Дэвид Марусек - Счет по головам
— Элинор! — заорал я, поворачиваясь поочередно ко всем камерам гостиной. — Я знаю, ты меня видишь. Выходи, поговорить надо. Мне нужна ты, а не эти куклы.
— Сэм, — ответила она сзади. Нет, не она. Меня опять обмануло их сходство. Директриса сложила руки, как сердитая Эл, и сдвинула брови. Я подумал, уж не проецирует ли Эл себя через нее, так все было похоже. — Возьми себя, пожалуйста, в руки и сядь. Поговорим о том, что с тобой случилось.
Последние слова она произнесла примирительным тоном, но я на него не клюнул.
— Случилось? Вот, значит, как это у нас называется? Скажу тебе так: никакой это не случай, а самое настоящее нападение. Насилие!
— Извините, — подала голос юристка, — но выражение «несчастный случай» мы используем как юридический термин. Согласно предварительной договоренности обеих сторон…
Я повернулся и вышел — опять в туалет. Он, к счастью, впустил меня сразу. Я знал, что веду себя плохо, но ничего не мог поделать с собой. С одной стороны, я был благодарен, что Элинор еще здесь, что она не ушла от меня. С другой, меня одолевали злость и обида. Мне хотелось одного: обнять ее, и чтобы она тоже меня обняла. Сейчас я нуждался в этом больше, чем за всю мою взрослую жизнь. Я не желал тратить время на голиков. Хотя и ее можно было понять. Она сильно напугана. Думает, может быть, что я заражен, а я ничего не сделал, чтобы ее успокоить. Надо и вправду взять себя в руки.
Жжение в уретре сделалось еще сильнее, во рту пересохло. Я набрал из крана воды и стал пить стакан за стаканом, удивляясь собственной жажде. Потом умылся. Холодная вода подействовала так приятно, что я сорвал с себя внукоровскую одежду и стал под душ. Это оживило меня, подкрепило. Я не захотел одеваться опять, обмотался полотенцем и пошел в свою спальню. Там меня встретило полное запустение. Ни мебели, ни ковров, даже краску со стен ободрали. Я вернулся в гостиную и велел голикам передать Элинор, чтобы дала мне что-нибудь надеть. Пообещал, что не стану врываться к ней, когда она откроет дверь спальни.
— Вся ваша одежда конфискована Внутренним Корпусом, — сообщила директриса, — но Фред принесет вам что-нибудь из своего.
Не успел я спросить, кто такой Фред, из запасной спальни, которую я использовал для перелетов в Чикаго, вышел здоровенный мужик, расс. В коричнево-синем скафе, с коричневым купальным халатом на руке. Копия своего клон-брата там, в Юте — во всем, кроме формы.
— Это Фред, — представила директриса. — Его назначили…
— Чего? — завопил я. — Эл боится, что я передушу ее голиков? Выломаю ее дверь?
— Ничего подобного Элинор не думает. Фред назначен Советом Трех Дисциплин.
— Мне он здесь не нужен. Отправьте его обратно. Уходи, Фред.
Рacс невозмутимо протянул мне халат.
— Боюсь, что Фред будет служить у нас, пока Элинор занимает пост советника, — ответила директриса. — Ни от нее, ни от вас это не зависит.
— Только мне на глаза не попадайся, — бросил я, пролетев мимо расса в ванную. Там в шкафу нашелся халат Элинор. Тесноват, но ладно, сойдет.
В гостиной я плюхнулся в кресло лицом к Кабинету.
— Ну, сел. Чего надо-то?
— Уже лучше. — Директриса откинулась назад и расслабилась, точь-в-точь Эл. — Для начала позвольте проинформировать вас о событиях на данный момент.
— Непременно проинформируйте. Директриса предоставила слово юристке.
— Вчера утром, в четверг, третьего апреля, — начала та, — ровно в 10.47 по местному времени, вы, Самсон П. Харджер, находясь в кафе «Четыре угла», Блумингтон, Индиана, были протестированы анализатором Внутреннего Корпуса, модель 890 АЛ. Анализатор обнаружил несоответствие с постановлениями Внутреннего Корпуса от 2014, 2064 и 2087 годов. Последовавшие за этим процедуры…
— Человеческим языком, пожалуйста, — попросил я.
— Вас протестировал слизняк, мар Харджер, — пояснил мужественным баритоном начальник охраны. — Анализ был плохой, и вас замели.
— За что? Что у меня было не так?
— Да много всего. Вас зашкалило по всем показателям. Неодинаковая ДНК в десяти взятых для анализа кожных клетках. Какая-то МОБИ, обнаруженная в крови. Гены-маркеры, не соответствующие записи в Национальном Регистре. Зато с данными известного террориста, находящегося в розыске, вы совпали тютелька в тютельку. И с данными человека, умершего двадцать три года назад.
— Это же просто смешно! Как мог слизняк засечь все это за один раз?
— Внукор тоже хотел это знать. Поэтому вас разобрали на части.
— Чего?
— Любой из названных факторов давал им право на это. Разбираться с чувством с толком у них терпения не хватило, вот они и накачали в вас столько всякого, что бассейн можно наполнить.
— Что, совсем…
— Все ваши биологические функции были прерваны. Три минуты вы официально считались мертвым.
Я не сразу переварил это.
— И что же они нашли?
— Ничего. Шиш. Nada.[1] Клеточный обзор показал нормальную картину. Более того: арестовавший вас слизняк не смог повторить первоначальные результаты, и ни один другой слизняк тоже.
— Значит, тестировавший меня слизняк был неисправен?
— Мы вынудили их это признать, — вставила юристка.
— То есть меня собрали опять и выпустили? Все в порядке?
— Не совсем, — снова взял слово начальник охраны. — Слизняки этой модели никогда еще не давали ложных показаний. Ваш, по словам сотрудников Внукора, первый. Сознаваться, что вас арестовали ошибочно, им, естественно, не хотелось. И потом, вы задерживались еще по одному серьезному обвинению.
— По какому?
— Необъяснимая аномалия в первоначальном анализе, — сказала юристка.
— Необъяснимая аномалия? Это что, преступление?
Я извинился и снова посетил туалет. Еле донес. Жжения я на этот раз не почувствовал, но струя шипела, и от нее шел пар. Я ужасался, глядя на это.
— Что они со мной сделали?!! — заорал я, вернувшись к трем голикам.
— Вас прижгли, мар Харджер, — сказал шеф охраны.
— Прижгли? Что это значит?
— Это предохранительная процедура. Каждую вашу клетку снабдили охранным микроагентом. При любой попытке насильственного вмешательства или изменения генетического кода клетка самоуничтожается. Попробуйте сами: почешите себе руку.
Я закатал рукав и сделал, как он сказал. Чешуйки кожи посыпались на пол, вспыхивая на лету, как крошечные петарды.
— Таким же образом будет уничтожаться каждая клетка, погибающая естественным путем, — продолжила директриса. — Когда вы умрете, ваше тело будет гореть долго и медленно.
Я прирос к месту.
— К сожалению, это еще не все, — сказала она. — Присядьте, пожалуйста.
Я сел, так и держа перед собой вытянутую руку. Капли пота падали с подбородка и испарялись.
— Элинор сочла за лучшее сказать вам все сразу. Новости не из приятных, так что держитесь.
Я приготовился.
— Знаете, они очень не хотели вас отпускать. Ведь всех своих гражданских прав вы лишились. Не будь вы супругом советника Трех Дисциплин, вы бы просто исчезли. Они уже начали процесс ликвидации всех следов вашей ДНК. Конфисковали все записи о вашем геноме из Национального Регистра, клиник омоложения и так далее. Забрали из этой квартиры каждую микрочастицу волос, слюны, слизи, кожи, ногтей, крови, половых выделений — словом, всё. Даже в трубы залезли, чтобы выловить застрявшие волосы. И в Элинор, чтобы удалить вашу сперму. Прочесали коридоры, лифты, вестибюль, столовую, бельевую, прачечную. Постарались на совесть. Таким же образом очистили Национальный Приют, дом в Коннектикуте, бунгало и клинику на Косумеле, гостиничный номер на Луне, шаттл и все прочие помещения СШСА, где вы с Элинор бывали.
— Чикагскую студию тоже?
— Конечно.
— Генри?
— Его больше нет.
— Вы хотите сказать, его изолировали? Чтобы допросить, да?
— Он уничтожен за сопротивление властям, — сказал шеф охраны. — Будь здоров сопротивлялся, надо сказать. Но против Внукора ни одна гражданская конструкция не устоит. Даже мы.
Я не верил, что Генри погиб. У него было столько тайных укрытий. Он мог сейчас затаиться в полудюжине мест Солнечной системы. Я подумал об этом, и в голову мне пришла еще одна мысль.
— А наш сын?
— Когда произошел несчастный случай, — сказал шеф, — ваш с Элинор рекомбинант еще не ввели в заготовку. Если бы ввели, Внукор и ее разобрал бы. Элинор предотвратила процедуру в последний момент и переделала все генетические записи.
Я попробовал в этом разобраться. Мой сын умер — вернее, так и не был зачат. Но Эл по крайней мере спасла заготовку. Можно начать все сызнова — или нет? Меня ведь прижгли! Все мои клетки заперты на замок, а записи моего генома конфискованы Внукором.
— Однако заготовку уже вывели из стазиса и признали жизнеспособной, — продолжала юристка. — Если бы ей позволили развиваться по оригинальной программе или снова вернули в стазис, ее изготовители — оригинальные родители — могли бы предъявить иск. Поэтому Элинор все же произвела инъекцию. В данный момент заготовка проходит конверсию.
