Татьяна Устименко - Второе пророчество
— Вадим не собирался мне вредить? — неразборчиво уточнила я сквозь бутерброд.
— Нет, — убежденно покачал головой Рейн. — Как бы ни хотелось мне выставить его в черном цвете, но он все спланировал заранее и рассчитал весьма точно. Он невероятно, просто дьявольски хитер. Специально выбрал для вашей встречи мост Маргит, потому что он возведен на самом глубоком участке Дуная, чтобы ты не смогла удариться при падении о речное дно или обо что-то еще. Под этим мостом нет никаких строительных конструкций. Короче, Логан не позволил бы даже волосу упасть с твоей головы. — В голосе Изгоя смешались ненависть и уважение к неоспоримым достоинствам противника. — Видимо, он и ожидал, что ты проявишь упрямство, а посему разыграл свою партию четко и виртуозно, словно по нотам, не сфальшивив ни разу. А чуть ниже по течению реки уже ждали ликантропы на лодках, быстренько выловившие тебя из воды и доставившие сюда…
— А где мы сейчас находимся? — перебила я, допивая сок и чувствуя себя отлично.
— В Пеште, район Белварош, контролируемая ликантропами больница, — в своей привычной лаконичной манере изъясняться отрапортовал Изгой. — Но Логан допустил одну крохотную ошибочку, которая и сыграла мне на руку.
— И?.. — вопросительно приподняла бровь я.
— Он не учел, что с каждым разом срок регенерации твоего тела все сокращается. Привычка, знаешь ли. — Он заговорщицки подмигнул. — В сей раз ты пробыла без сознания всего два часа, куда меньше, чем тогда, в морге. К тому же здесь тепло, что значительно форсирует процесс восстановления. Логан приказал не беспокоить тебя, а значит, у нас имеется небольшой запас времени. Одевайся, — он бросил мне на кровать сверток с одеждой, — я выкрал твои вещички из кладовки. Пора делать ноги!
— И когда это ты успел нахвататься всяких модных словечек? — бурчала я, стаскивая пижаму. — А?
— Они липнут ко мне, будто жвачка к подошве сапога, — поморщился он. — Современный мир полон шелухи, грязи и дешевых суррогатов…
— Любовь тоже превратилась в подделку? — передразнила я, кокетливо спинывая розовые штанишки и ничуть не стыдясь собственной наготы. — В банальный физический акт плотской любви и лживую имитацию чувств?
— Нет, — категорично опротестовал он, спрыгивая с подоконника, обнимая меня и целуя в губы, — Только не моя!
— Кайся! — приказала я, с неохотой отрываясь от его губ.
— В чем? — небрежно поинтересовался он, недовольно наблюдая за тем, как я скрываю свое тело, надевая белье, джинсы, джемпер — все высушенное и чистое. — Ты же сама знаешь, что последнее слово в споре всегда остается за мужчиной, и звучит это так: «Да, дорогая!»
— Во всем кайся, — провокационно хихикнула я, заплетая волосы в косу и надевая все собранные артефакты, также найденные мной в свертке с одеждой. — Подробно и по порядку!
— Я тебя люблю! — с подкупающей искренностью улыбнулся он, — Каюсь, грешен!
— Верю, прощен! — Я шаловливо погладила Рейна по щеке, уворачиваясь от его повторной попытки поймать меня в свои объятия и зацеловать до смерти. — Дальше. Как ты объяснишь историю своего загадочного рождения и усыновления?
— А никак! — Он потерянно развел руками. — Сидя на опоре моста, я точно так же, как и ты, услышал обо всем этом впервые в жизни. Вернее, у меня иногда мелькали смутные подозрения о моей странной непохожести на членов семейства фон Бергов, но я списал все на гены матери. Хотя позднее, в свою очередь, нашел не очень-то много сходства между собой и лугару. Похоже, в загадке моего происхождения замешаны какие-то третьи силы…
— Мы непременно разберемся с этим секретом, — утешила я любимого, — вместе!
Мужчина ответил мне благодарной улыбкой.
— А твои ночные детские похождения? — продолжала допытываться я.
Изгой сердито ругнулся.
— Приступы лунатизма всегда сопровождаются провалами в памяти, — правдоподобно пояснил он. — Нападения на людей, убийства, полицейские протоколы… — он нервно хрустнул пальцами, — не помню. В памяти сохранилось лишь склоненное надо мной лицо отца, бледное и печальное. Он утверждал, что это болезнь и она обязательно пройдет… Возможно, он знал или догадывался о том, кем являются мои настоящие родители, но никогда не делился со мной своими соображениями. А мотивы поведения ассони Ханны Фаркаш и вообще остаются для меня тайной за семью печатями.
— Хорошо, я тебе верю, — мягко согласилась я. — Но, скажи, ты ведь изначально подозревал о том, что мой муж и есть всесильный Логан?
Рейн виновато отвел глаза и покаянно вздохнул:
— Мало кто, кроме него, способен так стремительно обворожить женщину, да притом — саму чаладанью лугару, длительно подавлять ее сознание, вовлечь в рискованную игру и, взобравшись по стене дома, выкрасть свои же фотографии. Я подумал о его кандидатуре в первую очередь, но тут же ужаснулся чудовищности подобного замысла. Ведь он же родной брат твоей матери…
Я залилась краской стыда, поняв, на что он намекает. С ума сойти можно, ведь Логан не только мой муж, он еще и мой дядя, преднамеренно вовлекший меня в кровосмесительную связь. Будь он проклят!
— Хватит, — решительно потребовал Изгой, прижимая меня к себе и успокаивающе поглаживая по волосам, — мы еще успеем найти более подходящее время для душевных терзаний и самобичеваний. Пора уходить! — Он легко запрыгнул на подоконник и распахнул окно. Я испуганно выглянула наружу.
До рассвета было еще далеко. Холодный ветер ударил мне в лицо, вынуждая зажмуриться от тучи колючих снежинок, жгучими иглами вонзившихся в мою кожу. С высоты пятого этажа расстилающаяся внизу улица выглядела далекой и демонстративно неприветливой, ничуть не напоминая милые переулки старой Буды.
— Я не умею летать! — с истерическими нотками заметила я. — А сломанные ноги и позвоночник срастутся никак не раньше, чем через полчаса…
— Доверься мне, — нежно попросил Рейн, одним ударом кулака выламывая вторую половинку рамы и беззвучно опуская ее на пол. А затем он легко поднял меня на руки и шагнул вперед, во мрак и пустоту…
Зависнув в воздухе, Изгой мягко приземлился на обе ноги, чуть спружинив коленями в момент соприкосновения с землей. Меня едва ощутимо тряхнуло. Он аккуратно поставил меня рядом с собой, продолжая собственнически обнимать за плечи.
— Мое магнитное поле позволило изрядно замедлить падение, превратив его в слабое подобие полета, — будничным тоном пояснил воин. — Кое в чем я все-таки превосхожу даже Логана…
— Однако! — восхищенно выдохнула я. — Наверное, забавно осознавать себя одним из супергероев популярного детского комикса о борьбе героев и злодеев?
— Шути-шути, — снисходительно усмехнулся Рейн. — На самом деле все это выглядело бы весьма забавным, если бы не оказалось настолько печальным…
— Печальным? — удивленно переспросила я. — Почему?
— Через непродолжительное количество времени мы станем дичью, загоняемой всеми ликантропами Пешта, — без обиняков заявил он. — Логан придет в бешенство, обнаружив, что золотая клетка опустела, а его любимая птичка выпорхнула на свободу. Боюсь, тогда он отбросит свою наигранную галантность и покажет истинный оскал мутанта…
— Он попытается тебя убить? — вздрогнула я, робко вцепляясь в пальцы Изгоя. — Но ведь раньше вы называли друг друга братьями?!
Рейн быстро отвернулся, скрывая от меня свое скорбно вытянувшееся лицо.
— У нас с ним старые личные счеты. И лучше бы тебе ничего об этом не знать… — В его голосе прозвучало столько боли, что я не осмелилась настаивать на более подробном объяснении, решив отложить сей щекотливый разговор до более подходящего времени. И зря, потому что пора бы мне уже привыкнуть — все спорные вопросы нужно разрешать сразу же, ибо всего одна крохотная тайна или недомолвка имеют гадкое свойство перерастать в большую ложь…
— Нужно уходить, — напомнил мне Рейн, — бежим!
И мы помчались так, что у меня аж ветер в ушах засвистел…
Мне весьма смутно запомнились детали нашего ночного бегства, сильнее всего смахивающего на бессильное отступление, на бесславное признание своего поражения. Но до того ли нам тогда было? Мы просто хотели выжить. Подчиняясь Рейну, властно увлекающему меня за собой, я бездумно переставляла ноги, двигаясь, словно послушный автомат, и беспокоясь лишь об одном — только бы не сбиться с темпа, только бы не упасть! Я совершенно запуталась в переплетении темных улиц Пешта, все как одна казавшихся мне чужими и уродливыми. Мимо мелькали фасады аляповато-современных офисов, причудливо чередующиеся с малоэтажными домами старинной постройки, правда, в основном более поздней, чем здания Буды. Иногда мы едва успевали уклониться от выскочившего из проулка автомобиля, но в принципе нам повезло — мы почти не привлекали к себе внимания, потому что в период нашего побега город оказался погружен в самое сонное время суток, наступающее за пару часов до рассвета. Черное небо низко нависало над крышами, давя неподъемной бетонной плитой. Стены зданий отвесно вздымались ввысь, уподобившись скользкому жерлу глубокого колодца, поглотившего отчаянных беглецов. Я напрасно поднимала голову в надежде получить мизерный глоток чистого воздуха, но преграды из стекла и бетона надежно отсекали меня от свободы, ликующе нашептывая: «Ты наша, тебе от нас не уйти!» Прожорливый город надежно поймал нас в искусно расставленную ловушку, завлекая в безвыходный тупик своего мрачного чрева. И тогда мое сердце преисполнилось горем и отчаянием…
