Александр Шакилов - Профессионалы
Нечто-нечто… Это лирика. Где извозчики? Когда не надо, стадами вокруг скачут…
Толпа раздвигается волнами, обнажая асфальтовое дно – народ освобождает лыжню-разметку: под копыта попадать дураков нет – уж лучше посторониться, предохраниться, быть целее.
Из-за угла – метров двести юго-восточнее – показалась мощная фигура. Мачта над горизонтом черепов и передвижных лотков.
Извозчик.
Ну, наконец-то!
Встать на пути, не убоятся, не отпрыгнуть в сплочённую локтями биомассу граждан – и таки остановить силу. Смять характером инерцию. Выдержкой пригвоздить к тротуару массу. Необходимостью припечатать к канализационному люку чужую волю.
Повезло, извозчик Акиру заметил: извернулся, в последний момент скорректировав направление. Заваливаясь на бок, кувыркнулся, поймав горизонталь ладонями, и плюхнулся на спину – удар смягчила густая шевелюра-амортизатор. Благодаря особой смазке волос перевозчик скользнул по асфальту – метров пять проехал и упёрся затылком в столб рекламного щита.
Поднялся. На колени. И в полный рост.
И двинул к фениксу.
– Имя? – дрожь в голосе: Акира слегка переволновался – а если бы два с половиной метра живого веса вовремя не затормозили?!..
– Слейпнир. Пётр. – Ни намёка на одышку. Голубые чистые глаза, интерес и капелька любопытства.
– Профессиональный статус? Категория? – Адреналин выплёскивается наглостью: ну какое Акире дело? Бежал себе человек по своему, может, важному интересу, остановился вежливо, а тут допрос учиняют: нехорошо, непорядочно. – Статус?! Категория?! Не слышу?!
– Извозчик-иноходец, третья.
– А почему не пятая? – Фу, совсем неприличный вопрос: за такое любопытство и по ушам не грех получить.
Но, похоже, иноходец так не считает:
– Правила нарушаю. Часто. Гаишники, звери форменные, тормозят, штрафуют.
– Лихач, значит?
– Так точно.
– Прекрасно! Люблю бодрых молодцев, да и опаздываю очень. За срочность доплачу – если не черепахой доползёшь. Лады?
– Обижаешь, начальник. Считай, мы уже на месте. Готов?
– Готов.
– Кинь монетку в рот.
– Зачем это?
– Да так. Заплати авансом за проезд: мало ли…
Это «мало ли» Акире не понравилось, но… – он схватил Петра за удила-косички и резво вскочил на спину, обняв грудную клетку извозчика ногами. Чужие, волосатые тиски-руки надёжно, без люфтов зафиксировали лодыжки феникса.
Поехали!
«Транспортные услуги, предоставляемые курьерами Общества Извозчиков есть комфортабельное и незабываемое ощущение первозданности олимпийского спринтерского бега, преисполненное удовольствия от осознания…» -?!.. – рекламные буклеты безбожно врут. Осознание?! – о, да, Акира отлично осознал меру и степень мучения! Комфорт?! первозданность?! – испытание нервам и выдержке!! И запах пота, шибающий в ноздри, как от испуганного скунса!!..
Судороги в мышцах – до боли сжатые кулаки: не отпускать!! Не отпускать удила при высоких, о-очень высоких прыжках! – когда тело извозчика взмывает недорезанным кроманьонцами археоптериксом – да над зазевавшимся «пассажиром сонной травы», которому хватило ума выбрести на лыжню-разметку в не самое удачное время…
ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! – воздух из легких – встречный поток отбрасывает в лицо Акире мелкие брызги слюны извозчика. Асфальт – внизу; задранные головы прохожих – зрачки расширены: равнение на тандем. И насмерть перепуганный бедняга, спрятавший в ладони мгновенно побелевшую мордаху – коленки поджались, асфальт самое мягкое кресло.
ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! – руки Петра Слейпнира отпускают щиколотки феникса: и тело Акиры отрывается от спины и летит параллельно асфальту.
До боли сжатые кулаки: не отпускать!! – не хотелось бы шмякнуться метров с пяти на группу китайских рабочих, размахивающих красными флажками и штампованными иконами с изображением Будды Мао. Падать на китайских рабочих, у которых в руках иконы – по меньшей мере, святотатство.
ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!! – предплечья Слейпнира выдвигаются перпендикулярно торсу, волосатая кожа лопается точечными язвами, сквозь язвы проклёвываются полоски-жгуты сухожилий – кожа растягивается, сползая с предплечий, цепляется за жгуты – готово: крылья летучей мыши!
Зачем?!
А затем, что прыгал извозчик через одного малохольного придурка, подвернувшегося под копыта, а в результате пришлось уворачиваться от колонны ханьцев, внезапно изменивших маршрут.
Подрезают, подонки!
…китайцы позади.
…перекрёсток.
…мамаша с коляской.
…две пьяных школьницы, обнявшихся посреди «лыжни».
…стая кынсы, терзающая труп наркомана-зооморфа – куда смотрит санитарная служба?!
…грузчик с поддоном лавашей, только что выгруженным из грузовика-"хлебницы".
…пожилой мужчина, взасос целующий молоденького транссексуала.
Бег.
Прыжки.
ЫЫЫ-ы-ыыыкх!!!
Знакомый, тот самый пейзаж – оружейный магазин напротив аптеки. Стоп! Мучения феникса близки к завершению?!.. – ох, как мало нужно для счастья!
– Тпру, Моренго! Я сказал: Моренго, тпру!! Тпру, Моренго!
– Кто?! – Извозчик стряхнул Акиру на тротуар. – А ну повтори?! Как ты меня назвал?!
– О Наполеоне Бонапарте слыхал?
– Нет…
– А чего тогда всякую ерунду спрашиваешь? Спасибо за доставку. Свободен.
Акира щедро расплатился с извозчиком и шагнул к Юрико, изучающей ассортимент овощной палатки – цены на кокосы и бананы, таро и ямс, батат и маис. Феникс прокашлялся – обратил, значит, на себя внимание – и развёл руками: мол, виноват, опоздал, каюсь – больше такого не повторится, простите, сударыня, не со зла.
– Здравствуйте, Юрико.
– Здравствуйте, Акира-сан.
– Вы уж не судите меня строго. Обещал позвонить – не получилось, работа, пожары, знаете ли.
– Знаю.
– Да? – Акира вдруг понял, что девушка действительно в курсе того, что с ним произошло.
…бледно-розовые нити, оплетают, тянут…
И не хочется прогонять наваждение, совсем не хочется – будет, что будет.
Хуже не будет.
– Да. Знаю. Ничего страшного, Акира-сан, я прощаю вам опоздание. Прогуляемся? Сегодня отличная погода…
"Встану сталью – красно-оргазмной
Пальмой встану – цельно-печальной
А ты в платьице звёздно-венечном
Расцелуешь мою оконечность"
И Юрико, и Акира одновременно обратили внимание на незамысловатое граффити, испачкавшее рифмованной текстовкой торец старинной панельной девятиэтажки. Чуть ниже узора – бронзовая табличка «Памятник архитектуры. Охраняется законом». Граффити, ага, да ещё на охраняемом объекте?! – непростительный вандализм!!
– Однако, стихотворение о любви. Искренней и чистой. – Хмыкнув, прокомментировал Акира: не смолчал.
– Да уж! – Возмутилась Юрико, прикусив улыбку. – Развлекаются инкубы: даже меня пробрало – захотелось объятий и нежности. А ведь ничего такого в стихоплётстве этом и нет… Странно, да?
– А что тут странного? Все инкубы, граффитчики в том числе, профессионалы экстракласса. Заряженный афродизиаками искуситель на многое способен. Слабенькие стишки, никакие? – согласен. Но! – возможно, эффект «любви» достигнут особым расположением букв, сочетанием фона стены и подбора палитры… Не знаю, точно утверждать не могу. Я не инкуб.
– Да уж, Акира-сан, вы не дон жуан.
Разговор почему-то не клеился. Темы «о погоде, о новинках киноиндустрии» не впечатляли и тратить на них редкие часы свободного от работы времени просто глупо. Что-то нужно было предпринять – срочно! Развеять обстановку ничего не значащим пустячком? – Акира брякнул первое, что попало в голосовые связки:
– Юрико, представляете, а я ребёнка спас – из огня вытащил. Там всё так горело, а он – маленький, плачет, я… и… э-э…
– Да что вы говорите, Акира-сан?! Вы же настоящий герой!
– Да уж… герой… – брови выше, морщинки чётче: вот как выглядит смущённый феникс. – Э-э… Юрико, а смотрели последний блокбастер… этого… как его… ну, известного режиссёра?..
А потом молодые гуляли в роще чёрных берёз, среди мрачных стволов, изуродованных памятными царапинами складных виброножей: «Хасим любит Ольгу», «Здесь был Сэм», «Кто хочет бесплатного омонку, звоните по телефону…»
Разговаривали мало, больше молчали.
Случайно выбрели на колонну, направляющуюся к центральной агоре района для проведения образцово-показательной казни. Да, лишать жизни сограждан, пусть даже и преступников, негуманно, но… – «Зажигальщику животе не дать, казнить его смертной казни». А казнить, судя по всему, собирались именно поджигателя.
Барабанная дробь – за пешим ударником шагает совмещённая рота спецназа: взвод ярунов-галдовников и два отделения дэвов-жиджретов. Командует парадом подполковник аэромобильных войск, принаряженный в составленный из двух костяных пластин головной убор. Подполковник явно из следопытов-арикара. За военизированной процессией чересчур медленно двигается парочка рослых извозчиков, запряжённых в измазанную дёгтем телегу. На телеге сидит африканец лет сорока с небольшим, в сером арестантском халате; на груди – фанерная табличка, ярко-алые буквы: «За поджог». Рядом с телегой пританцовывает от радости принаряжённый в красную рубаху профессиональный палач…
