Айя Субботина - Пойманные игрой
А потом случилось то, чего Хагер ожидал меньше всего. Горилла вдруг умолкла, зашаталась и опустилась на колени, словно устала. На ее спине показалась юркая фигура в черном, пробежала до самой головы. В каждой руке "бегуна" Хагер рассмотрел по кинжалу. Страшилище затряслось, пытаясь сбросить неожиданного наездника, но тот балансировал на нем с ловкостью канатоходца.
"Акробатика, наверное, раскачана - будь здоров", - отметил воин и не без удовольствия полюбовался, как ловкач раскроил глотку страшилища: крест-накрест, сразу с двух рук. И, прежде чем голова зверя коснулась земли, - спрыгнул, проделав почти безупречное сальто.
- Говорила же - не зевай, - прозвучал из-под капюшона женский голос.
"Девушка. Воровка или ловкач... Скорее, все же ловкач..."
- Надеюсь, у вас найдется чем отблагодарить спасителей, - послышался еще один голос, на этот раз мужской.
Ближайшие заросли опутанных лианами деревьев расступились, выпустив на поляну человека. Стоило тому поравняться с ловкачкой и небрежно обнять ее свободной рукой, Хагер сразу понял, что незнакомец ему не по душе. Белобрысый, высокий, с приклеенной к лицу улыбкой "я_любимец_девушек". Он напомнил воину героя "приставочного" слэшера. Кажется, охотника на демонов.
"Рожа один в один, только лук вместо пистолетов".
Ловкачка смахнула руку белобрысогого, скинула капюшон. Под капюшоном оказалась целая охапка волос соломенного цвета, серебряные глаза и курносый нос. И все это вместе создавало симпатичное лицо.
- Мы слышали вас, - сказала она, - впервые во Вдовьих джунглях?
Брандин охотно кивнул сразу несколько раз подряд. Хагер промолчал, подошедшая ведьма съязвила:
- Скажи своему дружку, если еще раз заикнется о деньгах, я его рожу язвами разукрашу.
Ловкачка нахмурилась, тихонько попросила товарища не вмешиваться. Тот пожал плечами и переключил внимание на туши убитых мобов.
- Я - Руни, это - мой спутник, - кивнула на белобрысого, - его зовут Сарф. Во Вдовьих джунглях ходить нужно очень тихо, у рагенов мембраны на пятках: если за пятьдесят шагов лист упадет - услышат. Хотите пройти целыми - советую снять доспехи.
"Она воровка, с нищего рубашку снимет и не поморщиться, с чего вдруг такая доброжелательность?"
Ловкачка спрятала кинжалы в ножны - по одному на низком поясе, как раз так, чтобы оружие всегда было под рукой.
- Спасибо хоть бы сказал, - проговорила девушка. - Эти джунгли кишат рагенами. Погреми еще с часик кольчугой - и они сбегутся похрустеть вашими костями.
- Хагер, она права, - ухмылялся Брандин. Будь его воля, он бы, не задумываясь, скинул с себя все и пошел за девчонкой в одних трусах. - А может, вместе пойдем? Больше шансов выжить.
- Спасибо, - кивнул Хагер. Он был уверен, что Арагна пошлет заклинателя к язвенной матери, но та поддержала предложение.
Лицо ловкачки сделалось задумчивым. Пока она размышляла, вернулся ее спутник. Если он что-то и нашел в потрохах мертвых тварей, то успел это спрятать.
- Четыре стрелы на вас потратил, огненных между прочим, по золотому за штуку. - Голос его, впрочем, звучал скорее весело, чем зло.
- Нас приглашают присоединиться, - передала белобрысому ловкачка.
- В группу к ним не пойду, но рядом держаться можно, - согласился лучник. - Только если этот кольчугу снимет.
Хагер внутренне пожал плечами. Вообще, он бы предпочел видеть неожиданных союзников поблизости. Оно как-то спокойнее, когда ты видишь их спины, а не они твою.
- Мы пойдем первыми, - сказала Руни. Она накинула капюшон, повернулась - и практически сразу растворилась в джунглях.
Белобрысый отсалютовал и последовал за ней.
Что ж, любая помощь со стороны сейчас очень кстати.
С одной стороны, в словах этих двоих чувствовалась правда, с другой - в лесу, полном трехметровых страшилищ, разгуливать в одной рубахе - все равно, что нарисовать на груди мишень. Да и кто знает, сколько еще игроков здесь шатается, и все ли они окажутся по одну сторону баррикад? Арагна и Брандин молча сверлили Хагера взглядами. Пришлось послушаться. Снятое воин сложил в мешок: в самом крайнем случае на то, чтобы развязать его, достать броню и отдать команду на одевание, понадобится секунд пятнадцать. Если он будет достаточно удачлив...
Туши рагенов начали разлагаться. Брандин брезгливо морщился, но все же последовал примеру Хагера и ведьмы - подобрал "выпавший" ему лут.
- Горсть серебряных монет и рога, - с досадой сообщил он.
Хагеру тоже достались рога, но не досталось денег. Магическая отметка на трофее значила, что стоит он один золотой. Не густо. И ни одной сферы здоровья. Хагер внимательно осмотрел даже близлежащие заросли, но не нашел ничего, чтобы поправить здоровье. Синяки и помятые ребра болели так, будто стараниями страшилища легкие и кости в груди превратились в фарш. Каждый вдох превращался в пытку. Брандин как раз перевязывал собственные раны, когда откуда-то спереди раздалось знакомое рычание. Не достаточно близко, чтобы хвататься за топор, но настораживающе.
"Черт с ранами, уносить ноги", - подумал Хагер и угадал на лице ведьмы те же мысли.
Предупреждение случайных попутчиков не прошло впустую. То и дело в джунглях раздавался рев рагенов, но путникам удалось избежать встречи со страшилищами. К реву рагенов изредка примешивались крики потревоженных птиц и насмешливое уханье обезьян. Последние в скором времени так осмелели, что стали сопровождать людей, рассаживаясь по ветвям и прыгая на лианах, словно меховые гирлянды.
Хагеру казалось, что они идут уже достаточно долго. Он устал, но за густыми кронами не угадать - долго ли еще до вечера. Спустя какое-то время ведьма прошептала заклинание, и татуировка на ее руке - раскинувшая крылья ворона - встрепенулась. Чернила зашевелились, вспучились над кожей, и вскоре ворон уже сидел на руке Арагны: много крупнее своих собратьев, с черным клювом и иссиня-черным оперением. Ведьма что-то шепнула ему, в ответ птица каркнула, расправила крылья - и улетела.
- Интересная зверуха, - усмехнулся Хагер.
Искусство Приживалы можно было взять на самом первом уровне, либо на пятом. Воин и сам подумывал насчет полезной в быту живности, но потом остановился на Кузнечном деле и Знании мира. Правда, ни одно из выбранных искусств ему пока не пригодилось. Куда более проницательном в этом плане оказался Брандин. Его искусство Первой помощи пригодилось уже не раз.
- Интересная... - ответила Арагна. - Погодите, скоро Каг вернется с новостями.
В другое время Хагер первым бы высказался против остановки, но его раны требовали хотя бы перевязки. В джунглях полно заразы и паразитов, и одним здешним богам известно, сколько болячек он успел схватить. Игра пока молчит, но это не значит, что все в порядке. Когда начнут появляться сообщения о недугах - будет уже поздно. Так что, стоило ведьме озвучить предложение, Хагер сразу уселся под первым же деревом. Брандин не возражал: бросил сумку рядом, достал перевязочные ленты и какой-то глиняный горшок, размером с кулак. Пока ведьма рылась в своем мешке, Брандин перевязал раны Хагера. Мазь из горшка воняла мерзко, но она немного притупила боль. Подобная перевязка не восстанавливала здоровье, но помогала в будущем избежать возможных болезней и штрафов за воспалившиеся раны.
Не успел заклинатель сложить назад свои "инструменты", как над головами троих раздалось хлопанье крыльев. Вернулся ворон ведьмы.
- Скоро закат, - сообщила она, после того как обменялась с птицей короткими взглядами, - собирается гроза. Предлагаю переночевать в джунглях - за ними пустоши, а там нет ни одного дерева, чтобы укрыться.
Согласились все. После припарок заклинателя Хагер почувствовал облегчение и вызвался собирать дрова для костра.
Найти во влажных джунглях сухое дерево - задача посложнее, чем выбивать плащи из проклятых воителей. Хагер обошел заросли вокруг лагеря, но не нашел ни одной сухой ветки. Скрепя сердцем, решил отойти еще дальше. Доспехи остались в мешке в лагере, но топор воин неизменно держал при себе. Вскоре Хагер зашел в такую глушь, что начал сомневаться, найдет ли дорогу обратно. Здесь он и натолкнулся на белобрысого лучника. Тот горделиво потряс трофеем - охапкой мартышек, чьи хвосты держал в кулаке.
- Это вкусно, - сообщил белобрысый.
- Ты собираешься есть обезьяну?
- Собираюсь, - кивнул белобрысый. - На вкус как крольчатина, только еще нежнее.
"Он собирается жрать обезьяну", - подумал Хагер и удивился, когда его собственный желудок заурчал в ответ на это. В последний раз он ел утром, да и то черствые сухари и вяленое мясо, такое жесткое, что оно сгодилось бы вместо точильного камня. Неудивительно, что голод превратил тощую мартышку в аппетитный ужин. Хагер не стал себя травить и принял это как должное.
