Евгений Связов - Отчет 1…и принцессу в нагрузку
Она кивнула и пододвинулась, освобождая место у руки и делая очень внимательный взгляд.
Благодарно кивнув, я распахнул аптечку и на минуту забыл обо всем, кроме раны.
Жгут выше раны. Скальпель спиртом, секунда собраться, взмах. На песок хлынули кровь и гной. Тряпкой промакнуть рану, скальпелем вычистить полость, живой водички в рану, салфетка, замотать. Завязав узелок, я отодвинулся и бросил лекарю:
– Ровняй.
Она выдвинула руки, убрала, вопросительно посмотрела на меня, на война, и неуверенно спросила:
– Воин, можно коснуться твоего невидимого тела?
Он удивился. Потом, сделав торжественно лицо, важно кивнул.
Ну вот. Теперь хоть интересоваться будут у больных, хотят ли они лечиться. А то развели психологию «вылечу и не волнует, что жить надоело».
Лекарь протянула руки, и коснулась эфирного тела воина, удивленно шепнула:
– Всплеск!
– Видишь, здоровый дух сам неплохо регулирует невидимое тело… Вместо той воды, что я налил, можно использовать крепкий солевой раствор. Тяпку менять два раза в день.
Подмигнув изумрудным глазам, тускло мерцавшим восхищением, я поднялся и возобновил свое шествие к шатру. Сигнальщики махали копьями, транслируя сообщение лекаря, которая считала, что за затылком я ничего не вижу.
Вытащив из кармана недокуренную трубку, я раскурил ее и выплыл к кольцу охранников вокруг Шатра совета пыхтя дымком, как угольный линкор. Заякорившись в песок в пяти шагах от трех пожилых воинов, вставших при моем приближении, я мягко прожурчал:
– Старшие, могу я увидеть старшего война Тура?
– Тур! – позвал через плече правый слева.
– А? – глухо проревела груда доспехов, лежавшая у костерка шагах в пятидесяти.
– Тебя… вождь.
Тур с пугающей в таком гиганте грацией переместился в идущее положение. Подошел, поклонился и вопрошающе кивнул мне в переносицу. Я задрал голову к его глазам, находящимся головы на две выше моих, подавил желание попросить его достать воробышка и сообщил:
– Старший Гром сказал, что ты знаешь брусчей и можешь помочь мне поднять это народ.
– Да, вождь…
– Харш.
– Вождь Харш. Как я могу помочь?
Я посмотрел на вход в Шатер, ощутил нетерпеливое ожидание Эрмы, тянущее меня внутрь маленьким мощным буксиром, и зашагал ко входу, на ходу позвав:
– Тур, пошли. Мне нужна точная оценка человека из народа. Насколько люди напуганы, насколько подавлены тем, что их выгнали с привычных мест, насколько они устали и насколько я на их могу рассчитывать. И еще мне нужны твоя смелость, чтобы ты сказал мне правду, когда перед нами будет весь совет.
– Я понял, вождь. – прогудел он мне в затылок. Тихий хриплый гул создал уютное ощущение живой стены за спиной.
Радостно вздохнув, я отогнул полог и шагнул внутрь.
В провонявшее благовониями нутро белого шатра.
Отойдя от порога на пару шагов, и выставив себе за спину Тура, я демонстративно осмотрелся.
Напротив входа в десятке шагов на чем-то пушистом и белом сидела Эрма, лучащаяся весельем. Веселье заливало шатер, окутывая десяток мрачных дедков и бабулек по левую руку от нее и пяток каменных дяденек в светло-голубом справа от нее. Дядки, дедки и бабки, стиснутые весельем, выглядели мрачно.
Рядом с Эрмой сидел очень похожий на нее пацан лет девяти, который выглядел очень веселым, и совершенно растерявшимся. Наверное, принц Ран. Немного пожалев пацана, попавшего во взрослую компанию из пары десятков дядек и теток, озабоченных выживанием десятка тысяч человек, я мрачно улыбнулся растерянно уставившемуся на меня собранию и занялся ловлей инициативы.
– Здравствуй, милая! – рыкнул я с мрачной улыбкой. – Что у нас интересного происходит? – поинтересовался я, стремительно шагая к тронной подстилке. Ран, проявив предусмотрительность на фоне облегчения, подвинулся, освобождая место в центре.
Свернувшись из стоячего положения в лотос я глянул на оцепеневший совет и на Тура. Тур столбиком стоял у входа. Подарив ему удивленный взгляд, я поманил его и ткнул себе за спину. Пока он деревяно-неуверенным шагом проходил через строй злобных взглядов, Эрма провела мне короткий обзор положения:
– Они считают, что я не справлюсь.
Отэкранировав ее шизовое веселье, и сочувственно кивнув, я разросся, заполнив шатер, и буркнул:
– Милая, ты знаешь, они правы. Одна ты не справишься.
Шатер будто продуло свежим ветерком моей деловитости, выветривая сладко-газированные мысли.
– То есть? – ошарашено спросила Эрма.
– Сейчас объясню.
Секунду посмотрев на раскупорившийся Совет, уже готовый возмущаться, я набрал воздуха и понесся:
– Итак, здравствуйте. Если кто-нибудь из уважаемых членов совета не знает – меня зовут Харш, я прибыл в эти места очень издалека, кто-то надел на меня белое и теперь я, поскольку вождь, собираюсь высказать и обсудить план спасения народа. Обсуждать, гожусь ли я в вожди, я собираюсь не с уважаемыми членами Совета, а только со всем народам. Со всеми пятью тысячами.
Совет окрысился и промолчал, еще не успев сообразить, что я это серьезно. Ничего, скоро дойдет.
– Так вот. Уважаемый совет, как я понял, считает, что принцесса Эрма не говоря уже о принце Ране, слишком молоды и неопытны для управления всем народом. Это так. Однако, как я понял, у совета сложилось мнение, что власть над народом должна принадлежать ему, поскольку нет никого, кто стар и опытен настолько, чтобы управлять народом. Это не так.
Я сделал паузу, прочувствовал антагонизм, раздражение, желание власти, спрятанное от себя же под разными идейками и мыслишками об доме и опыте. Я тщательно сказал всем, кто был в шатре:
– Есть я. Я знаю, что эта мысль вам не нравиться. Но перед тем. как цепляться за власть и начинать борьбу за право управлять народом, подумайте вот о чем.
Вас согнали с обжитых мест, и вы потеряли почти половину народа. Сейчас народ, ВЕСЬ народ, сидит в этих песках, и печалиться о потерянном доме. Кроме того, люди не знают, что будет дальше. Они умеют, очень хорошо умеют, сражаться, устраивать жилье, лечить и все остальное. Но они не знают, с кем сражаются, где обживаться и главное – зачем все это делать. У ВАС есть ответы? Я думаю, что нет, потому что вы, как и весь народ, первый раз в таком положении. И ваш опыт, ваше знание народа не могут подсказать вам ответ на главный вопрос – что делать? Тут есть кто-нибудь, кто знает, что делать дальше?
Через пару секунд они поняли, что я жду ответа. Еще через пару секунд войны покачали головами. Бабки и дедки усердно не шевелились.
– А ты, мальчик, хочешь сказать, что знаешь? – прокаркал, не шевельнувшись, самый старый из дедков.
Ага. Наконец-то проснулась оппозиция.
На секунду я почувствовал себя маленьким мальчиком, вылезшим во взрослое собрание с глупым высказыванием. Стряхнув с себя гаденькую мыслишку, я сделал себя пожилым, умным и энергичным, а потом ответил:
– Я не мальчик. Твоя принцесса может это подтвердить. А может кто-нибудь подтвердить, что ты мужчина? И что твоя кровь не замерзла? И что ты хочешь действия, а не спокойно и тихо умереть в покое и почете? Можешь, а?
Дедок побагровел и завизжал:
– Стража!
Через секунду в шатер залетели три старших война, и осмотрелись, выискивая, кто и зачем их призвал.
– Выкиньте отсюда этого сопляка! – колыхающийся палец ткнул в сторону моей груди.
– Простите, советник Бряк, кого?
– Этого самозванца, идиоты! – провизжал он, переходя из красного в багровый.
Переглянувшись, трое неуверенно двинулись ко мне.
– Стойте! – крикнула Эрма испуганно и озлобленно. Испуг за меня мне польстил, со злобой на Бряка я согласился, но свою власть в нарде я хотел бы устроить сам, а не пользуясь властью своей дорогой боевой подруги.
– Спасибо, милая, я сам. – мурлыкнул я через плече, вставая. Трое охранников, зависших в правовой проблеме в десятке шагов от трона, испуганно смотрели, как я на них надвигаюсь.
Остановившись в четырех шагах, я запустил в их лица тихий тяжелый вопрос:
– Я – Вождь? Да? Или. Нет?
– Они не могут ответить на твой вопрос. – так же тихо и тяжело вмешался один из старших воинов. – Вожди не только по рождению, но и по делам.
– Знаю – буркнул я в него и переспросил воинов:
– Если вы читали копья, я – Вождь? Да или нет?
Охранники вопросительно покосились на старшего война.
– Что вы ждете? Выкиньте его отсюда!!! – завизжал Бряк. Войны переглянулись. Я разозлился. Гнев раздул меня, замутнил все, приостановил время. Ничто не шевелилось. Ни одно из пары десятков тел, ни одна из пары мириадов мыслей. Затем гнев выплеснулся в то тело, которое его вызвало и потух, вернув движение.
Бряк захрипел, схватился за сердце и завалился на бок. Пару раз вздрогнув, он застыл.
Эрма испуганно вскрикнула, отшатнулась, и на мгновение мне стало очень одиноко, грустно и страшно. Я нашел Эрму и ласково сказал ей, что люблю ее и мне жаль, что так вышло. Потом оторвал взгляд глаз, забравшихся под брови, от Бряка и провел им по застывшему шатру.
