Л. Хаббард - Обречённая планета
Мэдисон в тревоге задавался вопросом, а не выскальзывает ли власть у него из рук? Быть может, он был слишком спокоен вплоть до недавнего времени, проявил недостаточную активность, и теперь у него возникали сильные сомнения насчет собственной гениальности.
Стоя у окна спальни своего городского дома и смотря невидящим взглядом на огни Города Радости, Мэдисон почти физически ощущал, как рушится империя его власти.
На расстоянии четверти мили он увидел поднимающийся к небу столб дыма и, услышав возню у себя за спиной, спросил.
— Что там происходит?
В комнату вошла девушка-циркачка, Флип. С некоторых пор она взяла на себя труд готовить для него постель и следить за его одеждой, при этом она имела дурную привычку говорить намеками, что постоянно пугало Мэдисона. Она подошла к окну.
— О, это клуб «Кинжал», излюбленное место офицеров Аппарата. Мы с Чи как раз проходили мимо, когда толпа подожгла его. Паршивое местечко, там даже грабить нечего.
Морги переполнены, а на улице еще валяется куча трупов. Но нам все равно ничего не перепало: какие-то паршивцы уже стащили все бумажники.
Флип провела рукой по спине Мэдисона, и он вдруг почувствовал гнетущую тревогу и потянулся за своим пиджаком.
— На вашем месте, — предупредила Флип, — я бы не выходила сейчас на улицу. Лучше оставайтесь дома, поваляйтесь в постели Этот сброд сейчас шарит по улицам в поисках офицеров Аппарата. Вот, посмотрите, и сюда уже добрались.
Мэдисон, вернувшись к окну, увидел внизу тысячную толпу, прочесывающую улицу Даже с высоты семьдесят шестого этажа, он слышал, как народ скандировал:.
Смерть Аппарату!
Смерть извращениям!
Смерть «алкашам»!
Смерть преступлениям!
Смерть бесстыжим убийцам!
Смерть их поганому боссу!
Смерть Аппарату!
Смерть (…) отбросам!
— Кажется, они чем-то расстроены, — резонно заметил Мэдисон.
— Да, так и есть, расстроены, — подтвердила Флип. — Хотя не вижу повода для расстройства: какая возможность порыться по чужим карманам! Я бы сказала, вполне здоровая криминальная обстановка. И так сейчас во всех городах Мы с девочками пойдем прогуляться, но вам, шеф, ради вашего же здоровья, лучше снять свои панталоны и ппюхнуться в кроватку. Я-то уж знаю, чем мне заняться. Мне уже давно пора открывать свое (…) дельце. Не мучайте себя, просто прилягте и расслабьтесь. Тогда вы…
— Мне нужно подумать, — рассеянно отозвался Мэдисон.
— Что ж, подумайте, пока я поработаю за вас: может быть, у вас возникнут какие-нибудь гениальные идейки. Вот, положите вашу руку сюда…
— Флип, беги и скажи моим репортерам, что я немедленно хочу их видеть в своем офисе.
— О, шеф, нужны эти (…)! Чтобы они толпились рядом и смотрели, как мы это делаем? Что если они перегреются и начнут нервничать? Эти (…) не могут толком сделать ни (…)! Уж мы-то это знаем: мы их давно испытали.
Она начала раздеваться. Мэдисон решительным жестом остановил ее.
— Флип, пожалуйста.
— Вид у вас какой-то обреченный, шеф. Вот именно. Засуньте себе в зад своих (…) репортеров!
С этими словами она выпорхнула из комнаты, и Мэдисон тут же связался с Фликом и приказал ему собрать репортеров на конференцию у себя в офисе. Скоро вокруг стола Мэдисона стояли пять репортеров, один сочинитель ужасных мистических историй и, в качестве консультанта, директор.
— Как у нас дела? — спросил Мэдисон.
— Никак, — ответил один из репортеров. — Грис занимает передовицы всех газет. Чтобы еще агрессивнее настроить публику, которая и без того возмущена вынесением Грису оправдательного приговора, кто-то послал в газету фотографию, сделанную в прошлом году на вечеринке, посвященной отбытия какого-то космического корабля, на которой изображен Грис, поедающий человеческую руку. Может быть, это было всего лишь кондитерское изделие, но этот снимок всколыхнул всю страну. Теперь толпы на улицах кричат, что все офицеры Аппарата — каннибалы. На второй странице помещен репортаж о сгоревшем клубе Весь остальной объем газеты занимают подробности преступлениях Аппарата, выявленных во время последнего судебного процесса. Мы убили почти все утро, пытаясь выкроить место для вашего объявления о розыске Хеллера, Но и без этого полно новостей. Редакцию осаждают оскорбленные жены, желающие сделать заявление. Вы знаете одну пожилую женщину, которая настаивала на том, что она скрывала Хеллера в какой-то пещере? Черт возьми, мы ее упустили: она скрылась в толпе. Так что не можем вам пока пообещать ничего утешительного.
— Руководствуясь приобретенным мной опытом в связи с публикациями с восстаниях, — проговорил директор, — могу сказать, что в ближайшее время не стоит ожидать снижения интереса к делу Гриса. Я переодел двух актеров в генералов полиции и послал их разведать обстановку. По мнению полиции, ситуация вышла из-под контроля. Полиция обратилась к армии с просьбой о помощи, а армия отвечает: «Пошли вы все в (…), у нас хватает хлопот и с Флотом». Такая ситуация внушает опасения.
— О, не так уж все плохо, — вмешался Флик, который, явившись на это совещание без приглашение, занял позицию в дверях. — Многие обеспокоены прошлыми связями с Аппаратом. Мы с Канем и Тва до самого рассвета забирали у трупов удостоверения личности, Горожане, «синие бутылки», официальные лица — мы собрали около двух тысяч, на любой вкус. Мы даже сорвали номера с тридцати разбитых машин. Теперь во всех компьютерах возникнет жуткая неразбериха, сети будут перегружены, по крайней мере, на несколько недель, поэтому сейчас можно спокойно пользоваться чужими номерами и удостоверениями. Если бы мне сразу пришло в голову ограбить пару банков, мы бы сейчас как сыр в масле катались. Но зато теперь мы получили относительную свободу действий, поэтому я и говорю, что все еще не так уж плохо.
— Я готов выслушать ваши предложения насчет того, каким образом нам снова захватить инициативу в прессе в свои руки, — сказал Мэдисон.
— Ну, — сказал директор, — я бы предложил просто пустить дело на самотек и подождать, пока весь этот шум уляжется. — Все остальные согласно закивали.
Мэдисон покачал головой.
— Я пытался научить вас основным принципам работы в средствах массовой информации. Один из них касается направления работы. Вы предпочитаете вообще ничего не направлять. Это гибельно для всего нашего дела: вы просто попусту тратите свою энергию, тогда как ее можно было бы направить в нужное русло. Вы должны САМИ выбирать направление своей деятельности.
— Ну, — сказал один из репортеров, — наше направление — бунт народа против Аппарата. Толпа буквально разрывает на кусочки любого сотрудника Аппарата, попадающегося ей на глаза, будь то в районе баз Аппарата или на частных квартирах. Это направление доставляет нам немало хлопот. — Однако, — сказал Мэдисон, — это основополагающий принцип. Плыть по течению, ожидая, пока шум утихнет сам собой, — значит работать голыми руками, в то время как на полке лежат хорошие инструменты Вы должны усвоить твердо еще один принцип: вы всегда должны усугублять положение дел.
— Усугублять? — переспросил репортер. — Да это практически невозможно. Народ и так уже поджигает здания и разбивает вдребезги монументы; совершенно невозможно контролировать движение транспорта; больницы переполнены; нам едва удается издавать новые выпуски газеты, а с распространением тиража — вообще просто беда. И так во всех крупных городах.
Конфедерации. Если все это усугубится, то газета вообще придется закрыть. Пресса просто уйдет в небытие — будет функционировать только телевидение! И даже телевизионщики бегают сейчас, как сумасшедшие, так что кажется, что целый мир поражен лунатической болезнью. Наоборот, в наших интересах дать этому шуму утихнуть.
Мэдисон тяжело вздохнул. Кажется, эти зеленые юнцы абсолютно не подцаются дрессировке. Но не только эта мысль печалила его. Ему совсем не нравилось то, что он проиграл уже два раунда этого ответственного боя. — Нет, — сказал Мэдисон. — Культурный прогресс измеряется тем, сколько в истории запечатлелось неприятных моментов. Самые выдающиеся личности на всем пути эволюции Конфедерации не раз доказали это собственным примером. Лорд Кейнес, Карл Маркс — и им подобные гении — все время руководствовались этим принципом. Вот почему современники их просто боготворили. И в большой степени их популярность создавалась трудом столь же гениальных работников средств массовой информации. Итак, давайте еще раз вспомним три основных принципа «максимальности»: максимальное освещение событий, максимальное извращение событий, максимальная конфиденциальность. Только руководствуясь этими тремя принципами можно усугубить положение дел.
— Боги! — взмолился репортер. — Мы не можем ухудшить ситуацию. Иначе нам в скором времени отключат телефон, а потом свет, воду и так далее! Шеф, сотни миллиардов людей на улицах организуются в повстанческие группировки…
