Юлия Набокова - Легенда Лукоморья.
— Три года, три зимы.
У меня пересохло в горле. Неужели это он настоящую Ягу до могилы довел?
Рука Василисы, которая все это время безвольно лежала в моей, вдруг крепко стиснула ладонь, Я бросила взгляд через плечо, но лицо царевны оставалось бесстрастным, и по нему по-прежнему блуждала бессмысленная улыбка.
Я в задумчивости пожевала губами.
— Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты мне лучше про новые свои подвиги расскажи. Это ты, поганец, меня на все царство позоришь, людоедкой выставляешь? Это ты леса с реками погубить вздумал?
В голове крутились обрывки мыслей, которые я никак не могла собрать воедино. Жизненная сила леса и рек, слухи о зверствах Яги, разбойники на дорогах, женитьба на Василисе — все эти способы Чернослав использовал для своей цели. Но что это за цель, я никак не могла понять.
— А что мне оставалось, бабушка, коли ты со мной своим могуществом делиться не захотела? — Чернослав по-кошачьи сузил глаза.— Ни по-хорошему, ни по-плохому? да только ведь все равно пришлось. Пришлось, а, бабуля? — Он издевательски расхохотался.— Ведь пришлось? И теперь придется.
Я покачала головой.
— Ох и дурной ты, Чернослав! Никогда по-твоему не бывать. Уйди лучше подобру-поздорову с дороги.
Чернослав разразился очередным взрывом хохота:
— Да кто ж меня остановит, бабуся, теперь?
И от этой его уверенности в собственных силах у меня в горле встал ком дыма. Вспомнилось, как вспыхнула огнем волшебная береста в доме Любавы, как заполыхала изба, превратившись в один миг в огненную темницу для нас, и я чуть не застонала от озарившей меня мысли. Стихия Чернослава — огонь, разрушение. Как и стихия Селены. В охваченном огнем тереме сила Чернослава должна быть превыше запретных чар, должна быть… неограниченной.
Стоящий в клубах дыма мужчина усмехнулся и встряхнул сжатую в кулак ладонь, демонстрируя шар огня, не причиняющий ему вреда.
— Еще вопросы?
— Зачем тебе Василиса?
— Я ее люблю,— сардонически ухмыльнулся он.
От сознания собственной силы Чернослав расслабился, его лицо разгладилось, и сейчас его можно было бы даже назвать красивым.
— А если по правде?
— А если по правде, то затем же, зачем и ты.
— Сила,— прошептала я.
— Смотри-ка, а ты еще не совсем умом тронулась, как кумушки сказывают,— издевательски протянул Чернослав, и его красивые черты снова исказились, сложившись в демоническую маску.— Не удалось взять у тебя, возьму у нее.
Я стиснула зубы, чтобы не застонать. Вот почему погибла Яга — Чернослав каким-то образом выпил из нее магию вместе с жизненными силами. И Василиса после подобного не выживет. Я невольно сжала ладонь царевны, тряхнула ее, в надежде пробудить от чар. Тщетно. На лице Василисы застыла покорная и ласковая улыбка. Разожму ладонь — и она сама кинется к жениху на шею, навстречу гибели.
— Не тронь ее,— прошептала я.— Она молодая, ей еще жить. Я согласна отдать тебе то, что ты хочешь.
Может быть, это хотя бы немного его задержит. А к тому времени, как Чернослав поймет, что во мне нет ни капли магии, может, ему на голову брякнется горящая балка, и все разрешится само собой.
Смех Чернослава громом пронесся по коридору.
— Поздно, бабуся, ты мне уже не нужна.
И, подбросив на ладони огненный шар, Чернослав метнул его мне в лицо.
Лицо опалило жаром, я отшатнулась и выставила руки, пытаясь защититься.
Спустя мгновение резкая боль пронзила плечо, и надо мной нависло темное, как ночь, лицо.
— Однако,— медленно произнес Чернослав, впившись в меня угольно-черными глазами.— Ты кто такая?
Судя по его изумленному взгляду, мой грим слизало языком пламени от магического шара. И, что еще хуже, во взгляде Чернослава бушевало торжество.
— Внучка Яги,— прошипела я, пытаясь вызволить плечо из его хватки.
— Сестричка моя, значит? — недоверчиво хмыкнул он.— А я думал, у старухи больше родни нет.
«А ведь Чернослав действительно был внуком Яги»,— с дрожью поняла я. Поэтому и остался жив, несмотря на свою черную душу и злодейские помыслы. Баба-яга его пожалела. А он ее — нет.
— Такую родню, как ты, и врагу не пожелаешь,— выдавила я.
— А вот ты можешь стать мне достойной супругой,— ухмыльнулся Чернослав.
— Что? — охнула я.
— Не прикидывайся дурочкой,— прошипел Чернослав, встряхивая меня за плечо.— Я не слепой. В тереме, запечатанном от любых чужих чар, ты умудрилась отбить мой удар.
— Я ничего не...— пискнула я.
— Каковы же твои истинные силы, голубушка? — Горячее дыхание Чернослава ожогом легло на кожу.— И где ты только раньше была, когда я выслеживал эту немощную курицу? — Он кивнул на стоящую столбом Василису.
— Теперь ты ее отпустишь? — выдохнула я.
— Да на что она мне теперь! — презрительно фыркнул Чернослав.— Она даже не смогла превозмочь покорных чар Агриппины. Я просчитался в силе царевны. А вот ты дашь мне то, о чем я даже не мог мечтать...
— И не мечтай! — прозвенел полный негодования девичий голос.
Чернослав внезапно булькнул, а в меня брызнуло водой. Рука, сжимающая плечо, ослабла, и, не удержавшись, я упала на пол. Рядом со мной повалился Чернослав. На его черных кудрях, как шапка, лежал круглый осколок кувшина с ручкой.
Надо мной склонилась Дуняша. Надо же, а я все время ждала помощи от Ива. Где же он там?
— Цела?
— Вроде бы.
— Бери царевну, и бежим,— скомандовала служанка.
Мы подхватили замершую изваянием Василису под обе руки и, перепрыгнув через Чернослава, помчались к лестнице. Навстречу нам загрохотали шаги. Только не Агриппина!
Под ноги метнулась черная тень. Варфоломей!
Следом показался Ив.
— Быстрее! — крикнул он.— Горыныч только что улетел, стража тушит пожар, а Агриппина вот-вот заметит, что царевны нет в светлице, и вернется.
Мы кубарем скатились по лестнице, подножие которой уже глодали языки пламени. Двор был объят огнем, еще немного — и пожар охватит весь терем.
— Прячьтесь! — кинулся нам в ноги кот.— Сюда идет Агриппина.
В дыму мелькнул белый балахон поднятой со сна чародейки.
Мы шарахнулись в сторону. Треск огня и дым, заполнивший помещение, послужили хорошим укрытием. Агриппина нас не заметила. Но и самоубийцей она не была, поэтому, оказавшись в задымленном тереме, остановилась и задрала голову, пытаясь разглядеть хоть что-то на верху лестницы в клубах дыма. Справа от нее затрещала пожираемая пламенем колонна, и Агриппина отпрыгнула в сторону, остановившись в шаге от нас. Еще движение, шаг, взгляд — и мы будем раскрыты, и, сдается мне, лучше сгореть в пламени, чем попасть в руки взбешенной колдуньи.
Сердце забилось в предчувствии беды, краем глаза я заметила движение, но уже не успела помешать. Ив в прыжке сбил Агриппину с ног и покатился с ней по полу вдоль горящих стен.
— Бежим! — взвизгнула Дуняша и потащила царевну к выходу и меня вместе с нею.
— Выводи ее! — крикнула я, разжимая руку, державшую Василису за локоть.— Выведи ее за ворота, и тогда все спасены, слышишь?
Дуняша быстро кивнула, но в ее глазах плескался такой ужас, что я не была уверена, правильно ли она меня поняла. Василиса, уводимая служанкой, исчезла на крыльце, а я ринулась в огонь и дым — туда, где катались, сцепившись не на жизнь, а на смерть, разъяренная колдунья и лишенный магии рыцарь.
Шансов выжить в этой схватке у него не было. И он должен был понимать это, когда кинулся на колдунью, чтобы дать нам спастись. Пламя отскакивало от Агриппины, но с жадностью набрасывалось на Ива. На рыцаре уже тлела одежда, волосы с одной стороны обгорели, но руки, вздувшиеся волдырями, сжимали шею колдуньи, стремясь вытрясти из нее дух. Агриппина шипела, но не сдавалась. Огонь был и ее стихией тоже. Она повелевала пламенем, она заставляла его голодным зверем набрасываться на своего противника, и победа в этой схватке была за ней.
Если бы только в схватке участвовали двое.
Я бросилась вперед, отшвырнув колдунью от Ива, и зашипела от боли. Разделившись на две части, пламя набросилось на меня, но и Ива не оставило, взяв в огненное кольцо.
Не размыкая рук, на которых лопались волдыри, я вдавливала Агриппину в пол.
— Ты сгоришь заживо раньше, чем остановишь меня! — Она зловеще скалилась мне в лицо.
— Зато ты будешь гореть в аду веки вечные, а я буду каждый день заказывать экскурсии из рая, чтобы полюбоваться на это,— прорычала я.
Вряд ли колдунья поняла смысл моих слов, но в ответ на угрожающий тон она злорадно ухмыльнулась, и к моей спине будто приложили раскаленный утюг. Со стоном я скатилась с нее, пытаясь сбить пламя. Через огонь ко мне протянулась обожженная рука. Ив!
Рыцарь вытащил меня из лужи огня и закрыл спиной. Огненное чудовище, управляемое Агриппиной, слизнуло полкосы, и волосы неровными обрубками упали на лицо, закрыв глаза. Замешкавшись, я пропустила тот момент, когда Ив налетел на Агриппину, увлекая ее к стене, над которой, пожираемая пламенем, надрывно трещала дубовая балка.
