Сергей Лукьяненко - Прозрачные витражи
— Ну, кому не видно, а кому и очень даже… — туманно бормочет его собеседник, пытаясь сосредоточиться на йогурте.
— Ты скажи, разве что-то не так? Я ведь всех конкурентов раздолбал в пух и прах, по всем прошёлся, будто бульдозер.
Бульдозеры грязи не боятся, ха-ха! Интригу такую закрутил, что финала вообще не нужно! Чего не хватает?
— Души, — слышится в ответ.
Невольно улыбаюсь, отворачиваюсь в сторону, чтобы не смущать сиамское чудо. Забавное место этот «Старый суслик».
Только фраза западает в голову. Сиамский близнец тем временем суетится и требует объяснить ему, что такое душа и как её можно зафиксировать.
Да уж, научились бы душу фиксировать… какой замечательный простор для работы государственных служб…
Официант приносит мой заказ. Яичница прямо в сковороде, шипящая, в меру прожаренная, с прозрачными кусочками сала и нежными ломтиками бекона. Сок свежевыжатый, «витамины в нём так и прыгают», как говорил один мой знакомый.
— Чего-нибудь не хватает? — вежливо интересуется официант.
— Души, — невольно отвечаю я.
— Извините, нет в меню, — произносит официант невозмутимо. Растерянно смотрю ему в глаза.
Нет, программа.
— Спасибо, — говорю я. — Я знаю.
— Что-нибудь ещё?
Медлю. Незачем мне ехать в виртуальную тюрьму. Материалов для отчёта хватает. А знать результаты испытаний даже и не хочется.
Пусть белокурая бестия Чингиз мечется по Москве, пытаясь найти союзников! Это его дайверское дело. А я — простая сотрудница МВД. И влезать в разборки между ведомствами и отдельными начальственными шишками — мне для здоровья противопоказано.
— Закажите такси до русского сектора Диптауна, — прошу я.
1000
В этот раз меня пропускают в тюрьму без всяких задержек. Не таясь, отзванивают Томилину, докладывая о моём приходе. Через двор меня провожает очень молодой и интеллигентный охранник, такого легче представить в хорошем костюме за столом в серьёзном офисе, чем в форме сержанта и с пистолетом на боку.
Сегодня внутренний двор тюрьмы заполнен людьми. Заключённых вывели на прогулку… И вот теперь их поведение знакомо. При моём появлении раздаётся лёгкий гул. Меня ощупывают оценивающие, жадные взгляды. Доносятся отдельные реплики — пристальному изучению подвергаются ноги, руки, грудь…
Видимо, ни одна «внутренняя Монголия» не даёт возможности удовлетворить основной инстинкт. Интересно, как это сделано? Мне представляется, как хакер Стеков пытается приобнять «стандартную жену стандартного программиста», а та в ответ тает в воздухе… или превращается в зловонную зелёную жабу.
И всё-таки реакция неправильная. Недостаточно сильная. Женщина, появившаяся на зоне, — это событие, это праздник на несколько недель. Здесь же изрядная часть заключённых не реагирует вовсе, остальные же — будто по привычке, по инерции, пытаясь завести сами себя… А я ведь не в теле угрюмой инспекторши, я в теле «Ксении» — очень даже заводной особы.
— Проблем с ними не много? — спрашиваю охранника, кивая на площадку для прогулок.
— Они спокойные, — соглашается охранник.
Словно в подтверждение его слов до меня доносится чья-то восхищённая реплика: «Нет, ты глянь, как попкой крутит! Гадом буду, тактовая не меньше тысячи, а канал — оптоволокно!»
Я даже спотыкаюсь.
Обидно!
«Ксения» такая пластичная из-за хорошего дизайна, а вовсе не из-за мощной машины!
Коридорами тюрьмы, уже укрывшись от взглядов заключённых, мы идём к кабинету Томилина. Я отсчитываю пятое от входа окно — на нём сидит один из моих «жучков»…
Сидел.
Окно чисто вымыто. Прямо-таки демонстративно вымыто, а для идиотов на узком подоконнике оставлена баночка «Лозинского». Как там гласит рекламный слоган? «Убивает даже неизвестные вирусы!»
Понятно. Товарищ подполковник решил сделать тонкий намёк.
Но когда я вхожу в его кабинет, оставляя охранника в коридоре, моё мнение о тонкости намёков меняется.
На столе Томилина, рядом с телефонами, клавиатурой и дисплеем, бумагами, парой фотографий в рамочках, появился совершенно неуместный предмет.
Горшочек с геранью.
— Доброе утро, Карина!
Томилин — само радушие. Встаёт навстречу, галантно подвигает стул.
— Кофе?
— Краснодарский? — не удерживаюсь я от иронии. Но выходит жалко и неубедительно. Никак не могу отвести взгляд от герани.
…А смеётся Томилин хорошо. Добродушно, словно бы приглашая присоединиться к его веселью. Людей, умеющих так смеяться, очень любят в компаниях — они любую неприятность превращают в забавное приключение.
— Нет, Карина. Самый заурядный бразильский. Растворимый порошок.
— Спасибо, с удовольствием, — соглашаюсь я.
Надо сохранять лицо. Надо продолжать играть. Надо отдать инициативу. Это не шахматы и не крестики-нолики. Тот, кто делает ход первым, проигрывает чаще.
— В этом теле вы мне нравитесь гораздо больше, — замечает Томилин мимоходом. Поднимает трубку телефона, командует: — Два кофе!
И застывает, устремив на меня любопытствующий взгляд.
— Я хотела бы ещё раз пройти по тюрьме, — говорю я неожиданно даже для себя. Ну что мне искать?
— Давайте-давайте, — не спорит Томилин. — Если можно, то постарайтесь закончить к двум часам дня, Карина.
Светская беседа. Будто я могу пренебречь приказом, пусть и оформленным столь любезно.
— Конечно. — Я киваю. — Какие-то планы?
— Да. Первый сеанс катарсиса. — Томилин досадливо машет рукой. — Хотели несколько позже, но… обстоятельства заставляют торопиться. Слишком много ретроградов… вы же понимаете, Карина?
Я понимаю, конечно же, понимаю…
И смотрю на герань.
— Карина, вы любите цветы?
— Угу. Кроме герани.
— Почему так? — Подполковник искренне огорчён. — А вот мне герань нравится, Карина.
Он повторяет моё имя так упорно, что приходится ответить тем же.
— Аркадий, а вам никогда не казалось, что держать преступников в глубине — непредсказуемо опасно? — спрашиваю я.
— Мы ведь уже обсуждали…
— Я не о том. Никто не знает до конца, как действует дип-программа. Никто не понимает, что же всё-таки такое глубина. Что происходит с сознанием, постоянно погружённым в виртуальность? Какие способности может обрести человек? Как влияют люди, находящиеся в глубине, на саму глубину?
— Дайверы… — Томилин улыбается. — Сетевой разум…
— Хотя бы! Легенды не возникают на пустом месте.
— Легенды создают люди. — Томилин достаёт сигареты. Мрачная женщина-охранник приносит кофе, бросает на меня косой взгляд и исчезает за дверью. — Карина, человеку свойственно придумывать страхи. Это защитный механизм, понимаете? Лучше бояться несуществующей опасности, чтобы она не застала врасплох. Любое устройство сложнее керосиновой лампы начинает вызывать подозрение. Вы увлекались фантастикой, Карина?
— Нет.
— А зря. Давным-давно, когда ещё не существовало никакой виртуальности, когда компьютеры были большими, люди начали бояться электронного сверхразума. Его появление предсказывали и в объединённых телефонных сетях, и в примитивных ламповых… арифмометрах. Компьютеры совершенствовались, объединялись в сети, а разума — не возникало. Тогда стали бояться людей, которые сумеют общаться с электронной сетью на новом, недоступном большинству уровне, без всяких устройств ввода-вывода. Но время шло, а людей таких — не находилось. Легенды, Карина! Защитный механизм человечества. Всё непонятное — потенциально опасно. Всё непонятное — страшно.
— Но если такая вероятность есть? Хотя бы потенциально? Если этот самый сетевой разум уже существует, а мы просто не в силах заметить его проявления? Если дайверы есть, но таятся?
— Если дайверы есть, но таятся — то они вовсе не опасны. Это лишь любопытный феномен, подлежащий изучению. — Вот теперь Томилин говорит без иронии. — И пусть наши подопечные обретают ненормативные способности. Замечательно! У нас очень хорошие следящие системы, Карина. Мы сразу обнаружим происходящее. Разберёмся, что и как произошло. А телесно весь контингент находится под бдительным присмотром… не хотите их посетить в реальном мире?
— Это не входит в мою компетенцию, — отмахиваюсь я. — Аркадий, ну а сам факт того, что в виртуальности находится толпа преступников? Если допустить, что сетевое сознание существует и формируется личностями тех, кто пребывает в глубине?
— Карина, мало ли в глубине бандитов? — серьёзно спрашивает Томилин. — Господи, да что тут две сотни заключённых! Тысячи, десятки тысяч убийц, насильников, террористов, наркоторговцев пользуются виртуальностью! Вот кто её формирует! И все попытки их обуздать… знаете, вводили такую международную программу: «СРАМ»?
