Жанна Пояркова - Фрагментация памяти
Тут джокер был прав — обугленный, изрытый воронками шар теперь населяли только инфофрики да те, кому было некуда податься, так что у Ре оставались шансы. Жалкие остатки народов собрались в одном месте и всеми силами старались сохранить суверенность. Город представлял собой насмешку над идеей космополитизма — набор маленьких, но никак не желающих объединиться групп, сект, банд, синдикатов со своими специфическими привычками. К беспределу добавлялись дрейфующие по информационному раю инопланетники, а в итоге всем было наплевать, кто рядом, — робот, скрежещущий членистым телом делириец или собственная мамаша. Мутантов и уродов выселили на задворки, остальные работали на корпорацию. «Все, что осталось от Италии», теперь находилось только в Сети. Город Геймана замер брошенными вверху и внизу графитовыми стержнями. Словно кто-то подкинул маленькие разноцветные палочки, а потом остановил время. Нечеловеческая красота, доступная разве что сетевым богам вроде Мэда.
«Мы с Гарри решили проучить KIDS».
Пауза. Джокер сдвинулся вправо, я повернул за ним — и застыл перед аркой из дуг и измельчавшихся пересечений целой сотни разных прямых. Она выдвигалась из монолита полой стены, как объектив камеры, внутри зияла пустота. Черное пятно. Постоянно наблюдая перед собой беспорядочное скопление линий Ре, трудно представить хаос, сложившийся так, что ни один из нарисованных контуров не появится в проеме, но вот он, передо мной, — пустой зев из разноцветных трубок.
«Сильно. А план есть?».
План Гарри был прост и нес в себе зерна самого черного юмора. Члены KIDS презирали дилеров, которые едва-едва вышли за рамки обычных сетевых парней и торговали пиратскими ключами для входа в Среду. При этом большую часть заработка небольшой группы составлял именно навар за продажу сворованных у корпорации ключей. Естественно, KIDS выполняли и заказы по взлому от представителей разных компаний и частных лиц, вполне возможно, они и на инопланетников работали, но типичным и надежным методом получения дохода являлись именно ключи. К тому же именно распространение ключей делало KIDS уважаемой массами хакерской группировкой. Гарри хотел нанести удар ниже пояса, отправив месяцы работы чересчур любопытных «детишек» в мусорную корзину. Одновременный хук всем известным базам распространителей.
— Уже обрабатываешь джокера? — сонный голос бывшего священника заставил меня вернуться в реальный мир.
Гарри сел рядом, сдул слой пыли с панели и выбрал аватару. В Ре переключаться он не собирался — в царство абстракций его не затащить. Он мог сесть, положить ногу на ногу, закурить сигарету с добавками любого из разрешенных или запрещенных наркотиков, а потом долго рассуждать о загадке Ре, но разбираться в вычислениях на практике считал нудным, бесполезным занятием для тех, кто тащится от голых чисел. Гарри голые числа не привлекали.
«Похоже, вы считаете меня идиотом, — отметил джокер. — Честно говоря, никто раньше не просил меня поработать мальчиком на побегушках».
Гарри выглядел недовольным, хмурый вид усугублялся дешевизной модели, схватывающей мимику по нескольким контрольным точкам. Он нарисовал скин для игр, и священнику не терпелось опробовать персонажа на деле, а джокер дразнил, оттягивая заветный момент. Мы собрались в приватном коридоре «чистилища», но обсудить ничего так и не успели.
«Ключи…» — только начал Гарри, как куб потускнел, оставив за собой тонкую ниточку.
Мы со священником переглянулись — внезапный уход по-английски был одним из любимых трюков Мэда, однако в этот раз исчезновение оказалось неполным: нить мелькнула, словно чей-то истончившийся хвост, дернулась несколько раз, прочертив зеленоватые штрихи в темноте. Линии расползались спреем из пикселов, пропадали, но сама нить, будто привязь воздушного шара, моталась то туда, то сюда. Она никак не могла скрыться, скакала, как сумасшедшая. Абсурдная траектория нити напоминала хаотичные прыжки комика-психопата.
Я завис, наблюдая за бестолковыми рывками. У джокера можно найти кучу недостатков. Например, он так прямолинеен, что это выглядит грубо, а иногда к тому же очень обидчив, но за чем Мэд следит как следует, так это за своей безопасностью. Он никому не позволял не то что выследить его, но и просто сделать робкую попытку сесть на хвост. Джокер не защищался, а остервенело уничтожал любого, кто посягал на неприкосновенность его личного пространства. Если ты хотел вычислить хоть что-то о Мэде, ты встречал не глухую защиту и недосказанность, а смертоносный бросок чудовища, которое отгрызало тебе голову и чмокало кишками. Наверное, если бы на Мэда села муха, он бы растоптал ее до безликого мокрого пятна просто потому, что та осмелилась приземлиться на рукав. Зеленая дрянь -- «жучок» извивалась, как змея, которой наступили на голову.
— Уматывай оттуда, Грайнд, — почуял неладное Гарри и сложил руки, активизируя механизм выхода из коридора.
Нить тем временем вспухла с одного конца, поменяла цвет и засияла, сияние начало продвигаться, словно заразная болезнь, с каждым мигом все быстрее и быстрее. Это напоминало ускоренную перемотку жизни микроорганизмов. За считанные секунды изумрудную черту раздуло так, что она заняла почти все поле зрения. Зелень кипела и плавилась, будто ее поджаривали, и я уверен, что такое определение недалеко от истины; куски нити разлетались в разные стороны. Я впервые видел, как работает защита Мэда, и, надо сказать, это внушало уважение.
«Уходи».
Я едва успел прочитать, как изображение расплылось, а потом я вылетел из «чистилища» под аккомпанемент сообщений о падении системы. Через миг картинка совсем пропала. Запах расплавившейся изоляции, сизовато-черный дымок, — все в лучших традициях тренировки по сбору техники. Мы опять зря потратили последние деньги.
— Впечатляет, — поднял бровь бывший священник и потер глаза, а я только ругался.
В закуренной комнате теперь стало вонять еще сильнее. Станция издохла и смердела, как чумной город. Мне приходилось слышать легенды про скачки напряжения и прочую чушь, но поверить в это мог только придурок. На деле все, естественно, выглядело не так: программа Мэда прошибала защиту, передавая себя в формате ответа из приватного коридора, находила настройки периферии и ставила их в такое положение, что «железо» убивало напрочь. Именно поэтому мне и досталось — в спешке джокер просто бахнул по всем соединениям коридора. Критические показатели были заблокированы не только операционной системой, но и производителями комплектующих, и вот этот момент оставался для меня загадкой. Чтобы преодолеть стандартную блокировку, разработанную после бума такого рода вирусов, нужно потрудиться. Быстрая и маленькая программка, которой сильно помогала универсальность операционной системы Корпорации. Некоторые женщины влюбляются в тексты или образ, но если бы я был женщиной, я бы влюбился в Мэда за одну эту атаку. В ней не было ничего лишнего.
Бывший священник смотрел в открытый на мониторе файл и барабанил пальцами по столу.
— Теперь он согласится, — Гарри хлопнул ладонью и посмотрел на меня. — Надо только подождать.
— Мэд должен мне компенсацию за испорченную тачку, — сказал я, потеряв интерес к мести. — А еще интересно, чей это был «жучок». Наверняка виноваты KIDS и их новостные доски, на которых ты постоянно торчишь.
— Должен же я как-то узнавать новости, — буркнул он.
Я разобрал комп и начал искать микросхемы на замену. Работа предстояла нешуточная, так что Мэд мог достаточное время побыть наедине со своей совестью, если Гарри достоверно представил его психологический портрет, а в таких вещах священник ошибался редко.
Познакомиться с Мэдом нам банально повезло. Джокер никогда ничего о себе не рассказывал — ни одной, даже самой маленькой истории, только цитаты и чужие байки. Он старомоден, совершенно оторван от реальной жизни, но при этом прекрасно подкован в теории, — знаете, из тех парней, ум которых иногда раздражает, методичных и дотошных. Мы звали его встретиться где-нибудь в городе, но он всегда отказывался. Наверное, у него была на это причина, а может, он подозревал, что вне Среды мы вряд ли найдем общий язык.
— Эй, что это? — толкнул меня Гарри — я так погрузился в починку, что ничего не слышал.
Пищал закинутый в угол телефон — на пересадку информационного чипа, соединяющего в себе массу «нужных функций», я так и не согласился, чтобы не обрасти железом, как члены КЕ. Священник напрягся, но потом поднял пыльное устройство и кинул мне; АОН вместо номера выдавал нечитаемую строку, подрагивающую на потускневшем дисплее.
— Да?.. — с опаской ответил я.
— Грайнд?..
— Кто это?
— Мэд.
Мы оба замолчали. Голос Мэда оказался слишком серьезным для его проделок, такими обычно разговаривают ученые шишки. Я постарался прикинуть, сколько ему лет, но голосу могло быть как двадцать, так и все сорок. Воцарилась тишина. Ничего добавить я не мог. Знаете, это один из тех исторических моментов, когда двое суровых мужчин стоят друг напротив друга и не понимают, как проявлять чувства. Мои чувства к джокеру были прозаическими, но слава лучшего свободного программиста Сети щекотала нервы. Гарри тоже замер, спрашивая жестами, что происходит. Я ждал, что в трубке раздадутся короткие гудки, но джокер меня не разочаровал — похоже, он действительно привязался к нам за то время, как мы валяли дурака в «чистилище».
