Вадим Проскурин - Киберволки
— Нет, — Леша помотал головой, — вывоз дисков обеспечивает крыша, мы планировали, куда их потом девать.
— И куда?
Леша вытащил из внутреннего кармана пиджака трехдюймовую дискету и положил ее передо мной. Я посмотрел на Лешу с неудовольствием.
— Болванку пожалел? — спросил я. — Не прочитается — обижусь.
— Прочитается, — заверил меня Леша. — Только сегодня отформатировал.
— В который раз?
— В первый. На прошлой неделе запечатанную коробку в столе нашел.
— Ну, смотри, — сказал я. — Когда поступила информация о складе?
— Сегодня.
— Только сегодня? Не врешь?
— Не вру, — заверил меня Леша. — На совещании Федотов говорил, что у вас было маски-шоу, но я думаю, что это не наша работа. Если бы шоу организовали наши, совещание провели бы заранее и не пришлось бы все организовывать в такой спешке. Просто кто-то наверху вовремя узнал, какой хороший случай подворачивается, и подсуетился.
— С чего такая уверенность? — поинтересовался я.
— Если уж начинать войну, то первый удар должен быть массированным, — сказал Леша. — Так не делают — один склад захватили и тут же успокоились.
— Может, не успокоились? Может, у вас в верхах что-то еще планируется?
— Тогда тем более глупо. Вы ведь тоже не дураки, все остальное уже наверняка попрятали. А один склад для вас — тьфу. Ваге Гургенович не идиот, чтобы насмерть ругаться с Цодиковым из-за каких-то двух миллионов. Если из-за каждой мелочи идти на крайние меры, то очень скоро начинается конкретная уголовщина.
— Уголовщина уже началась, — сообщил я. — У нас одного человека убили. Убийство явно заказное и мотив понятен — товарищ слишком много знал.
Леша вытаращил глаза и разинул рот.
— Кого это? — спросил он.
— Ты его не знаешь. Он не из руководства, обычный сотрудник, просто знал слишком много.
Леша вдруг нахмурился.
— На что это ты намекаешь? — подозрительно спросил он. — Что я тоже слишком много знаю?
— Да бог с тобой, к тебе претензий нет, — заверил его я. — Просто ты сказал, что может начаться уголовщина, а я тебе говорю, что она уже началась. И мне это не более приятно, чем тебе.
— Убили наши? — спросил Леша.
— Убили не ваши, убили киллеры. Заказали, я полагаю, ваши — больше некому. Но ты лучше вот что скажи. Допустим, склад вы разграбите, диски продадите. Что будет дальше? Налет на завод? На офис? Убийство Цодикова? Убийство меня?
— Да ничего не будет! — воскликнул Леша. — Я тебе уже второй раз говорю, а ты все не понимаешь. Я специально у Федотова спрашивал, что планировать на будущее, а Федотов ясно сказал — акция разовая, ничего планировать не надо.
— Ну ладно, допустим, — сказал я. — На этой дискетке все записано? Я имею ввиду, еще что-нибудь есть, чего там нет и что я должен знать?
— Вроде нет, — сказал Леша. — Но ты учти, я никаких деталей не знаю. Мое дело — раскидать груз по точкам, а все остальное — уже не мое дело.
— Понял, — сказал я. — Если будут вопросы, я тебе еще позвоню. А пока бывай.
Я положил на стол запечатанный бумажный конверт, встал и пошел к выходу.
14
Дискета прочиталась без проблем. Деталей предстоящего разграбления склада на ней не было, но общая схема была ясна. Завтра утром к опечатанному складу подъезжает две-три ментовские машины, «Газель» с грузчиками и одна большая фура. Грузчики загружают фуру, она под охраной прибывает на Очаковский таможенный терминал, там ее разгружают, сидюки распихивают по десяти «Газелям», которые разъезжаются по точкам в соответствии со схемой, содержащейся на дискете. Потом вся операция повторяется еще дважды.
Я попытался дозвониться до полковника Рогачева из ОБЭП, но телефон не отвечал, ни городской, ни сотовый. Маскируется, гад, увидел на определителе, кто звонит, и не снимает трубку. Неужели все так плохо?
Я доложил полученную информацию Василию Дмитриевичу, тот немного подумал и неожиданно предложил провести силовую операцию. Мне показалось, что я ослышался.
— Как вы это себе представляете? — спросил я. — Как можно угнать фуру, которую сопровождают пять вооруженных ментов? Они же сразу поймут, кто на них наехал, от нас мокрого места не останется. По-моему, у нас нет другого выхода, кроме как смириться с потерями, в конце концов, три миллиона — не так уж и много. Кстати, — до меня только сейчас дошло, — агент говорил о двух миллионах.
— Один миллион уйдет ментам, чтобы не обижались, — сказал Василий Дмитриевич. А насчет того, чтобы смириться, ты неправ, Илья. Если я прощу «Сапфиру» три лимона, надо мной потом все смеяться будут. Или ты боишься, что твои орлы не справятся?
— А как? — спросил я. — Захватывать фуру — самоубийство. Захватить тридцать «Газелей» — нереально, у меня людей не хватит. Брать груз на точках будет уже поздно, так мы накажем не «Сапфир», а его партнеров, товар будет уже у них.
— Наказать партнеров — тоже вариант, — заметил Василий Дмитриевич.
— Плохой вариант, — сказал я. — Если использовать только моих людей, мы сможем вернуть, дай бог, миллион. А если привлекать посторонних, им платить придется, да и утечка информации пойдет. Представляете, какой шухер по всей Москве поднимется? Нас закопают.
— Ты должен что-нибудь придумать, — заявил Василий Дмитриевич. — Ответ может быть асимметричным, но он должен быть. Если мы утремся и будем обтекать, мы потеряем все, не сразу, но потеряем. В нашем бизнесе нельзя терпеть поражения, стоит только проиграть один раз, и тебя растопчут. Мы не можем стерпеть это оскорбление. Думай, Илья, ты обязательно должен что-то придумать.
15
Легко сказать — что-то придумать. Что придумать? Чем больше я думал, тем более безнадежным казалось задание.
Приходится признать, что товар, лежащий на опечатанном складе, для нас потерян безвозвратно. Если попытаться его вернуть, последствия будут такие, что лучше не пытаться. А если не возвращать, а уничтожить? Типа, ни вашим, ни нашим? Нет, тоже не годится. Прикормленные «Сапфиром» менты смертельно обидятся и начнут раскручивать дело о нарушении авторских прав по полной программе. Теоретически, можно сдать им ту фирмочку, на которую записан этот злосчастный склад, но на практике так лучше не делать. Если сеньор сдает одного вассала, другие начинают бояться, что их тоже кинут, а это не способствует хорошему моральному климату внутри компании. Придется подарить три миллиона «Сапфиру», пусть подавятся. Только как сделать, чтобы они подавились?
Способ остается только один — асимметричный ответ. Сделать «Сапфиру» какую-нибудь гадость, никак внешне не связанную с последними событиями. Гадость миллиона на три-четыре, больше не нужно — по понятиям это будет как бы превышение необходимой обороны. Вот только какую гадость сделать?
Можно слить ментам информацию обо всех торговых точках, с которыми работает «Триплекс». По первым прикидкам ущерб будет примерно такой, какой нужен, но Лешу Коновальченко расколют в момент. Стоит ли оно того? Не знаю.
Что еще можно сделать? Заняться конкретной уголовщиной? Набить морду кому-нибудь из высокопоставленных менеджеров «Сапфира»? Или вообще заказать? Не пойдет. Тогда Федотов, начальник службы безопасности «Сапфира», отдаст своим орлам приказ набить морду кому-нибудь из наших, мне придется реагировать и понеслось мочилово… Нет, в такие игры без крайней нужды мы играть не будем.
Еще один вариант — отплатить «Сапфиру» той же монетой. От Леши Коновальченко я знаю, где «Сапфир» хранит в Москве свою продукцию, если слить эту информацию ментам… Лешу расколют. А если подсунуть им другой источник информации? Но какой?
Срочно завербовать еще кого-нибудь? Разработка операции займет не одну неделю, а потом придется выждать месяца три, а еще лучше полгода, чтобы не было очевидно, что вербовка является отвлекающим маневром. На худой конец сойдет, но только на самый худой конец.
И тут меня посетила неожиданная мысль. А что, если загнать «Сапфиру» в локальную сеть троян наподобие того, который некие неизвестные личности загнали нам? А почему, кстати, неизвестные? Все очень хорошо сходится.
Троян долго сидел в нашей сети, давая «Сапфиру» полезную информацию. Потом Володя Глотов трояна нашел, троян самоликвидировался, Володю убили, а чтобы замести следы, заплатили подполковнику Жихареву из ОБЭП и тот устроил маски-шоу. Кстати, надо уточнить, как обстоят дела с Жихаревым, что-то я совсем об этом запамятовал.
Нет, не сходится. Разведка «Сапфира» никак не могла слить из нашей сети настолько ценную информацию, чтобы оправдать заказное убийство. Окупить маски-шоу — это да, но не убийство. Если бы не те следы в грязи, я бы сказал, что Глотова действительно замочили малолетние наркоманы, но следы не позволяют в это поверить.
