Дмитрий Беразинский - Приключения в мире «Готики»
— Это же очевидно! — воскликнул Гуру, — нужно искать четвертую книгу!
— Ага! А там будет написано, что необходима книга за номером пять! Точно больше ничего нет?
— Сам посмотри! — огрызнулся он.
Я оставил ему в наказание за эту фразу все три тома и отправился в Храм. На ступеньках сидел Кор Ангар и стриг мозоли.
— Можно переночевать? — спросил я, — или тебя, пардон, выставил Талас? Чтобы не мешал…
— Марвин! — рявкнул приятель, — ты, конечно, герой! И ты мне, конечно, навешаешь… но не пошел ли бы ты в задницу! Я просто вышел подышать вечерним воздухом!
— А где Талас? — спросил я, — только не говори мне, что он на занятиях у Идола Нетбека.
— Они с девчатами пошли собирать травы. Говорят, огненная трава сейчас набрала полную силу, и самое время ее рвать…
— Да полно тебе! — буркнул я, — Таласу сперма в голову ударила, бьюсь об заклад, что он сейчас групповухой на болоте занимается. Тем более, что почти всех болотожоров я перебил. Нынче там легко быть героем…
Я едва успел отвернуть челюсть от летящего в нее кулака. Кор Ангар прошипел:
— Не говори этого больше! Хани не такая!
— Ага! — согласился я, — она другая. У нее поперек! Слушай, друг, признай и ты очевидную вещь: не нам, солдатам, сравниваться с этим типом в искусстве затуманивать мозги. Это у него получается лучше. А бабы — что с них взять. Они любят ушами.
— Как это ушами? — не понял Кор Ангар, — а я до сих пор ее… словом, в другое место.
Я не выдержал и рассмеялся. Долго смеялся. Настолько долго, что Кор Ангар принялся мне вторить. Мы ржали, наверное, минут пять. Один из Стражей даже обеспокоено спросил:
— Учитель, с вами все в порядке?
— Все в порядке, драть тебя в ухо! Просто друг Марвин сказал мне очень смешную шутку! Ты всерьез насчет ушей?
Мне ничего не оставалось, как прошипеть:
— Дурень! Я в фигуральном смысле! Часто ли ты говорил своей Хани, что у нее глаза, как… ну, как звезды на небе?
— Чего? — поперхнулся он, — какие еще звезды?
— Ну, что упали с неба и запутались в траве ее волос…
— Что???
— А сравнивал ли ты ее руки со стеблями серафиса, волнительные линии которых сводят тебя, старую образину, с последнего ума? А говорил ли, что губы ее напоминают тебе трепещущие на ветру листочки бука?
Кор Ангар надулся. Дулся он долго — минуты три. Затем обиженно сказал:
— Тогда объясни мне: если ты можешь говорить всю эту галиматью, почему твоя Натали нынче не с тобой?
Я стал серьезным и щелкнул друга указательным пальцем по бритой голове:
— А потому, что нам с тобой некогда разводить здесь этот детский сад. Хватает проблем и у тебя, и у меня. А наш юный ловелас по недосмотру Гуру имеет чрезвычайно много времени для соблазнения. Но вот почему обленились Гуру — надо спросить с некоего Кор Ангара… ты, кстати, не знаешь, где шляется этот старый черт?
Кор Ангар сдулся. Будто воздушный шарик. Бум — нету. Поплевав себе под ноги, он все-таки произнес:
— Нет, ты — Великий человек. Тебе открыты все тайны бытия. Я преклоняюсь пред тобой. Завтра я устрою нашим Идолам день смеха! Они у меня вспомнят, что такое — собирать болотник корзинами ночи напролет! А Таласа я все-таки ушлю, куда обещал.
— За горным мхом?
— За ним самым!
Я промолчал. Подождал, пока мой приятель справится с последней мозолью, и затем мы вместе вошли в Храм.
— Есть хочешь? — глянул на меня искоса он.
— А что, я похож на человека, что из-за несчастной любви откажется от хорошего куска мяса?
— Нет. Не очень. Ты похож на парня, что из-за несчастной любви скорее позавтракает печенью своего счастливого соперника.
— Тогда мечи на стол все, что есть в печи. Слушай, а когда это мы позволили нашим женщинам выходить из Храма?
Кор Ангар помялся и сказал, что выдача мною тысячи кусков руды на хозяйство наверняка была расценена Натальей, как сигнал к смене статуса. Но он еще покажет всем этим бабам кузькину мать. Успокоившись таким образом, мы с ним сели за трапезу, которая в этот вечер была немного жестковата — сказывалось отсутствие стряпух. Но ничего! Вино смягчило жесткость мяса, а заодно и черствость наших душ. После очередного глотка из бутылки Кор Ангар предложил отправить Таласа на воспитание к Идолу Тондралу. Тот — гомик известный, в два счета сменит парню сексуальную ориентацию. По крайней мере, побывавшие под этим Гуру Послушники в связях с женщинами замечены не были.
— Эй, сам понял, что сказал? — воскликнул я, — где ты видел здесь других женщин? Но надо отдать тебе должное — с этим Гуру — мысль верная. Когда у собаки отымают кость, она огрызается. А мы с тобой сидим, как два «Педегри-пала»… гуманисты хреновы!
Но Кор Ангар мне не ответил. Обследовав его в очередной раз, я убедился в том, что он давно спит. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как допить вино и отправляться на боковую. Перед сном я успел пожелать, чтобы мне приснилась моя бывшая жена, но Аданос толком не разобрался и послал мне видение моего бывшего шефа — Степаныча. Бывший начальник насосной станции мне явился в образе одного из Рудных Баронов. Сверкая шипами на латах, он укорял меня в растрате руды и обещал пожаловаться Спящему.
— Дурак ты, Степаныч! — сказал я ему, — Спящий — это я.
Выдав такую ахинею, я проснулся и, зябко перебирая ногами, вышел на улицу. Вернее, просто вышел. Справил с пьедестала малую нужду, глянул на дремлющих Стражей и порадовался за такую охрану. Следом за мною, точно ежик из тумана, выполз Кор Ангар. Пошатываясь ото сна, он повторил процедуру мочеиспускания.
— Во вверенном вам батальоне непорядок! — сказал я, указывая на дремлющих Стражей, — как бы не свалились вниз и не расшибли головы.
— Головы у них крепкие — орехи колоть можно, — зевнул приятель, — ты уже уходишь?
— Точнее, отбываю, — уточнил я, — ходьбой это назвать трудно.
— Что у тебя сегодня по плану?
— Свободная Шахта. А дальше по обстоятельствам.
— Ну, удачи!
Кор Ангар пожал мне руку, еще теплую от недавнего прикосновения к причиндалам, а я брезгливо вытер ее о свои лохматые доспехи. Лучше хватать шныга за хвост, чем мужика за… ладно, без уточнений. Припомнив замысловатое предложение с руны переноса, я произнес его вслух. Сатурас с воплем отстранился от меня.
— Нет, надо заканчивать с этой телепортацией! — произнес он, — я так когда-нибудь паралич схвачу. У тебя что-то новенькое?
— Вот, тролля убил! — похвастался я.
— Тьфу, идиот! — сплюнул Верховный Маг.
— Какой есть! — улыбнулся я, — вы здесь тоже балансируете на грани. Не знаешь, где Горн?
— Там, где и все они. Пьют у костра. Пьют и жрут! Стадо глорхов! — завопил он, — толку с этих Наемников — никакого!
— Полегче, дедушка! — ответил я, — вы пока тоже не сильно продвинулись.
— Что ты понимаешь! Мы…
Оставив нервного Сатураса рассказывать самому себе сказки из жизни Магов, я отправился вниз — к Наемникам. Там и впрямь царили Вакханалия и Чревоугодие. Ребята поймали вчера вечером несколько падальщиков и решили их зажарить целиком. Роль шеф-повара исполнял Блейд. Он суетился у костра и время от времени подбрасывал в него ароматные травы, от дыма которых мясо, по его мнению, должно было приобрести неземной привкус.
— А вот и Марвин! — воскликнул Торлоф, — ну, как охота на болотожоров? Сильно обкакался?
Я оставил без ответа наглые выпады бывшего моремана, а просто выдал каждому Наемнику по шкуре болотожора.
— Поняли! — осклабился Горн, — вы все будете поить меня три месяца! Марвин, я ставил на тебя!
— Молодец! — сказал я, — вот тебе за это шкура тролля. Сменяй ее у Ли на нормальные доспехи, а эти отдай Шрайку.
— Тоже мне! — воскликнул он, — я их пропью Силасу! Вот удача-то!
Я промолчал и подошел к Орику.
— А тебе, друг, я принес шкуру мракориса. Чтобы помнил обо мне…
— Я и так о тебе буду помнить, пока жив! — проворчал тот, — что-то ты сегодня раздариваешься? Богов задабриваешь?
Может быть, Орик был прав. Но в этом мире подобные жертвы могли и прокатить. Во всяком случае, дополнительный процент удачи мне бы не помешал. Позавтракав вместе с Наемниками, я отправился в путь. Меня ждал Тар-рок и пока несуществующее Улу-Мулу. Вся дорога отняла немногим более получаса, а затем моему взору предстали аккуратные пикеты из Наемников пополам с Ворами. Несколько дозоров расположились вверху на скалах, а в бывшей деревне рудокопов царило запустение. Говорят, что всем уцелевшим Рудокопам со Старого Лагеря Ли даровал прощение, но с тем условием, чтобы они работали на Новый Лагерь. Также объявилось около десятка перебежчиков. В основном, Рудокопы и несколько Призраков. Первые остались без работы, а вторые уже не видели смысла в своем существовании. Руды в Старом Лагере стало очень мало, и это мизерное количество продолжало уменьшаться с каждым днем.
