Александр Маслов - Стражи Перекрестка
– Эй, откуда вы здесь взялись? – проревел первый грехомор, поигрывая железной булавой. – С потолка свалились что ли?
– С него самого, уважаемый, – пролепетал Семин, шаркая перед собой ножкой. – Мы – техники по фокусировке зеркал. В общем, фокусы с зеркалами делаем. Товарищи-дейфы нас сюда заслали для срочной работы. Им надо зеркала чуть искривить, чтобы лучше обозревалось сто семнадцатое пространственное измерение.
– Ишь ты, господин Шаволг прислал что ли? – поинтересовался второй грехомор, хлопая рыжими ресницами.
– Что вы! Что вы! Сам господин Хельтавар с Тришкой, – Семин шмыгнул носом и кашлянул то ли от бессовестной лжи, то ли от порции волшебного дыма, застрявшего в горле. – Мы, понимаете ли, большие специалисты по зеркалам. Я так – самый главный. Кхе-кхе. А это мой помощник – Ванька Обалдуев. Но можно и Валенком звать – он не обижается, – Артем больно толкнул магистра между лопаток, и тот был вынужден податься вперед и раскланяться.
– А шумели чего? – хмуро спросил второй охранник, почесывая за волосатым ухом.
– А того шумели… Этого… Не желает мой помощник сегодня работать. Ленивый сукин сын. Вот я ему трепки и задал, – объяснил Семин.
– А… – понятливо протянул первый грехомор. – Может помочь его угомонить.
– Да, если сейчас будет сопротивляться, то, пожалуйста, врежьте своей дубиной ему по башке, – попросил Артем и снова толкнул Валенкира. На этот раз к ближнему зеркалу.
Магистр, весь красный и взмыленный от некоторых пылких чувств, сложил ладони лодочкой и повторно начал призывать огненное заклятие. Скоро между его пальцев замерцало злое свечение. Жаркий конус вытянулся на полметра вперед. Валенкир направил его в центр зеркала.
– Отлично! Отлично, товарищ Обалдуев! – обрадовался Артем, наблюдая, как зеркальная поверхность тускнеет и прогибается, образуя что-то вроде очень кривого рефлектора. Он заглянул в него и увидел, что с отражающей поверхности выглядывает какой-то жуткий уродец с огромными губами и ушками, скрученными бантиками, очень отдаленно напоминающий прежнего Семина. – Теперь следующее, пожалуйста. Лучше это, – Артем указал на зеркало в деревянном обрамлении, одиноко стоявшее на возвышении.
Оба грехомора с опаской подступили к зеркалу, обработанному «товарищем Обалдуевым», увидели в нем отражения каких-то смешных и ужасных зверушек и заговорили восторженными междометиями.
– Не надо, Триша. Не балуйся, – остановил гога Хельтавар. – Подозреваю, что в желании расстаться с головой, товарищ милиционер немножко погорячился.
Тришка задержал сабельку в нескольких сантиметрах от шеи, где пульсировала жилка, вздувшаяся от горячей милицейской крови.
– Как скажите, величайший, – гог неторопливо опустил клинок, покосился на Кагерина Шаволга и других дейфов у противоположной стороны зала. – Но прошу учесть, не по своей воле башку срубить хотел, а исключительно по личной просьбе Владимир а Владимир овича.
– Не просил я об этом. Я жить хочу! Но вам способствовать – ни за что на свете! – сквозь хрипоту в горле вымолвил капитан Лыков.
– К вашему желанию жить мы еще вернемся, – пообещал Хельтавар и пошел дальше. На секунду задержался возле Каспера, сражавшегося с непроницаемыми стенками сферы, и подошел к Вей-Расте.
– Удивительно любопытный экземпляр, – заметил магистр, разглядывая ведьмочку, плававшую без чувств на дне прозрачного шара.
– Готов поспорить, уважаемый, что вы не пожелаете ее того, – Тришка провел ребром ладони по шее и заговорщически подмигнул Шаволгу. – Присущая вам доброта не позволит. А может, это чадо волшебства вы захотите использовать в каких-то личных целях?
– Все может быть, – Шанен Горг ткнул ногтем в сферу, и она лопнула разноцветными брызгами, как мыльный пузырь.
Вей-Раста упала на пол с небольшой высоты. Тут же пришла в сознание и, приподнявшись, настороженно осмотрела огромный зал и собравшихся в нем существ. Первыми на ее глаза попались Тришка с магистром-дейфом, и волшебница презрительно хмыкнула. По мере того, как она приходила в себя после поражения собственным заклинанием, ее наполняла тихо вскипавшая ярость. Вей-Раста заметила, что слева от нее бьется Каспер Скальп, заключенный в магическую сферу. На мгновение их глаза встретились. Ведьмочка тут же отвела взгляд, понимая, что сейчас она ничем не в силах помочь, а смотреть на его метания было для нее болезненным испытанием. Заметила она и капитана Лыкова, стоявшего словно мертвая статуя с другой стороны. За ним увидела дейфов и грехоморов, стороживших вход. Первая мысль, мелькнувшая в ее сознании о том, что стоит попробовать бежать, где-нибудь затаится, собраться силами и снова дать бой приспешникам Хельтавара, исчезла, едва зародившись.
– С возвращением в мир живых, наша красавица, – тихим и шелковистым голосом проговорил Хельтавар. – Вам, как и другим будет предоставлен выбор: погибнуть от собственной глупости или…
– Или к нам присоединяйтесь. Податься, так сказать, на нашу сторону баррикад и сражаться за дело революции! – договорил за него Тришка.
Ларса ничего не ответила. Только шевельнула языком и почувствовала во рту горький вкус крови и слез. От мыслей, что бой полностью проигран и ей не удалось ничего: ни спасти Каспера Скальпа, ни вытащить зеркала, ни даже воспользоваться Семенем Желания и хоть немного расстроить замыслы незаконников – от этих мыслей стало холодно и пусто в груди. «Пусть так, проклятый магистр, – подумала она, пряча руки за спину, – пусть мы проиграли, но я хотя бы смогу разодрать тебе лицо. Надеюсь, что я пущу достаточно крови. Шрамы от моих ногтей будут так глубоки, что их хватит на всю твою бесконечную жизнь. Ты еще будешь вспоминать с содроганием о Ларсе Вей-Расте. Я стану твоим кошмаром. И есть еще Застава! Придут другие Стражи Перекрестка – через сотни миров они обязательно отыщут путь сюда – и отомстят за меня и Каспера Скальпа!».
– Отвечай, наша прекраснейшая! – поторопил ее Тришка, подергивая хвостом. – А то уже близится утро и пора решать, чьей кровушкой асфальт раскрашивать. Не томи нас. И с башкой надо определиться. Народу не безразлично, чья физиономия будет улыбаться у входа в главное городское здание.
Наклонив голову и глядя, словно затравленная волчица, Вей-Раста часто задышала, ощущая, как тело наполняется стремительной силой, как ярость вскипает в каждой частице тела. Лицо ведьмочки побелело, и губы побледнели. Длинными, твердыми стали ногти, крепкими пальцы.
Выпрямившись, Ларса взвизгнула и бросилась на Шанен Горга. Эти стремительные мгновения растянулись для нее, словно время было поймано петлей могучей пружины. Вей-Раста подумала, что очень скоро ее тело узнает холод смерти. И вспомнила, что где-то там, в комнате с зеркалами остался эксперт-оценщик Артем. Ведьмочке очень сильно захотелось, чтобы он выбрался отсюда невредимым и хоть изредка вспоминал о ней.
Стражу не хватило одного шага, настигнуть Шанен Горга и сцепиться с ним в отчаянной схватке. Хельтавар среагировал мгновенно: вскинул ладонь, отсекая что-то невидимое. Ларсу отшвырнуло к постаменту с малахитовой вазой. Кагерин, другие дейфы тут же пришли на помощь магистру: окружили его, выставили вперед руки и прошептали заклятия. Бесформенная серая тень метнулась к Вей-Расте, навалилась на нее и придавила к полу. Волшебница тщетно пыталась вырваться, слизывая кровь с губ и хватая ногтями пустоту.
– Ужас, магистр! – заверещал Тришка, бегая возле поверженной волшебницы. – Посмотрите, во что она себя превратила! А вы ее еще называли нашей красавицей! Кикиморы болотные и то встречаются привлекательнее! – гог наклонился над Ларсой и скорбно покачал головой. – Величайший, позвольте я ее превращу во что-нибудь менее ужасное? Не могу я на такое чучело без слез смотреть!
– Попробуй, мой друг. Если нет в ней благоразумия и хорошие манеры совсем чужды ей, то, думаю, воспитательная трансформация не повредит, – согласился Хельтавар.
– А во что превращать-то? – Тришка пошевелил пальцами, изготовившись к магической проказе.
– В кого душе угодно, – с естественным добросердечием ответил Хельтавар.
– Моей душе угодно… Угодно моей душе… Енике! Бенике! – гог хитренько прищурился, поглядывая на забившуюся с новой силой Вей-Расту.
Позади него раздался чей-то удивленный возглас. Тришка обернулся и увидел: Халекон – дейф в коричневом балахоне – вдруг подпрыгнул на месте и повалился на пол. Тело его непостижимым образом изменялось: ноги вытягивались в гибкие и тонкие веревочки, руки исчезли вовсе, а голова приняла форму зубатой груши. Говорить он не мог – его мучил приступ удушья – только мычал что-то и колотил грушеподобной головой о золотую плитку пола.
– Ой, что твориться! Безобразие какое! – заверещал Тришка, отскакивая к Шанен Горгу. – Клянусь, магистр – это не я! Не я это сделал! Клянусь честным именем всех наших родителей! Не мое заклинание сработало! Я даже договорить его не успел! Вмешались чужие подлые силы!
