Светлана Жданова - Алауэн. История одного клана
— Мне нужны только Сантан и его мать, — зло прошипела я.
— Только? А ты подумала, что она тоже чья-то дочь? Что убив одно чудовище, ты займешь его место? — Дракон презрительно фыркнул. — Иди, и займи Ледяные чертоги. Они будут твоими. Если выживешь.
Я убрала клинок и с трудом подавила неприятный смех.
— Зачем мне это, если ничего больше нет.
Равнодушно скользнула взглядом по все еще кипящему от негодования дракону, по присутствующим в зале и комиссии, задумчиво рассматривающей меня, по друзьям, все еще окружавшим несокрушимой стеной.
— Простите, я устала.
С этими словами я спокойно отвернулась ото всех и пошла к широким распахнутым окнам. Скинутый плащ остался лежать на хрустале подобно луже, покрытой корочкой льда. На плечи легли снежно-белые локоны. Только сейчас многие поняли, что плащ был не просто декоративной деталью, а вполне намеренно скрывал практически отсутствующую спинку жилета. Да и вертикальные разрезы на рубашке тоже, через них уже вырвались на свободу крылья.
Взобравшись на подоконник, я попросту упала в это сочетание бурого, зеленного и голубого. И только недалеко от земли заставила себя раскрыть крылья.
До дома Станиславы и Бальтазара я долетела сама. Почти сразу после моего падения из окна ко мне в попутчики набился Нирран, но тут придраться было не к чему — он держался достаточно далеко, чтобы не мешать, но в то же время хватило бы и двух взмахов могучих крыльев, чтобы он оказался рядом.
Конечно, можно было устроиться на его шее на вполне законных основаниях, но мне хотелось самой. Просто почувствовать…
Первое время я безумно боялась полета на этих крыльях. Они были моими… и в тоже время чужими. И только сейчас я, наконец, слилась с ними — стала единой. Взмах крыла… ты чувствуешь, каким твердым может быть воздух под тобой. Как тут можно упасть? Он держит тебя в своих объятиях, он ласкает лицо и нежно треплет волосы. Такой заботливый. Родной для того, кто имеет крылья. Мне кажется или это не какие-то физические законы, а волшебство. Волшебство полета.
Раскрыть крылья, лечь на мягкие волны, расслабиться. Верх, вниз. Здесь нет дорог, здесь нет ограничений. Это свобода. Абсолютная свобода!
Когда я ступила на пол комнаты, оказалось, что кто-то предупредительно зажег здесь огни. Скинув с себя одежду, подошла к шкафу и достала одну из его рубашек. Мягкая и чуть поношенная, она все еще хранила на себе следы магии и запах тела желтоглазого дракона. Может быть только для меня, желающей обмануться в этом.
Когда меня привезли сюда, я даже постельное белье запретила менять. Пусть оно уже не то, с которого он встал утром перед похищением Иаллин. Но узы самообмана так сладки для того, у кого больше ничего не осталось. Я ложилась в его постель, я вспоминала его руки и губы. Вспоминала безудержную страсть желтых глаз. И чудо нежных, словно случайных, прикосновений к коже.
— Ты обещал…
Нет, я не плакала. Так и не смогла за все эти дни. Да и не хотела. К чему они — слезы. Зачем отдавать свою боль, если можно запереть ее глубоко внутри, превратив в оружие.
Из слез плавятся самые крепкие клинки, и ничто не сделает их острее боли.
— Сер-ри… — сорвалось с губ.
Вымотанная за день, я все же уснула.
Впервые за долгое время, показавшееся вечностью, борьба увенчалась хоть каким-то успехом. Беспамятство отступило, давая возможность открыть глаза и попытаться вырваться из плена каменных глыб.
…В очередной раз бессильно падая, я так и не сумела подняться. Весь правый бок чудовищно болел, поломанное и прижатое крыло тоже не радовало. Да еще и башня эта, будь она неладна, погребла его под завалом — не на много лучше прежней камеры. Силы, отражаясь от проклятого камня, едва просачивались. Ну, это ничего. Сейчас главное снова не потерять сознание.
— Спой мне еще, любимая. И я вернусь к тебе.
С того света, где правит суровый, но справедливый Аид. А у него с драконами всегда были свои дела[18].
Глава 7 «Границы»
Был некогда мост, соединявший века,
Горела на нем свеча.
Ее охранял ледяной Дракон,
Чья кровь была горяча.
Джордж Локхард, «Гнев дракона»
Я заглянула в сумку и фыркнула:
— А это здесь еще зачем?
— Ну, а что же ты будешь есть?
Снова фыркнув, я вытащила из сумы набор типа сухой паек. Только место занимает. Порылась еще и выкинула на фиг огниво. При том так глянула на Алку, что она покраснела и спряталась за спину мужа. И правильно — напихала всякой дряни. Вот и доверяй ей после этого что-то серьезное. Следом на пол полетел тонкий кинжал для разделки пищи, хм… ложка, полотенце и мыло.
— Ты бы мне еще духи и помаду положила. Буду ледяных очаровывать своей красой ненаглядной.
Алка уткнулась носом в спину Колина и горько всхлипнула.
— Ты меня не лю-убишь. Ты меня не прости-ила! А-а!
Вытащив мелкую из-за своей спины, Колин прижал драконицу к себе и, поглаживая ее по голове, осуждающе глянул на меня. Проигнорировав эту умилительную сцену и недовольство дракона, я запихала в суму пару носовых платков и мешочек с солью. Это еще может пригодиться.
— Будешь дуться, — хмыкнула я, перекидывая поклажу через плечо, — не скажу сколько пальчиков на руках у мальчишки.
Иаллин отняла зареванное лицо от груди Колина (хм, да скорее живота, она ж ему фактически в пупок дышит) и глянула на меня огромными глазищами.
— Сколько?
— А ты успокоилась?
— Да, — закивала мелкая, вытирая мокрые щечки тыльной стороной ладони.
— По пять. Разве это не может не радовать?
— Алекс, имей совесть, не доводи ребенка, — пожурил меня Олеандр.
— Я тренирую ее выдержку. Что будет, когда близнецы родятся?
Эльф ласково улыбнулся и поправил воротник моей легкой курточки. При этом чуть не придушил. Намек понят.
— Алекс, может все-таки останешься? — посмотрела на меня желтоглазая драконица. Она стояла прижавшись к боку мужа, словно боялась упасть.
— Не вижу смысла.
— В чем?
Я не ответила. Зачем, если и так все понятно.
Вчера у меня полдня заняли попытки разобраться в связках магии. Эта пара уже вряд ли доверит своего ребенка Диар, а значит, могут остаться без возможности иметь детей. Мне же хотелось хоть чем-то загладить перед ними вину.
Это оказалась одна из самых сложных задач для молодой Хранительницы драконов. Все же три года из перспективной блондинки ваяли воина, а не акушерку. Конечно, по рассказам той же Станиславы, Диар колдовала над этой парой около месяца, добиваясь зачатия, но они забыли об одном — первая Хранительница, это человек с привязкой к драконам, я же…
Не просто определить кто я. Уже не человек, с такой-то второй ипостасью! Не дракон, превращение в одну из этих летающих туш мне не грозит, и слава всем богам. Ну а демоном, даже при наличии подобной ипостаси, тоже не назовусь. При том выгляжу я как обычный человек, могу вязать драконам хвосты и заставлять их бегать табунами, и пользоваться проснувшейся ледяной магией асуров. Ах да, забыла — превращаться в бесхвостую ящерицу с крылышками. Кра-со-та! Сама себе напоминаю дуру, сидящую на трех стульях одновременно. Нет, конечно можно удобненько вытянуться и полежать, но нет гарантии, что тебя однажды случайно не раздавит дракон, желающий примостить где-нибудь свой уставший зад. Как сделала это Диар.
Нет, я не ною. Мне просто до упырей любопытно, как же меня теперь назвать.
При таком раскладе, как родство крови с этой странной парой, за шесть часов мне удалось сделать больше, чем Диар за месяц. Хотя, зная эту чокнутую экспериментаторшу, я не берусь утверждать, что все это время она занималась только тем, о чем ее просили. Теперь же я могу сказать, что при должном старании у Станиславы и Бальтазара есть надежда на появление потомства. А при столь нежном отношении этих двоих друг к другу, они будут о-очень стараться.
Значит, несколько часов труда и головная боль — ничто по сравнению с возможным счастьем.
— Александрит?! — позвал меня Колин.
Я подошла к нему и заглянула в болотные глаза — зеленая радужка с желтыми лучиками от узкого змеиного зрачка. Странно, но я никогда раньше не замечала этого. Как и того, насколько он похож на брата. Это было как-то само собой разумеющимся и для меня имело мало значения. Сейчас же я смотрела в его лицо, узнавая любимые черточки своего Змея.
— Мне действительно хочется, чтобы ты осталась, сестричка. Сери ведь хотел, чтобы ты жила. Чтобы просто была, а не уходила неизвестно куда в одиночку.
— Ты обещал вытащить меня из той заварушки и выполнил свой долг перед братом. Но позволь мне самой распоряжаться своей жизнью. Да, я всегда буду напоминать тебе о брате… как сувенир. Колин, — я осторожно сжала его лицо в своих холодных ладонях, — так будет лучше. Если я останусь, то разрушу вашу жизнь, понимаешь? Ты мой кровник, так же как и твой брат. Ты чувствуешь меня, как я чувствую тебя. И если раньше это не имело значения, то сейчас станет опасным. Оставшись, я разрушу твою жизнь. Думаешь, понимания Иаллин хватит надолго? Прости, но без него мне пусто. — Я снова попыталась произнести его имя, но вставший в горле ком привычно не дал этого сделать. — Он был для меня всем. Цепи порваны, но свобода не мила. Так что прекращай терзаться.
