Кэтрин Коути - Стены из Хрусталя
— Сегодня она не принимает, милорд. К ней через день можно. Работа в архиве и все дела.
— Тлен тебе в кости, тогда завтра!
— Завтра нас тут уже не будет! — взвилась Берта.
— Не спорьте, мисс, — отмахнулся от нее Мастер. — Вот расколдуем миледи, тогда и уезжайте на все четыре стороны. Свалились же вы на мою голову. Стоило только отвернуться, а под елкой уже такой подарочек.
Не успели девушки сформулировать гневную отповедь, как открылась дверь. Не та, которую забаррикадировали. А другая, в комнате Гизелы, запертая на щеколду. Погнутый засов вместе с куском стены упал на ковер. Послышались шаги и в смежную спальню вошла леди Марсден.
Берта рассчитывала на лохматую бабищу с налитыми кровью глазами, но перед ней появилась зеленоглазая блондинка в белом струящемся платье. С пояса свисал массивный золотой шатлен, знак хозяйки дома, а голову украшал венец, в точности такой же, как у Мастера. Ступая как в полудреме, она направилась к Гизеле.
— Само изящество, — проговорила она.
Голос был прозрачным и тягучим, но не приторным, как сироп, скорее терпким, как гречишный мед, в котором иногда попадается цветочный лепесток, а иногда — живая пчела.
За спиной Берты о чем-то зашептались вампиры, но она уже не слушала их, как впрочем и Гизела, а миледи и подавно. На всем свете не оставалось никого, кроме трех женщин. Они вступили в зачарованный круг, но у него уже начали вытягиваться углы.
— Твое имя, дитя? — продолжала дама.
— Гизела, — не успев как следует подумать, ответила та.
— Какое… грубое имя. Я буду звать тебя Жизель.
Чтобы не вцепиться ногтями ей в лицо, Берта вонзила их в себе ладони, и оставайся в ее теле хоть немного крови, из-под каждого ногтя брызнул бы фонтан. В груди разгоралось пламя. Вот его отблески окрасили комнату в алый цвет. От невидимого дыма защипало в глазах.
— Вы вообще никак не будете ее звать, — начала Берта, но женщина даже голову не повернула. Просто смотрела на Гизелу, ожидая объяснений.
— Это Берта, моя подруга.
— Друзья Жизель — мои друзья, — улыбнулась леди, мимоходом взглянув на Берту, словно та была пятном на скатерти. Неприятность досадная, но устранимая. — Я пришла пожелать тебе спокойного дня, любимая. Увидимся за завтраком.
И прежде чем Берта успела отреагировать, поцеловала девушку в лоб.
— А вас как зовут? — вдруг спросила Гизела.
Миледи моргнула и произнесла неуверенно, как будто доставала из сундука старое платье и сомневалась, целы ли кружева, налезет ли.
— Маргарет.
* * *23 декабря 188* года
Пятно лунного света растеклось по полу сарая и коснулось кромки бертиного платья, которое вампирша досадливо одернула, будто боясь замочить. На Уолтера она уже не смотрела.
— И сейчас Гизела там? — спросил он наобум.
— Да. Фанни Блейк пообещал, что приглядит за ней, но я этой бестии не доверяю. Пройдоха, каких тьма не видывала! Бедная Гизи, представляешь, каково ей, в такой-то компании! С ним и с этой… и с ней. Ну, понятно теперь, почему мне нужна твоя помощь? Мерзавцы меня в два счета облапошат, а потом скажут, что я какую-нибудь идиому неправильно поняла. Так что пойдешь со мной завтра, — она вытащила из кармана часы и досадливо поморщилась — не любила ошибаться. — Точнее, сегодня вечером. Ничего себе, уже три ночи. И почему вы, смертные, не спите днем… прости. Я имела в виду, люди.
— Ерунда, — свеликодушничал Уолтер, который на протяжении ее рассказа мерил шагами сарай, чтобы совсем не окоченеть. Стоило втянуть носом воздух, как слипались ноздри.
Вампирша примостилась на поленнице, равнодушная к непогоде, равнодушная вообще ко всему. Судя по отсутствующему взгляду, ее здесь даже не было. Она снова проматывала события вчерашнего дня, пытаясь разобраться, в чем же допустила ошибку.
Ее зрачки темнели, как опущенные шторы на окнах дома, в котором кто-то скончался. Она уже не казалась страшной, просто очень печальной. А ведь сейчас они с Бертой могли бы сидеть у него на кухне, у посвистывающего чайника! Вампиры хоть и равнодушны к напиткам с незначительным содержанием гемоглобина, но вот от тазика кипятка, ноги согреть, она бы явно не отказалась. Еще бы, протопать пешком от Риджент Парка до Кэмберуэлла!
А что если всё ей рассказать, мелькнула шальная мысль. Откровенность за откровенность. Эвике бы одобрила.
— Я, конечно, помогу тебе, — засуетился мистер Стивенс, — но сначала ты должна кое-что узнать. Кое-что очень важное.
— Если это касается меня напрямую, то расскажешь завтра, — отмахнулась фроляйн Штайнберг. — Встречаемся в восемь, у статуи Нельсона. Ее хоть издалека видно, а то в вашем проклятущем тумане ничего не разглядишь. Ну и городок.
Помахав ей на прощанье, Уолтер снова прокрался в дом, но попасть в спальню незамеченным ему не удалось. Не включая свет, в прихожей сидел его гость и курил свою глиняную трубку. Когда только успел вернуться?
— Вампирша? — спросил он, когда Уолтер прошел мимо.
— Да, — нехотя откликнулся Уолтер.
Гость удовлетворенно кивнул.
— И это только начало, Стивенс. Раз уж твоя жена в положении, они к тебе зачастят. Вот помяни мое слово.
Глава 4
Вечер, 23 декабря 188* года
Берту разбудило ее же собственное чиханье. В носу щекотало, но вампирша лишь смахнула с лица волосы Харриэт — по-видимому, склоняться над спящими входило в ее служебные обязанности — и с головой накрылась одеялом. Оттоманка, и без того узкая, была набита конским волосом, который немилосердно кололся даже через несколько слоев ткани. Но все лучше, чем спать в гробу. Пусть там чудовища спят. Кроме того, гостевые гробы всегда сколочены на скорую руку, гвозди во все стороны торчат, да и пахнут они предыдущими постояльцами.
Под ухом раздался демонический хохот. Не высовываясь из-под одеяла, Берта нашарила на полу свой турнюр, раскрутила его за завязки, как пращу, и метнула наугад. Судя по обиженному воплю Фетча, все таки попала. Однако радости столь меткий бросок ей не принес.
Мало-помалу утренние процедуры становились рутиной, а это настораживало. Нечего привыкать к поместью, раз уже сегодня они с Гизелой съезжают. Оставалось лишь раздобыть эликсир и плеснуть им в лицо миледи… то-есть в глаза закапать, но первоначальный вариант был Берте куда милее. После нужно подсунуть ей подходящую кандидатуру — хоть того же Фетча — и сматываться из Англии, по дороге заскочив к Эвике и захватив два мешка подарков для графа.
Что может быть проще?
Но именно простота и настораживала. Уж слишком изящным и сбалансированным казался план, ни дать — ни взять карточный домик. Оставалось дождаться сквозняка, который его разрушит.
Скулеж гоблина прекратился, в спальне снова стало тихо. Даже слишком. Не слышно было ни плеска воды, ни звона упавших шпилек вперемешку с обиженным сопением Гизелы, — снова не удается сложная прическа, — ни шороха платьев в шкафу, которых, по ее словам, там вообще нет, так что и надеть нечего («И хорошо, что нечего,» говорила в таких случаях Берта, подкрадываясь к ней сзади). Но сейчас в комнатах не было даже намека на Гизелу.
Не теряя ни секунды, Берта вскочила с дивана. Прежде чем она выбежала в коридор полуголой — т. е. одетой лишь в панталоны, фланелевую сорочку под горло, и пеньюар, впопыхах схваченный со спинки кресла — ее остановила Харриэт.
— Мисс Берта, мэм, вам мисс Гизи изволила оставить письмо! — протараторила она, протягивая вампирше смятую бумажку.
Хотя девочка тщательно отрепетировала свою речь, до настоящей горничной ей было еще расти и расти. Потому, например, что она забыла положить послание на поднос. Прежде чем прочесть, Берте пришлось его отжать, а разобрать расплывшиеся строчки мог лишь криптограф со стажем. Общий смысл записки сводился к тому, что Гизела после заката умчалась к Эвике, прежде чем Берта и Маргарет ее хватятся.
— А как ты вообще стала привидением? — поинтересовалась Берта, но тут же обругала себя за черствость.
Собственная смерть не самое приятное воспоминание, уж ей ли об этом не знать. Пусть ее кончина и была относительно безболезненной, зато когда она проснулась на полу гостиной, уже в новом статусе, пудель Тамино вылизывал ей лицо с таким рвением, словно хотел поскорее содрать кожу и добраться до чего-нибудь повкуснее. А в кресле-качалке сидела Лючия Граццини и, вооружившись немецким словарем, переводила ее дневник…
Но Харриэт встрепенулась, будто йоркширский фермер, которого спросили, какими картофельными очистками он кормит свою призовую свинью.
— О, это очень печальная история! — начала она, но из-за ее расхлябанного акцента Берта понимала с пятого на десятое. Слова как будто будто взрывались у девочки во рту и вылетали по кускам. — От нее кровь в венах прям вот так и створаживается! Ну, значится, была я наследницей древнего рода. Может, и не принцессой, но уж познатнее герцогини. Так вот, мой дядя, прохиндей каких мало, однажды взял меня за руку и повел гулять на вересковую пустошь. В метель, мисс! Ветер аж завывал…
