Сергей Сюрсин - Фантастика. Пасынки Земли
Развалины молчали, но их обманчивая безобидность не успокаивала. Беспокоила Рита, ее незащищенность. Не приняв Санину тревогу, она задорно гонялась за журавлями, являя собой легкую мишень для недоброй руки.
Саня обернулся было к Рите, но тут краем зрения уловил в темном проеме окна движение. Мгновенно прыгает он в сторону к небольшой ложбинке, высвобождая на лету пистолет и чувствуя, что не успевает, не успевает… В проеме сверкает вспышка, и что-то сильное, сокрушительное ударяет в грудь. Последнее, что Саня успевает запомнить, – это небо, падающее ему под ноги.
В поле зрения вплыло женское лицо, обрамленное белым капюшоном, вгляделось ему в глаза, пошевелило неслышно губами и исчезло.
– Я в больнице, – доходит, наконец, до Сани, – и эта белизна исходит от стен и потолка. Значит, живой! Но где Рита? Что с ней? – тревога о Рите заслоняет все остальное. – Может, лежит сейчас там, у озера, бездыханная, с темным расплывшимся пятном на груди.
Саня осторожно, чтобы не растревожить затаившуюся внутри боль, сел и опустил ноги на пол. Раскрылась дверь, и в палату вошел в сопровождении медсестры врач – низенький пожилой человек.
– Ну – ну, какие мы шустрые – уже встаем, – неодобрительно покачал он головой, – а зря. Рановато тебе, миленький, вставать. Полежать еще надо, – они вдвоем насильно укладывают сопротивляющегося Саню в постель.
– Рита, где Рита? – вырывается Саня.
– Что? А – а, – доходит до доктора. – Вот почему ты такой прыткий. Успокойся, все у твоей подружки в порядке. Скоро сам ее увидишь. Она каждый день о тебе справляется.
Саня успокоился.
– Что со мной?
– Пустяк! Пулевое ранение в области груди. Тебе, можно сказать, повезло. Пройди пуля чуть ниже, – и все, конец. Зацепила бы сердце. Но все равно полежать недельку – другую придется. И постарайся не делать лишних движений.
Доктор долго осматривал больного, продолжая разговор и изредка сообщая результаты сестре, делающей пометки в карточке. Наконец они ушли, и обессиленный Саня закрыл глаза. Явь, смешанная с кошмарами, приходит к нему во сне. Из полыхнувшего огня выплывает чудовищная зубастая пасть, оледенелая фигурка сидящей на снегу женщины, несущаяся громадными прыжками львица. Ее сметает поднявшаяся до неба гигантская волна, океан пылающей воды, незнакомое звездное небо с двумя маленькими лунами, пляшущие тени жутких чудовищ…
Когда он выкарабкался из кошмарного сна, у кровати сидела Рита. Как после долгой вечности всматривался Саня в родное лицо, обветренное, осунувшееся, отчего кажутся огромными не теряющие своей голубизны глаза. А в глазах тревога, смятение и нежность.
– Рита! – шевелит непослушными губами Саня.
– Лежи, лежи! – шепчет Рита, нежно поглаживая его безвольную руку. – Тебе нельзя шевелиться.
– Как ты? Как я здесь оказался? – засыпает он ее вопросами. – Кто был в развалинах? Помню, шел к ним, а дальше…
– Лежи спокойно, не волнуйся, – прерывает его Рита. – Я все расскажу.
Звук выстрела оторвал увлекшуюся игрой с журавлями Риту. Застыв в растерянности, переводит она взгляд с замершей на склоне фигурки на развалины, таящие в себе смертельную опасность. Что делать, – бежать к Сане или прятаться.
Второй выстрел выводит ее из оцепенения. Пуля, взвизгнув где-то рядом, проходит мимо. Рита падает на землю и перекатывается в ближайший овражек, скрываясь из глаз стрелявшего. Овражек тянется вдоль берега и уходит вверх, огибая возвышенность, на которой расположились строения. Рита ползет по нему, прижимаясь к земле.
Добравшись до конца овражка, она осторожно выглядывает из укрытия.
Перед ней метрах в десяти глухая, без окон стена обвалившегося здания. Вокруг ни души.
Рита вынимает из кармана маленький дамский браунинг, подаренный Саней, и взводит курок. Затем, собравшись с силами, вскакивает и мчится к зданию, ожидая на каждом шагу выстрела. Хорошо, что ноги обуты в мягкую обувь, топота почти не слышно.
Вот и стена. Рита прижимается к ней, сдерживая дыхание и затравленно озираясь. Медлить нельзя, – она здесь как на ладони. Стоит только тому неизвестному заглянуть за угол, – и все, конец. Тщательно выбирая место, куда поставить ногу, она пробирается к изломанному краю стены. Отсюда как на ладони видно озеро, журавли, неподвижная фигура Сани. Что с ним, жив ли? Внутри разливается лед.
– Нет, нет! – беззвучно шепчет она, стискивая зубы, – не думать об этом! Не сейчас. Позже.
В раздумье стоит она у стены, не зная, как поступить дальше. Выйдя из-за укрытия, она может получить пулю, не успев даже оглядеться как следует. С такого расстояния противник уже не промахнется. Стоять же здесь и ждать, пока подвернется удобный случай, нельзя. Нет времени. Особенно у Сани.
Рита решительно делает шаг, но тут же отшатывается назад.
От развалин, сжимая в руках винтовку и настороженно оглядываясь, спускается к озеру человек. В изорванной, превратившейся в лохмотья, мятой и грязной одежде, со спутанными космами редких, давно не мытых и не стриженых волос. Бедолага, занесенный сюда «дырой», одичавший, потерявший человеческий облик и разум.
Собравшись с духом, Рита выступает из-за угла и наводит пистолет на удаляющуюся спину.
– Стой!
Сквозь прицел видно, как вздрагивает от неожиданности фигура.
– Брось оружие! Руки вверх!
Противник мешкает, не спеша выпускать из рук винтовку.
– Быстрее! – истерично кричит Рита, но тот лишь медленно поворачивается, осклабивши в недружелюбной ухмылке щербатую пасть. Ухмылка завораживает, принуждает опустить пистолет.
– Не шали, девочка! – хрипло произносит он. – Тебе ли баловаться с такими игрушками. – И тут он рывком вскидывает винтовку. Но Рита на мгновение опережает его. Не осознавая даже, что делает, она спускает курок. Гремит выстрел.
Колени незнакомца подламываются, и он, все так же ухмыляясь, опрокидывается навзничь. Громыхает запоздало винтовка, и наступает тугая гнетущая тишина.
Инстинктивно шагнув к упавшему телу, Рита останавливается. Ее трясет. От волнений, от этого неподвижного тела. Впервые стреляла она в человека. Стрелять в это тревожное время ей приходилось часто. Саня на этом настаивал. Но стреляла она только по мишеням или оборонялась от осмелевших хищников. Это был ее первый выстрел в человека.
Не отрывая оцепенелого взгляда от трупа, она обходит его стороной и бросается к Сане. Упав перед ним на колени, припадает к залитой кровью груди. Сердце бьется. Слабо, чуть слышно, но бьется. Жизнь еще теплится в теле.
Надо спешить! Но куда?
Она приподнимает послушное тело, обхватывает его покрепче и вызывает в памяти образ больницы, из которой она недавно стащила для их убежища медикаменты…
– Попала сюда удачно, – закончила рассказ Рита. – Доктор сразу же занялся тобой.
– Молодец ты у меня! – похвалил ее Саня. – Боевая. С тобой не пропадешь.
– Ну, уж и боевая, – отмахнулась Рита. – Сколько я после этого мучилась. Глаза закрываю, а он уже тут, стоит передо мной. Невыносимо!
Саня ободряюще сжал ее руку.
– Крепись. Все пройдет, забудется. Если бы не ты, меня бы на этом свете уже не было. Это ли тебе не утешение?
Рита молча кивнула головой.
– Сама-то как живешь?
– Отсиживаюсь в нашей пещере. Выхожу редко, только за лекарствами. Нашла заброшенный склад медикаментов, теперь снабжаю ими твоего доктора.
– Будь осторожнее, – беспокойно шевельнулся Саня, – не рискуй одна без меня.
Дверь открылась, и их прервала медсестра:
– На перевязку!
– Я буду приходить, – поднялась Рита. – Ты, Санечка, только не волнуйся, – со мной ничего не случится. Выздоравливай быстрее.
Скучно и однообразно проходят день за днем. Темнеет рано, свет из экономии по вечерам не включают. От скуки Саня уходит весь в воспоминания.
…Они идут, взявшись за руки, по городу. Безлюдный, вымерший, он производит тягостное впечатление. Обветшалые здания с облупленной штукатуркой и темными щелями лишенных стекол окон, занесенные песком улицы и тротуары с пробившейся порослью молодой травы, не тревожимой грубой ногой человека. Стаи одичалых собак и кошек, схлестывающихся между собой в кровавых стычках или молча следующие с алчным блеском в глазах за двумя странными двуногими чужаками. Только выстрелы удерживают их на почтительном расстоянии. И еще стаи ворон, кружащих над городом, сидящих на балконах, смело разгуливающих по улицам.
…Набережная. Заросший молодым тальником городской пляж. Размытые и обрушившиеся бетонные плиты, облицовывавшие когда-то крутой берег. Они сидят, обнявшись, на парапете, и следя за пустынной речной гладью, лениво несущей к берегу мелкие ребристые волны, навевающей спокойствие и безмятежность.
– Думай! – говорит Саня. – Сосредотачивайся!
– Не получается, – хнычет Рита. – Не выйдет у меня ничего.
– Выйдет! – убеждает он. – Надо только отвлечься от всего и предельно сосредоточиться. Так, чтобы в мыслях был только образ желаемого места в мельчайших подробностях, без посторонней шелухи.
