Кир Булычев - Гений из Гусляра (Сборник)
– Васенька, ты хочешь меня стукнуть?
– Не хочу, – пробурчал Васька, который начал было разворачивать конфету, поглядывая краем глаза на дверь, куда минуту назад убежал ревущий Венечка, чтобы пожаловаться воспитательнице, но не просто воспитательнице Верочке и не Марии Павловне, а Серафиме Игнатьевне, тете Симе, которая вчера пила чай у его мамы.
В то же время Никита Борисович не спускал глаз с ловкого Ахметика, который уже забрался на дерево, нависшее над местом действия, и было видно, как ловко он смастерил арканчик, который незаметно спускал к руке Васьки.
– А за косичку хочешь дернуть? Изо всей силы? – спросила пятилетняя красотка.
– Ты реветь будешь.
– Васечка, когда ты меня бьешь или дергаешь, я только смеюсь, – ответила маленькая девочка. – Ты ведь такой сильный.
– А что тебе надо?
– А конфета шоколадная?
– Не знаю, не пробовал.
– А давай вместе попробуем? Я тебе помогу.
– Не надо мне помогать!
Дашенька уже подобралась к Ваське и погладила его по руке, в которой он сжимал конфету.
Арканчик повис над его рукой.
– Ну ударь меня, ударь, – проворковала девочка.
– Ладно, – сказал Васька, – я тебе и так дам откусить. Держи. Только сильно не кусай.
В этот момент дверь в детский сад распахнулась и оттуда вылетел склонный к полноте Венечка, а за ним разъяренная, как Сцилла и Харибда, воспитательница тетя Сима.
– Я те покажу, как маленьких обижать!
Многие дети на всякий случай разбежались кто куда, арканчик на веревочке, свисавший с дерева, схватил конфету, которую успел отпустить Васька, но не успела как следует схватить и Дашенька.
Конфета исчезла.
Васька крутил головой, стараясь сообразить, что же случилось. Венечка прыгал вокруг и кричал:
– У него в кармане, у него в кармане!
А тем временем истинный центр события сместился чуть в сторону, потому что с дерева, держа в кулаке конфету, спустился Ахметка, и зоркая Дашенька засеменила за ним, приговаривая на ходу:
– Ахметик-махметик, хочешь меня ударить?
– Выключаем камеру, – сказал Минц. – Эпизод зафиксирован. Давайте обсудим, какие генетические характеры мы видим на этой картинке...
А еще через три недели, так и не оформив комнату тети, Никита Блестящий покинул Великий Гусляр.
Сделал он это под утро, поймав на шоссе попутку до Вологды. Всего-то багажа у него был один чемодан, но чемодан был незаметно прикован к запястью тонкой стальной цепочкой, как у сверхсекретного дипкурьера. В этом чемодане к неизвестности неслась судьба Никиты, Великого Гусляра и всего человечества.
3
– Это трагедия? – спросил Удалов.
– Это больше, чем трагедия. Это глупейшая ошибка. Я позволил себе расслабиться, поверить какому-то проходимцу, который, как мне теперь понятно, выслеживал меня и сидел с удочкой, покачивая крючком с наживкой перед моим носом.
– Что он у тебя похитил?
– Методику – раз, методику – два, методику – три.
– А что – четыре? – спросил Удалов.
– Четыре, к сожалению, средство... назовем его, как обычно, эликсиром. Эликсир роста. Он ускоряет созревание организма в несколько раз. Так что мое открытие состоит из двуединства. Сначала ты можешь найти нужную тебе склонность или даже талант, а затем вырастить его в полевых условиях. Господин Блестящий знает теперь, по каким параметрам можно определить тот или иной талант, и имеет возможность вырастить его у себя на ферме. Или продать его мистеру Смиту.
– Или эмиру Кувейтскому, – добавил Удалов.
– Вот именно.
Друзья помолчали. Потом допили чай.
– Как его искать? – спросил Удалов.
– Найти его нелегко. Если он сам себя не выдаст.
– Начнем с милиции?
– В чем мы его обвиним?
– В краже. Многие люди видели вас вместе. Тебя в городе знают. Милиция поможет.
– Чепуха, – сказал Минц. – Он, наверное, уже принял меры.
Все-таки они подали заявление в милицию, но без пользы. Ни по старому московскому, ни по какому иному адресу Блестящего не обнаружили. Милиция предположила, что мошенник покинул пределы нашей Родины и скрывается в каком-нибудь офшорном государстве.
– Придется ждать, – сказал Минц.
– Чего будем ждать? – спросил Удалов.
– Сейчас рано говорить об этом, – сказал Лев Христофорович. – Но в моем открытии было одно слабое место, которое я не успел ликвидировать и совершенно не представляю, как это может получиться у Никитушки.
Назвав своего недавнего помощника ласковым именем, Минц вложил в это слово определенную иронию.
А Удалов не стал расспрашивать. Если профессор чего-нибудь не желает рассказывать, то из него это никакими клещами не вытянешь.
«Где Никита? – думал Удалов. – Может быть, несется по волнам вечности, потонул вместе с чужим чемоданчиком, а может быть, связался с международной мафией...»
Наверное, Удалову приятнее было сознавать, что обманщик плохо кончил.
Но Удалов ошибался. В то время у Никиты все было в полном порядке.
4
Сила Никиты Блестящего заключалась в том, что он умел ждать. Было в нем что-то от кота, застывшего у мышиной норы.
Общение с мафией его пугало. Заграница пока не прельщала, потому что он не был учен иностранным языкам, а там все говорят по-иностранному. Но и в нашем государстве можно найти нужных детей в свое полное распоряжение.
Поэтому для начала Никитушка переехал в областной центр Владивосток, лежащий как бы за пределами нашей страны. А там он женился на Жанне, воспитательнице детского дома имени комиссара Левинсона.
Воспитательница была умеренно привлекательна, но дьявольски умна.
Ей можно было открыться.
И Никита ей открылся.
Он рассказал, как они будут воспитывать будущих гениев на продажу. Такая вот у него получилась плодотворная идея.
Пользуясь методикой профессора Минца, Никита за какие-нибудь три месяца с помощью жены, имевшей связи в других детских домах, отобрал для себя нескольких кандидатов на усыновление и удочерение. Ведь если растишь гения, то лучше это делать дома, под контролем.
Никита Блестящий, выступавший под дедушкиной фамилией Прохановский, на пару с женой объявили себя на местном телевидении семьей будущего. Они взяли на воспитание девятерых малышей, за что растроганный город, а также некоторые общественные организации их сильно субсидировали, что позволило им купить дом с большим участком и обнести его высоким забором.
Так прошел год, в ходе которого супруги делились с печатью соображениями о прогрессивном воспитании и давали интервью, показывая быстро растущих и очень талантливых детей. Среди них Никита Борисович называл балерину, фотомодель, актрису, генерала, а может, и маршала авиации, футболиста для сборной России, чудо-баскетболиста, депутата от радикальной партии, шпиона экстра-класса и кого-то еще.
Никита внимательно следил за прессой, полагая, что Минц тоже трудится в этом направлении. Он не догадался, что Минц в сердцах отказался от своего открытия, решив, что человечеству рано еще с ним сталкиваться, шишек не оберешься.
Через год он полностью прекратил интервью и встречи с корреспондентами, а принялся за поиски контактов с заинтересованными лицами.
Как вы знаете, спорт у нас сильно коммерциализирован. Так что со спортивными деятелями можно было договориться проще других. На продажу у Никиты были три подростка со спортивным уклоном. Будущий чемпион мира по шахматам, футболист Вова и универсальный бегун.
В двух случаях Никите повезло.
Удалось заключить выгодные контракты.
Вову отдали в футбольную школу при швейцарском клубе «Грассхопперс» с языковым уклоном. И хоть ему было всего шесть лет, на вид он был пятнадцатилетним. Он плохо читал, но в остальном его натаскали «папа» с «мамой», недаром супруга Никиты была воспитательницей. Гесман – бегун сразу начал выступать за марафонцев Дальнего Востока, а вот с Витей – шахматистом вышел сбой, потому что его талант еще толком не открылся, на краевом турнире по шахматам для малолеток он занял лишь четвертое место. За этакого много не дадут.
Двоих Никита отдал в армию. Правда, только на следующий год, когда они вымахали как надо и многому научились на приусадебном полигоне, который Никита устроил для малышей.
Будущее представлялось не очень ясным, но стоило рискнуть. Один из мальчиков пошел в интендантскую академию на факультет строительства коттеджей для штаб-офицеров, второй же проявил себя в особой военной науке шагистике, и равных ему в строю не было. Так что прямо из детсада его определили в Кремлевский полк, в ту роту, что встречает на аэродроме почетных иностранных гостей.
Жену свою, Жанну Львовну, Никита отправил в Пермь, чтобы она пребывала рядом с их дочкой, будущей примой Лондонского балета, а сам углубился в подготовку фотомодели Раечки, которую, как только она достигла роста сто восемьдесят восемь сантиметров, переименовали в Рашель. Не надо думать, что подготовка модели – простое дело. Моделей много, а супермодель – одна. Для того чтобы получить с нее, как с оранжерейной грядки, миллион долларов, тысяч сто требуется в нее всадить. Собрав почти все деньги, полученные за спортсменов, шпиона экстра-класса и программиста Виталика, практически раздев Либерально-демократическую партию, нуждавшуюся в молодом ярком лидере, Никита Борисович рванул в Рим, чтобы там дорастить и отшлифовать Рашель-Раису. Тут и танцы, и хождение по струнке, и улыбки, и сексуальные движения, и взгляд зовущий, а также взгляд сверкающий, двенадцать микроопераций на крыльях носа и переносице, над ушами и под подбородком... впрочем, вам и не надо знать таких мелочей. Красота, а тем более элегантность, требуют не только выдающихся генетических данных, выявленных по методу профессора Минца, но и шлифовки.
