часто говорили — незаурядный, мол, человек. И сейчас иногда говорят, когда хлопнем стаканчик-другой. Имею высшее образование, после окончания института работал в Научно-исследовательском Вычислительном Центре, что на 14-й Линии Васильевского острова (теперь это учреждение называется Институтом Информатики), одновременно был в заочной аспирантуре и готовился защищать диссертацию. Но… Именно — «НО»! Работал, готовился, был. Все — в далеком коммунистическом прошлом. Выгнали меня за то, что подрабатывал на стороне. Ладно бы по специальности халтурил (и тихо, ни с кем не ссорясь), так ведь я в свободное время спиливал верхушки деревьев на кладбище, за сумасшедшие деньги, конечно. Встал я поперек дороги другому кладбищенскому «спильщику», и неподкупная милиция тут же донесла на меня руководству Вычислительного Центра. Взяло руководство и выгнало незаурядного человека, который мог бы кем-то там стать. Время было такое, никуда не денешься. Оторвали от меня «Имитационную модель рыбной части сообщества озера Байкал», которая разрабатывалась в рамках темы «Космический мониторинг сложных экосистем». И осталась от меня только частица «бы». Впрочем, благосостояние моей семьи при этом не только не пострадало, а в точности наоборот — спасибо тому маразматическому времени, которое было…
Парень неожиданно бурно отреагировал на упомянутый мной Институт Информатики. Словно только и ждал, когда же наконец я проговорюсь.
— Значит, раньше вы были ученым? — спросил восторженно. Даже приостановился и посмотрел на меня. Так посмотрел, что мне стыдно стало, ведь я не тот, не тот герой, который ему вдруг привиделся!
Оказывается, мама все-таки делилась с ним воспоминаниями об истинном отце. Урывками, обмолвками. Не стала стандартно врать про погибшего летчика или моряка, и с другой стороны, не представила этого человека, как иногда бывает, подонком, пьяницей и ничтожеством. Она успокоила сына: мол, твой папаша жив, это обыкновенный научный сотрудник, который целиком ушел в решение задач науки и производства. Ушел и не вернулся. А пацан уже сам домыслил-размечтался, что отец его — большой ученый, которому просто жалко было тратить время на семью и детей. Такой мотив, как ни странно, казался мальчику вполне убедительным. Или нет в этом ничего странного?
— А что, вдруг ты и вправду потомок великого человека? — необдуманно и жестоко съязвил я.
Он, к счастью, не обиделся.
— Я бастард, — сообщил парень не без гордости. — Был и буду. Дело-то не в этом, так что вы зря.
Ого, какие слова мы освоили, подумал я, обуздав свое желание немедленно ответить. Человек начитался интересных книжек про рыцарей, где внебрачные дети обязательно оказываются королевской крови и после многочисленных подвигов взбираются на трон, — что ж тут смешного? Однако же — «бастард»… Вот ведь придумают, фантазеры сопливые! Безотцовщина проклятая…
— Просто я хочу знать, чей я, — завершил он мысль.
— В каком смысле?
— У меня есть истинная фамилия. Я ее не знаю. Надоело быть системнорожденным.
— Кем-кем?
— Рожденным в системе.
— Теперь понимаю.
— А вы были какой ученый?..
Ничего-то я не понимал. Странности кружили над нашими головами, мешали беседе. Трудно разговаривать с человеком, у которого умер кто-то из близких, однако у меня не было таких трудностей. Собеседник вел себя так, будто ему наплевать, что вчера он потерял и мать, и новорожденную сестру. Или так, будто забыл об этом. А может, самым странным было как раз мое поведение? Мне бы отложить свои дела, взять его за руку и отвести домой, к родственникам, но вместо этого я почему-то тащил парня с собой в школу. Дикость? Чудовищное бездушие? Я полагаю, нет. Наше обоюдное помешательство имело другое название — запрограммированность.
— Я был не ученым, а инженером, — ответил я, испытывая нелепое чувство, будто оправдываюсь. — Если точнее, я занимал инженерскую должность.
— Ну, это даже интереснее, — солидно покивал он.
Вероятно, мальчик все еще на что-то надеялся. Оттого и шел со мной, оттого и смотрел на меня так — большими серьезными глазами.
— Ты считаешь, что инженер звучит более гордо, чем научный сотрудник? Правильно считаешь. Вот к примеру, существуют главные инженеры проекта, «гипами» называются, если станешь им — каждый день сможешь об научных сотрудников ноги вытирать.
— Я знаю, кто такие гипы, они космосом занимаются.
— Ага, — засмеялся я, — именно космосом, чем же еще. С космической зарплатой. Не тычь в мои раны, малыш. Когда-то давно я видел секретную платежную ведомость, из которой следовало, что с гипов каждый месяц удерживают партийных взносов больше, чем мой должностной оклад.
