Юлия Жукова - О богах, шакалах и детях
— Я привык по лесу работать, — деловито заявляет Арон.
Кир подносит ему дымящуюся тарелку и неприязненно морщит нос. Не забыл Ароновы воспитательные методы.
— Может, вам на рыбалку сходить, пока Дол не замёрз? — предлагаю.
— Можно, — соглашается Азамат. — Только я бы мать позвал, она это дело жуть как любит. Да и с Киром ей познакомиться пора бы.
— Да, я её давно уже не видел, — задумчиво произносит Арон с такой интонацией, как будто это матушка виновата, что не появляется в его жизни. Азамат приподнимает брови, но молчит.
Кир сгружает в посудомойку грязные кастрюли, потом тщательно моет руки.
— У меня всё!
Я добавляю к кастрюлям свою тарелку и в тон ему сообщаю:
— У меня тоже!
— Отлично, — Азамат обмазывает последний кусок какими-то специями и кладёт его к остальным. — Сейчас я это повешу, и можно будет заняться чем поинтереснее.
Кир вперёд меня бежит в гостиную и лезет в ларь с нитками, где лежит ещё недорасплетённая кудель. Открыв ларь, он замирает.
— Лиза-х… то есть, Лиза! Ваш кот снова сюда залез!
— Что, опять всё размотали?! — ужасаюсь я, подбегая.
— Нет…
Клубки и мотки лежат в ларе в неприкосновенности, вот только один из клубков — чёрный, мохнатый и дышит. Наши вопли его потревожили, и он поднимает головёнку и зевает во всю огромную розовую пасть.
Кир смеётся, я тяжело вздыхаю.
— Его надо было назвать не Электрон, а Нейтрино. За всепроницаемость.
— Хотите я вам на ларь замок сделаю? — предлагает ребёнок.
— Было бы неплохо, — киваю, выковыривая кота из пряжи.
Когда Азамат возвращается с террасы, Кир просит у него пару чурбачков.
— А пойдём в сарай, — предлагает муж. — Мне там тоже кое-что нужно.
Возвращаются они с кучей инструментов и деревяшек, и Азамат застилает всю комнату плёнкой, чтобы не намусорить. Я беру вязанье и запускаю бук, готовясь провести день за тихими играми.
— Надо строить тёплую мастерскую, — говорит. — А то теперь уже на травке не посидишь.
— А что это ты такое делать собрался? — хмурится Арон.
Азамат кивает на Кира.
— Лук. Я же обещал вчера.
Кир улыбается до ушей, а Арон сильно удивляется.
— Так до Белого Дня ещё как до Солнца!
— Всё равно, зачем откладывать? — рассудительно отвечает Азамат, вертя в руках дрын, из которого предполагается делать лук. — Я как раз подходящий материал припас летом, и время есть. Да и Киру не повредит пристреляться из этого лука прежде чем на поле выходить.
Кир подсаживается ко мне, я запускаю кино и берусь за спицы. Азамат с Киром берутся за ножи. Алэк в своём манежике внимательно следит за взрослыми, как будто хочет научиться.
— А я что буду делать? — беспомощно спрашивает Арон.
— Можешь поразматывать нитки, — предлагаю.
— Или погулять с куницей, — подхватывает Азамат.
— Или с Филином, — вставляет Кир.
— Или с Алэком… — заканчиваю я.
Арон тяжело вздыхает и берётся за нитки. Официально объявляю день рукоделия.
— А у тебя неплохо получается, — замечает Азамат Киру, глядя как тот вытачивает детали замка.
— Так мягкое дерево, — пожимает плечами ребёнок, пряча улыбку. — Это что, я ещё по кости резать умею!
— Ого! — оценивает Азамат. — Я в твоём возрасте не умел. Покажешь потом.
— Обязательно, — Кир приосанивается и продолжает свою пилёжку, время от времени прерываясь на то, чтобы посмотреть в экран.
Через пару серий, когда шарф становится длиннее Кира, я закрепляю нитки. Шарфик получился приятный, с косичками вдоль краёв, зелёно-золотистый — должен подойти и к Кировой кошмарной куртке, и к дублёнке.
— Кир, держи, — говорю, оборачивая шарф пару раз вокруг ребёнка.
— Ой! Что это?
— Это… — я бы ещё знала, как по-ихнему шарф… — Ну, на шею наматывать, чтобы тепло было.
— А, платок! — оживляется ребёнок. — Это мне?
— Тебе, тебе, — хлопаю его по плечу. — Носи на здоровье.
— Спасибо! У меня сегодня прямо день подарков! — скалится Кир и заворачивается в шарф поплотнее.
— Смотри в доме-то не запарься, тут ведь жарко, — замечаю.
Кир пожимает плечами.
— Сладкого и тёплого много не бывает.
Мы с Азаматом тоскливо переглядываемся.
— Старейшины приняли закон, — говорит Азамат, — о финансировании и надзоре за приютами. Теперь работа приютчиков и проживание детей оплачивается из бюджета, а наместники из ближайших городов или их подчинённые будут периодически навещать приюты с неожиданными проверками. С учителями пока хуже, но я надеюсь, что к лету удастся подобрать хотя бы по одному учителю на приют.
— Что, неужто не хватает грамотных безработных? — удивляюсь я.
— Ну, тут большой вопрос, кого на Муданге можно считать безработным, — пожимает плечами Азамат. — Вот охотники или фермеры, например, официально безработные. Если они мясо продают — платят налог с продажи, а если только сами пользуются, то вообще ничего не оформляют.
— Нет, ну а, скажем, молодые, кто ещё не придумал, чем в жизни заняться?
— Эти не пойдут, — печально улыбается Азамат. — Очень уж непрестижная работа.
— Да ладно, чего такого, детей учить? — развожу руками. — Клуб вести престижно, а это — нет?
Азамат морщится.
— Давай я тебе потом объясню.
— Как будто я не знаю, в чём дело, — встревает Кир. — Если безродного грамоте научить, то уже не отличишь, безродный он или какой. Вот и выходит, что учитель — предатель, всякую шваль за честных людей выдаёт.
— Не выражайся, — хмурится Арон.
У меня уходит несколько секунд на то, чтобы справиться с шоком от объяснений Кира, поэтому Арон не получает немедленно буком по башке. Когда я восстанавливаю когнитивные способности, Азамат уже берёт инициативу на себя.
— Братик, — говорит он ласково. — Милый, давай я сам буду воспитывать своего сына, хорошо?
— Нет, ну а чего он?.. — запальчиво начинает Арон.
— Я к твоим детям не лезу, так ведь? — несколько более угрожающим тоном продолжает Азамат.
— По-моему, ты на чужбине озлобился, — надувается Арон.
Кир тайком ухмыляется.
Разговор заходит в тупик, и я начинаю скрести голову над дилеммой: поставить ещё серию, сготовить ужин или пойти пройтись.
— Оте-ец, — тихо прерывает Кир мои тяжкие раздумья.
— Ау?
— А ты будешь ездить на выезды в приюты?
Когда он успел переключиться обратно на "ты"? Видимо, на охоте.
— Не знаю, может быть, — пожимает плечами Азамат. — Я об этом ещё не думал. А что?
— Ну просто… — Кир ёрзает на месте. — Я подумал… если ты поедешь в мой приют… Точнее, который был, ну, в котором я жил…
— Та-ак, так, — подбадривает его Азамат, а то ребёнок совсем запутался.
— В общем, можно я с тобой?
— Обратно захотел? — со смешком выпаливает Арон.
— Арон!!! — гремит Азамат так, что дом подскакивает. Алэк отзывается тоже угрожающе, и я беру его на руки.
Кир вжимает голову в плечи.
— Да нет, это я так, не важно, забудь…
Азамат показывает Арону большой мозолистый кулак. Тот обиженно поджимает губы и отворачивается.
— У тебя друзья в приюте остались, да? — спрашиваю Кира.
— Вроде того, — бормочет он себе под нос, ни на кого не глядя.
— Конечно, ты ведь там долго жил, это совершенно естественно, — заверяю я, стараясь не пережать. — Мне даже странно, что ты до сих пор о них не упоминал.
— Ну там не совсем друзья… — чуть погромче отвечает Кир. — Остальные вообще меня не очень любили. Но так, хочется на них взглянуть сейчас.
— Хорошо, — соглашается Азамат. — Только смотри не дразнись, тебе и так все будут завидовать.
— Да это понятно, — отмахивается Кир.
Алэк ползает по мне, хватает за волосы и всячески испытывает моё терпение.
— Пойдёмте выгуляем детей и зверей, — прошу я.
— Может, лесные тропы разведаем? — с надеждой спрашивает Арон.
— Кир уже разведал, — отрезает Азамат.
— Ну тогда я не пойду, какой толк в снегу топтаться?
— Вот ты и приготовишь ужин, — ухмыляется Азамат. — Лиза, давай сюда маленького, тебе же одеться надо…
Мы выходим в чудесный зимний вечер. Официально ещё осень, но день коротёхонький, а за ним тянутся хвостом длиннющие сумерки. Синий снег искрится в свете первой луны, Дол за выступом скалы кажется совершенно белым, хотя льдом ещё не покрылся. Филин с куницей играют в догонялки, равномерно покрываясь снежными катышами, впрочем, на Филине это не очень заметно.
— А почему тебя не любили в приюте? — спрашивает Азамат внезапно.
Кир пожимает одним плечом.
— Да так… Я ж не мингь, чтобы всем нравиться.
— Ну хоть расскажи что-нибудь о своей жизни, — просит Азамат.
Кир снова перекашивается.
— Зачем? Вы мне о своей ничего не рассказываете.
