Мария Быкова - Путь к золотому дракону
Но, к сожалению, разговор свернул совсем в другое русло.
— Эх, панна-панна… — Раднеевский издал тяжелый вздох и сокрушенно покачал головой. — Всем хороши мои земли, да лежат они далеко! А замок родича твоего, князя-воеводы, — рукой подать. Но будет греть мое сердце надежда, что когда-то достанется мне счастие принимать тебя, светлая панна, на моей земле!
А вот это было уже некстати. Встреча с безутешным родителем совершенно не вписывалась в наши жизненные планы. Я покосилась на Эгмонта, но маг, повернувшись ко мне спиной, сбрасывал под стол объедки. Из-под стола слышалось довольное хрумканье. Нет, и этот человек упрекал меня в нелогичности!
— Я уж к князю-воеводе и человека послал, — продолжал между тем пан Богуслав. — Да вот и он! Эй, Ендрусь, что там князь-воевода? Сыскал ты его?
— Сыскал, пан хорунжий! — басом откликнулись от двери.
Я прикрыла глаза, понимая, что в очередной раз угодила в яблочко, не целясь.
Пан Богуслав опустошил свою чару и громко стукнул ею по столу.
— Ну что, Панове, а не засиделись ли мы? — громко спросил он. — А ну, в дорогу! Проводим ясновельможную панну до князя-воеводы! Готовы ли кони?
— Готовы, пан хорунжий! — ответствовал все тот же Ендрусь между двумя быстрыми глотками из ковша.
Я увидела, как закаменела спина Эгмонта. Только Сигурд сидел с прежним вежливым выражением лица — он ни слова не понимал по-подгиньски. Но выхода не было. Это судьба, Яльга; от судьбы не уйдешь!
В конце концов, всегда было интересно узнать — каков он, князь Янош Леснивецкий.
3Получасом позже мы уже скакали по узкому пыльному шляху. Слева от нас зубчатой стеной стоял темный ельник, справа простирался луг, по которому, как заплатки, были разбросаны маленькие березовые рощицы. Пан Богуслав, учтивый кавалер, находился от меня по левую руку. Понимая, что светлая панна всей душой рвется к любимому родичу, он не докучал мне разговорами. Я была этому только рада.
Что теперь делать, спрашивается? И кой мрыс вообще понес нас в эту корчму? Неужели телепорт не мог исказиться куда-нибудь в другое место — не к эльфам, так к гномам, к вампирам, к герцогам Ривендейлам! На Аль-Буян, если судьбе угодно пошутить! Да хоть в пределы земли Каф!
Там хоть кафий растет…
С другой стороны, не четвертуют же нас за родство с князем-воеводой? Если даже совершенно посторонний пан Богуслав мигом опознал во мне его родичку, так, наверное, и пан Янош не отвертится! Живы будем, не помрем. Хватит ныть, Яльга, и не такое видели! Через Старые Земли — прошли, Драконий Хребет — миновали, и от вас, гайдуки пана Леснивецкого, мы тоже уйдем!
Впереди показалась серая громада замка. Да. Это был не пряничный домик баронов Хенгерн, чья защита основывалась исключительно на магии. В даркуцких краях предпочитали надеяться на силу рук, на руки друга и вбитый крюк — желательно, чтобы крюк был вбит в стену вражеского замка, а не твоего собственного. Магов здесь отродясь не любили и воевали с ними на равных.
Но до замка было еще очень далеко. Я приподнялась в стременах, чтобы рассмотреть его получше, и увидела, как из-за поворота, один за другим, появились три всадника. За ними на значительном расстоянии следовал небольшой отряд.
Мне отчаянно захотелось телепортироваться куда подальше, можно даже вместе с лошадью.
Пан Богуслав придержал коня, подкрутил ус и послал мне ободряющий взгляд.
— Вот и князь-воевода, — доверительно поведал он. — Ишь, как торопится — видать, давненько тебя поджидает!
«Давненько, — мрачно подумала я. — Лет так двадцать, не меньше!»
Честно сказать, мне сейчас было не до пана Богуслава. Крепче перехватив поводья, я выпрямилась в седле и медленным шагом поехала навстречу. Так, Яльга. Не торопись. Спокойно.
Я вдруг поняла, что шляхта, Сигурд и Эгмонт давным-давно остановились и я еду в полном одиночестве. Было очень тихо, только из леса доносился голос кукушки. До чего погожий день, мелькнула совершенно посторонняя мысль.
Всадник, что скакал первым, резко натянул поводья — конь, всхрапнув, присел на задние ноги. Несколько мгновений мы молча рассматривали друг друга. Не знаю, что он увидел; а я поняла, что двадцать лет ни для кого не проходят бесследно.
Нынешний Янош Леснивецкий был жестче и властнее прежнего. Он раздался в плечах, рыжие кудри уже не были такими огненными, а на виске появился шрам. Да разве это важно, в конце концов?
Я выпрямилась еще больше и произнесла холодным ровным тоном:
— Долгих лет тебе, князь Янош!
Князь, словно не расслышав, помолчал еще немного и неуверенно произнес:
— Ратори…
— Я не Ратори, — так же ровно ответила я. Помнит, значит. Уже хорошо.
Князь досадливо дернул плечом и повторил:
— Ратори… Она жива?
«Надо же, какой любознательный!» — злобно подумала я.
— Нет. Она умерла двадцать лет тому назад, в ту ночь, когда я появилась на свет.
В повисшей тишине к нам подскакали два других всадника — оба рыжие, в отца, старшему лет шестнадцать, а младшему не больше тринадцати. Фамильное сходство было налицо, и не только фамильное: старший смотрел на меня такими же добрыми глазами, как я сама — на князя-воеводу.
— Как назвала тебя твоя мать? — нарушил тишину князь.
— Яльгой.
— Яльга, — повторил он, будто пробуя имя на вкус. — Ядвига, значит. Ядвига Леснивецкая, как моя мать.
Глаза у старшего из моих младших братьев — привет, Эгмонт! разом стали еще добрее. Хотя казалось, дальше уже некуда. Я не успела ничего возразить, потому что в этот момент к нам подъехал пан Богуслав с компанией.
Пан Янош бросил через плечо:
— Михал, Ежи — это сестра ваша старшая, ясновельможная панна Ядвига Леснивецкая. И надлежит вам любить и почитать ее, как любят и почитают старшую единокровную сестру.
«Ага, как же!» — читалось в глазах новообретенных братьев, но вслух никто ничего не произнес.
— Пан Богуслав! — (Раднеевский воинственно встопорщил усы.) — Я вечный твой должник. Ты принес мне великую радость — и великое горе. Но то не твоя вина. Поскачем же в замок!
Возражать было глупо, да и кто бы стал меня слушать!
«Хвала богам, родственники на этом должны закончиться! — хмуро думала я, зажатая между двумя любящими братьями. — Хотя, с другой стороны, где-то кочует не охваченный нами табор…»
Аррани Лерикас молча усмехнулась и потянулась за вязанием.
4Весь ужин Ежи просидел как на иголках. Мир не то чтобы перевернулся, но как-то рискованно накренился — в точности как фрегат на картине в отцовском кабинете. Еще утром здесь не было никаких посторонних Ядвиг, а тут гляди-ка — откуда ни возьмись объявляется неведомая панна! И нате, пожалуйста, — любите и почитайте ее, как надлежит любить и почитать старшую сестру!
Ежи был твердо уверен, что ни в каких сестрах он точно не нуждается. Если судьбе было угодно послать им нового родича — уж лучше бы это был брат, и желательно младший. А тут все наоборот. Опять же Михал — слепому видно — куда как недоволен, а он все-таки старший…
Хотя подождите-ка!
Это что же получается? Если она — старшая (а ей, похоже, не меньше двадцати), — то нет никакого старшего брата! Стало быть, Михалу пора перестать задирать нос! И потом, если приглядеться, то из всех возможных сестер эта была не худшей. Начать с того, что говорит мало, ни о каких кружавчиках не заикается, и собачки при ней нет. Ежи еще помнил белого пуделя панны Марыси, которого даже пнуть при случае было нельзя — а так хотелось! Клятая псина тогда здорово изгадила ему сапоги…
Опять же, если посмотреть, платьев она не носит — Ядвига то есть, не собачка. Прибыла, по всему видать, из далеких земель. Много чего повидала… может, она и море видела? А почему нет! Да и спутники у нее странные, тоже, видать, люди бывалые. Один волкодлак чего стоит! Не зря же пан Богуслав с ним так милостиво беседовал!
А раз старшая, так пускай исполняет свой долг и расскажет младшим братьям, где была, чего видела… А если Михалу неинтересно, так пускай и не слушает!
Придя к такому выводу, Ежи несколько повеселел, но тут и ужин закончился. Ежи со вздохом вылез из-за стола и вслед за братом подошел к отцу. Тот посмотрел на них очень внимательным взглядом. Братья переглянулись и нестройным хором сказали:
— Покойной вам ночи, панна Ядвига.
— Покойной ночи… э-э… сестра.
— И вам добрых снов, — душевно пожелала панна Ядвига.
Михала ощутимо передернуло, но он справился с собой и холодно кивнул в ответ, после чего развернулся на каблуках и, едва не печатая шаг, отправился в свои покои.
Ежи шел на два шага впереди и строил планы на завтрашний день. А день обещал быть интересным.
Покои у братьев были одни на двоих. Этим красивым словом обозначалась небольшая комнатка с двумя лежанками, большим сундуком и тем немногим, что потребно воину. Никто не скажет, что князь-воевода растит из своих сыновей изнеженных панночек! Ежи поудобнее улегся на жестком тонком матрасике и с любопытством принялся наблюдать за братом.
