Пол Ди Филиппо - Рибофанк
Высотой она была все шесть футов, спасибо каблукам-шпилькам. Пятидюймовые шипы цвета слоновой кости, росшие из ее пяточных костей, венчались золотыми колпачками. Ступни были голые, если не считать специальных прыжковых подошв, – я их заметил, когда красотка подскакивала к потолку. Носила она также неопреновые колготки, а выше пояса не было ничего. Ее огромные груди благодаря имплантированным кронштейнам были тверды и энергичны, как рукопожатие топ-менеджера. Коэффициент преломления ее ореолов был изменен – они, по сути, превратились в зеркала. На щеках – пятнышки радужно переливающихся чешуй. Я бы побился об заклад на недельный заработок – у нее язык с кошачьей шершавостью. Короче, не девочка – сказка. То, что клеткомойщик прописал.
Я спрыгнул на танцевальную площадку, неудержимый, как робокоп с тяжелым вооружением и искрящейся проводкой.
Партнер ее, по всей очевидности, родился южнее границы – я сразу узнал бразильца. Понаехало браззи в Техас, с тех пор как Заговор Докторов с целью ликвидации премьер-министра вызвал такой переполох в высших эшелонах САС.
Я похлопал браззи по плечу.
– Хэй, менино, не позволишь ли и мне поучаствовать?
Вот ведь башка-отстойник! Будто и не заметил меня. Зато его чувихе моя идея как будто понравилась. Она провела по нижней губе языком – я мог бы поклясться, что расслышал в грохочущей музыке наждачный скрежет. Нахальство браззи и кокетство его розетки так меня завели, что я перестал себя контролировать. Развернул бразильца личиком к себе и вырубил ударом правой в челюсть. Потом сграбастал его девочку и потащил к двери. Она ни миллисекунды не противилась.
В каком-то темном коридорчике я ее прижал к стенке и просунул язык ей в глотку, аж до середины. Затем моя пятерня нашла ее лобок. Я чуть не помер от огорчения, обнаружив полный мужской комплект. С поцелуем было покончено в тот же миг, а вот руку я не убрал – слишком растерялся.
– Милый, в чем проблема? – спросила она. – Неужели тебе это не нравится?
В моей ладони все принялось корчиться и дергаться, как лангуста на крючке. Привело это к немедленной детумесценции и судорожной инвагинации.
О черт! Радиационные отходы! Я подцепил герма!
Когда я был в Далласе в последний раз, гермы не казали носу из своих клубов, у нормального парня вроде меня было мало шансов напороться на кого-нибудь из них. Похоже, и в самом деле мир катится к чертям.
Я отпрянул и наступил на чью-то ногу. Да это же малютка браззи! Мигом я принял защитную стойку.
Он мне что-то протягивал. Свою визитку. Я малость опешил. Дождавшись, когда я успокоюсь и расслаблюсь, он вложил мне карточку в ладонь.
– Сеньор, – заявил браззи, – вы будете иметь честь встретиться со мной, Флавиано Диасом, в здешнем петушатнике, иначе вашим трупом будет украшено окно этого импорио.
Поклонился и ушел. А я глянул на карточку: «Флавиано Диас, инструктор по капоэйре, красный пояс, первая ступень».
В пыльном дворе позади мотеля я стоял босой, с голой грудью, обливался потом под солнцем субботнего полдня – жара была, как в фильме «Секси-сиуксы».
Ну что за паршивый способ коротать досуг – тренируясь для поединка, имеющего все шансы закончиться моей скоропостижной смертью через извлечение внутренностей! И винить в этом некого, сам свалял дурака. Мой батька часто говорил: «Сынок, мучить себя нет проку, если есть еще кого мучить». И его совет я собирался выполнить – или умереть.
Я взял из украденного на складе ящика очередной пятифунтовый куль муки. Вразвалку прошел в тень кряжистого болотного дуба – других деревьев около мотеля не было. С ветки на веревке, на высоте моей головы, свисала изодранная пластиковая сетка. Я вынул из нее распоротый мешок и вложил полный. Отступил на несколько шагов, оставив на земле цепочку мучных следов.
А затем, глядя на подвешенный мешок, я двинулся кошачьей поступью, стараясь гнать из тела и ума напряжение и сомнение в конечном успехе. Я наступал на воображаемого врага; я делал финты; я отскакивал и уворачивался. Когда решил, что паршивый мешок муки напрочь запутан и сбит с толку, развернулся на одной ноге, а второй, параллельно земле, нанес удар.
Стеклянный полумесяц, блеснув на солнце, рассек пластик и ткань, и мука разлетелась облачком, точно строительные силикробы.
За моей спиной кто-то свистнул. Я обернулся и увидел Бензинового Билла.
– Рад, что ты их не носил, когда мы с тобой поцапались, – сказал он.
Эти слова заставили меня вспомнить Марсель – мы тогда участвовали в великой средиземноморской приборке. Он только появился в бригаде и сразу окрысился на меня, наверное, потому что других парней, равных ему по габаритам, у нас не было. Мне осточертели его бесконечные наезды, и я решил разобраться раз и навсегда. Нашел в городе школу савата, или, как говорят сами лягушатники, «ле бокс франсэ». Поддерживая нужную форму с помощью тропов, быстро научился пинком убивать муху в полете. А в скором времени хорошенько взгрел Билла. Он же, будучи парнем леноватым, тренироваться ради реванша не стал.
Позже, когда мы на тайско-кампучийской границе занимались восстановлением биома джунглей и жили в бывших лагерях беженцев, я не упустил возможности немножко поучиться кик-боксингу в ближайшем монастыре.
Я думал, что наработал очень ловкие движения. Думал до тех пор, пока не посмотрел фильмы с выступлениями разных мастеров капоэйры.
Капоэйра – это бразильский бокс, удары наносятся и руками, и ногами. Блюдо африканское, но с приправой из багийского тропико-фанка. Порой может походить на самый невинный танец. Пока капоэйрист не влепит своему противнику пяткой снизу в челюсть.
В общем, поединок между мною и Флавиано Диасом в петушатнике обещал быть небезынтересным. И не мешало бы мне выжить, чтобы было о чем вспоминать на склоне лет. Я глянул на оцененные Биллом усовершенствования. Сразу после ссоры в «Неизведанных долях» я посетил магазин телесных принадлежностей – решил не терять времени. Хозяйничал там геронт – из тех, о ком говорят «песок сыплется». Я усердно мотал на ус лекцию – авось пригодится что-нибудь из его опыта.
– Поверь мне, я этих бразильцев знаю. По владению ножом они на равных с аргентинцами. Твой неприятель выберет пару шпор из суперсплава на основе стали, скорее всего уилкинсоновские или жиллеттовские. Это хорошие шпоры, но они тяжеловаты. А вот эти, – он достал и открыл тонкий футляр, показывая две прозрачные сабельки на черном бархате, – как раз то, что надо. Биостекло фирмы «Корнинг». Режущая кромка ничуть не тупее, чем у лезвия из суперсплава, но сама шпора легкая как перышко. И уследить за ней трудно. Кроме того, она хорошо совместима с костным веществом. Врастим стекло прямо в твою большеберцовую кость.
Помолчав, старик добавил:
– Да, кстати, по закону я должен тебе напомнить, что эти лезвия можно носить исключительно в декоративных целях. А теперь, если ты с этим условием согласен, может, приступим к установке?
Ну, что тут скажешь? Я взял шпоры.
А еще я дал себя уговорить на покупку двух пряно-ароматических желез – они крепятся на запястье у пульсовых точек. С ними-де я буду себя чувствовать настоящим мачо, женщины начнут липнуть как мухи на мед. Я не стал ему рассказывать о том, как сам ухитрился влипнуть.
Я помахал ногами, посверкал шпорами – специально для Билла.
– Да, красиво, – признал он. – Но все-таки ставки делаются три к двум в пользу Диаса. Я тоже решил поднаварить чуток на твоем горе, сосунок. – Билл заржал. – До вечера, увидимся в петушатнике.
Он ушел, не дожидаясь моих возражений. Впрочем, я не был уверен в том, что Билл стопроцентно заблуждается на мой счет.
Пришел черед нового мешка с мукой, и тут во дворе появилась Джеральдина. Я притворился, будто не увидел.
– Лью, умоляю тебя, не надо. Ты же знаешь, компания тебя от Диаса защитит. Не стоит зря рисковать своей жизнью, да к тому же идти против закона.
– Джеральдина, ты, кажется, что-то сказала?
– Да, я что-то сказала, упрямая ты постносвинячья задница! Я сказала, что не надо гробить себя из-за дурацкой гордыни!
– Прости, Джеральдина, но мне никогда не удается расслышать, что ты говоришь. То одно мешает, то другое.
– Да провались ты пропадом, чертов золотарь! Чтоб тебе кишки выпустили!
Моя ступня припечаталась к земле, поднялось мучное облачко.
– Джеральдина, ты меня недооцениваешь. Вот увидишь, как я надеру попку этому щенку…
Она только зыркнула на меня и пошла прочь, В дверях мотеля оглянулась и крикнула:
– А железы твои воловьим потом воняют! Тренировку я прекратил. С такими болельщиками, как Билл и Джеральдина, трудно удерживать боевой дух хотя бы на высоте дюйма от земли.
Я стоял на левой ноге, правая, согнутая в колене, была поднята. Банданой я вытер лезвие. Потом сделал то же и с другим.
Вечером я слопал большой стейк, фунт спагетти и яблочный пирог, сопроводив все это дозой пищеварина. К началу поединка желудок опустеет, а тело получит все необходимые белки и углеводы. Потом я отправился вздремнуть, и сон пришел на удивление легко. Когда сыграл будильник, я встал и принял душ. Надел ботинки устричного цвета – их пришлось разрезать, чтобы пролезли шпоры. Блестящие лезвия я прикрыл штанинами джинсов – получилось не слишком изящно, ну да сойдет.
