Александр Рудазов - Три глаза и шесть рук
Он появлялся и потом. И точно так же, как и сейчас, время от времени устраивал мне мелкие гадости. Когда мне был всего год, он однажды целые сутки морил меня голодом — отнимал бутылочку с молоком, выливал ее в окно и возвращал мне пустую. И так раз десять. В четыре года он разбил дорогую вазу в тот момент, когда рядом был только я. Мне всыпали. В семь лет он опрокинул меня в грязную лужу как раз в день первого сентября, когда я в новеньком костюме и с букетом гладиолусов шагал в первый раз в первый класс. В классе я, разумеется, опозорился. В десять лет он разбил большое школьное окно, опять-таки свалив все на меня… да что перечислять! Он словно бы задался целью причинить мне как можно больше неприятностей.
Но вредил он одному только мне. Случай, когда он вылечил мою мать, опять-таки был не единичным — он неоднократно помогал и другим людям, волей случая оказавшимся поблизости от меня. Кирюхину, нашему боцману, он однажды спас жизнь, когда тот, напившись, улетел за борт. Его неизбежно разорвало бы винтом, но Серый Плащ вытащил Кирюхина за шкирку. Этого никто не видел, кроме меня, а сам боцман потом решил, что ему все померещилось спьяну. Бабушку Лену, нашу соседку, Серый Плащ вытолкнул прямо из-под разогнавшегося трамвая — старушка была глуховата и не слышала сигналов водителя. Мою одноклассницу Катьку он спас точно так же, как Сигизмунда, — подставил руку, когда на нее набросился бешеный пес.
Но мне он не помогал никогда. А последним, что я увидел в своей жизни, был водитель «газели», судорожно вертящий руль и жмущий на тормоз. У него ничего не получалось — на руле лежали руки Серого Плаща…
Хотя нет, соврал — был еще один раз! Уже в больнице, когда я доживал свои последние секунды, дверь палаты распахнулась, и туда влетел профессор Краевский. Увидев меня, он буквально запрыгал от радости и принялся что-то доказывать врачу, который все еще пытался вернуть меня к жизни. А ему в ухо что-то нашептывал Серый Плащ…
Я наконец-то очнулся от навалившегося океана воспоминаний. Не знаю, сколько времени я провел в таком состоянии, но, на мой взгляд, не меньше часа. Моя жизнь одним махом удлинилась на тридцать один год и четыре месяца, но большой радости это не принесло. Внутренне я надеялся вспомнить родню, друзей… Я всегда понимал, что в таком виде я не осмелюсь показаться им на глаза, но мне хотелось хотя бы знать, что они есть…
И каков результат? Я вновь пережил душевную боль, о существовании которой доселе даже не подозревал. Вновь увидел смерть всей семьи… Из близких родственников у меня осталась только тетка в Барнауле, которую я лицезрел один раз в жизни. Если только и она не умерла за эти два года — тете Марине было почти семьдесят…
В моей предыдущей жизни не было ничего. Ничего хорошего, я имею в виду. Как ни парадоксально, но за два месяца существования в виде яцхена я получил больше приятных воспоминаний, чем за тридцать лет человеческой жизни…
— Зачем я это сделал, Рабан? — простонал я. — Так хорошо было без памяти… Как думаешь, Магнус сумеет изготовить противоядие?
— Бессмысленно, патрон, — печально отозвался мой симбионт. — Если ты снова лишишься памяти, тебе снова захочется ее вернуть.
— А ты мне скажешь…
— А ты поверишь?
— Угу. То есть нет, конечно… Не поверю.
Я поднял голову и офигел. Серый Плащ, который всегда раньше появлялся на пару минут, а потом исчезал по своим делам, стоял на том же месте, что и час назад. По-моему, он ждал моей реакции на возвращение памяти.
— Пришел позлорадствовать? — прохрипел я, чувствуя, как во мне закипает дикая, неконтролируемая ярость. Все плохое для меня сейчас сконцентрировалось в одной фигуре — этом непонятном типе в сплюснутом противогазе. — Ты! Ты убил меня!
Я прямо из положения сидя прыгнул, с силой рванув в сторону Серого Плаща. Когти вылетели из пазух, готовясь разорвать это странное создание на множество крохотных клочков.
Безрезультатно, конечно. Он снова исчез в последний момент…
— Вот он, патрон, вот он! — тут же завопил Рабан. — Прямо за спиной!
Я резко обернулся. Серый Плащ, вопреки обыкновению, переместился недалеко — всего метров на десять. Я немедленно сгруппировался и снова прыгнул на него. Все повторилось — он исчез и объявился у меня за спиной.
Я летал туда-сюда с постоянством маятника раз двадцать. Каждый раз Серый Плащ повторял один и тот же прием. По-моему, он придумал новое издевательство…
Но на этот раз я был твердо намерен поймать его и посмотреть, кто скрывается под этой маской. Я заплевал его кислотой, каждый раз промахиваясь. Я выжимал из своего тела, как из боевой машины, все что только можно было выжать, но безрезультатно — каждый раз он успевал ускользнуть за долю секунды до соприкосновения.
— Как… как ты это делаешь?… — прохрипел я минут через двадцать, в изнеможении усевшись на корточки. — Чего… чего ты хочешь?
От перенапряжения у меня пересохло во рту, язык с трудом ворочался, слова выдавливались через силу. У яцхена слишком мощный метаболизм — я могу двигаться со скоростью молнии, но после такого перенапряжения следует долго отдыхать и много есть.
Я с трудом дополз до здоровенной корзины с мясом, которую захватил из дворцовой кухни, перед тем как отправиться на конную прогулку с этой парой аристократов. Кстати, где они? А, все в порядке — Направление указывало, что они остановились примерно в километре к северу отсюда и сейчас… в общем, с ними все в порядке, и мое появление их только разозлит.
— Ну?! — прохрипел я, с трудом запихивая в пасть копченый окорок. — Чего молчишь, морда?! Задолбал!
Сожрав всю корзину, я посмотрел на Серого Плаша уже чуть более миролюбиво.
— Ладно, замяли, — хмуро махнул верхней и средней правыми руками. — Будем считать, что ты моя личная шизофрения, воплотившаяся в таком странном виде…
— Больше нападать не будешь? — насмешливо спросил Серый Плащ. — Успокоился?
— Да нет, просто устал… — по инерции пробурчал я.
И тут меня осенило. Я резко подскочил и с огромным удивлением уставился на неожиданно заговорившего… хотя нет, не заговорившего! Заговорившую.
Серый Плащ стянул с головы капюшон, и на спину упала тяжелая волна золотых волос. А под маской… под маской обнаружилось прекрасное женское лицо. Такое прекрасное, что королевна Лорена рядом с этой вредительницей показалась бы жалкой дурнушкой. Смеющиеся карие глаза, длинные ресницы, ослепительная улыбка, нос великолепной формы, изящные ушки с тяжелыми серьгами… Такое впечатление, что эта красавица никогда в жизни не пользовалась косметикой — она ей была попросту не нужна, ее идеальную внешность помада и тушь только испортили бы.
— Ф-фух! — выдохнула Серый Плащ (м-да, теперь уже как-то стремно так ее называть), сминая в руках уродливую маску и отбрасывая ее в сторону. — Как же мне надоело носить это уродство… У меня кожа не облупилась?
Красавица сделала жест рукой, и прямо перед ней появилось небольшое зеркальце, усыпанное алмазами. Она с пристальным вниманием изучила свою красоту, осталась в целом довольна и наконец-то соизволила посмотреть на меня. Я все еще сидел с широко распахнутой пастью и глазами, выпученными даже сильнее обычного.
— Позвольте представиться, друг мой, — слегка наклонила голову она, все еще ехидно улыбаясь. — А то как-то неловко получается — мы так давно знакомы, я знаю о вас абсолютно все, а вам неизвестно даже мое имя. Можете называть меня Инанной. Будет очень хорошо, если к имени вы будете прибавлять слово «леди» — я все-таки благородного происхождения.
— Bay, патрон, мы в авторитете! — возбужденно зашептал Рабан. — Такие люди с нами общаются! Инанна, она же Иштар, она же Ашторет, — одна из богинь Девяти Небес! Это такой Светлый Мир прямо рядом с твоей Землей, — пояснил он. — Богиня Любви и Красоты, Добра и Света!
— Аш… Ашторет? — едва выдавил я.
— Лучше все-таки Инанна, — тут же поправила меня богиня. — Это имя мне было дано при рождении, а другие я получила от людей. Вы ведь тоже предпочитаете называться Олегом, а не Яковом или Яцхеном?
Я поднялся на ноги и сделал шаг вперед. Инанна продолжала насмешливо улыбаться. Я почувствовал, что совершенно не знаю, что теперь делать. Когда я гадал, кто такой Серый Плащ, я никак не ожидал, что он окажется таким… такой… в общем, этого я точно не ожидал. Сейчас я уже совсем не хотел на нее нападать — вряд ли я сумел бы себя заставить умертвить такое чудо.
— Полагаю, мне нечего вам сказать, леди. — Я взял себя в руки и снова заговорил спокойно: — Вы правы — вряд ли вы чего-то обо мне не знаете. А вот вы сами не желаете ли мне что-нибудь сообщить? Судя по тому, что вы больше не прячете свое лицо, с тайнами покончено?
— Вы правы, друг мой, — слегка поклонилась, отдавая мне должное, богиня. — Я действительно намереваюсь раскрыть вам все. И прежде всего тайну вашего рождения. Не буду скрывать — все это время я испытывала вас. Ничто в ваших путешествиях через миры не было случайным — все это было частью одного долгого испытания. И вы сдали экзамен. Оценка далека от отличной, но «удовлетворительно» вы, во всяком случае, получаете. Признаться, я ожидала худшего…
