Александр Рудазов - Три глаза и шесть рук
Я наклонился к ней и прошептал в самое ухо:
— Заткнись, дура! Я тебе бог или кто?
Тетка недоуменно замолкла, усиленно моргая. Верующие тоже онемели и глазели на нас, ожидая, что еще интересного им покажут.
— Го… господин? — неуверенно предположила она.
— Ой, ви меня не узнали! — голосом дяди Изи из Одессы пропищал я. — Точно богатым буду. Да, это я — ваш господин. Пангадолг, если не забыли. Или не рады?
— Возложи ей руки на голову и скажи: «Будь благословенна, Альвела», — подсказал Рабан.
Я послушно перенес кота в нижнюю пару рук, а верхние положил на макушку моей жрицы.
— Будь благословенна, Альвела! — как можно торжественнее провозгласил я. — Это мне жертва?
— Те… тебе, — все еще ошарашенная, кивнула Альвела. Я деловито выпустил когти и живо располосовал барашкана кусочки. Я недавно ел, но мне уже снова хотелось, а мясо выглядело свежим (еще бы, всего пять минут назад еще блеяло!).
— Изыдите, месса закончена! — прочавкал я, глядя на свою паству, — Чего уставились?
А народец здесь низковат — самый высокий едва доставал мне до плеча. Неудивительно, что они такие мелкие, если лучших баранов богам скармливают. Сейчас они зачарованно смотрели, как их бог впервые за долгие годы (а может быть, и вообще впервые) лично явился сожрать свою жертву. Похоже, мой аппетит их радовал.
— Олег, это что? — растерянно обратился ко мне Сигизмунд. На него верующие не обращали большого внимания — рядом со мной он совершенно терялся.
— Дай мне немного времени, — сквозь зубы процедил я. — Делай вид, что все идет как надо.
Жрица, похоже, наконец-то оправилась от шока и решила воспользоваться этой неожиданной возможностью. Она взмахнула руками, как режиссер, и вся толпа, словно только того и дожидалась, единогласно грянула что-то вроде молитвенного гимна.
Они пели очень громко. Вкладывали всю душу. Они старались. Старались изо всех сил. Но все равно ужасно фальшивили. Какое-то время я терпел, но потом в моих ушах засвербило и они взбунтовались.
— Ма-а-алча-а-а-а-а-ать!!! — хрипло заорал я.
Моментально установилась гробовая тишина. Люди испуганно глядели на меня, не понимая, чем так разгневали своего бога.
Жрица похоже, сообразила, в чем дело. Она подала знак другой группе — трем или четырем десяткам жрецов и жриц в одинаковых синих плащах. Те послушно разинули рты и запели все то же самое, но гораздо благозвучнее.
На этот раз я никого не прерывал. Мне даже понравилось — похоже на хор имени Пятницкого. Отдельные слова даже удалось разобрать — что-то вроде того, какой я славный и добрый, но одновременно суровый и грозный. Мелодия напоминала небезызвестный хит «Боже, царя храни!».
— Мне нравится, — снисходительно попытался кивнуть я, когда они закончили. Блин, никак не могу запомнить, что без шеи кивать невозможно! — Намного лучше, чем в первый раз.
— Мне тоже понравилось, — сообщил Сигизмунд.
— А вот твое мнение здесь никого не интересует… — Я тихонько хмыкнул себе под нос. — Рабан, ты готов?
— Так точно, патрон, можем стартовать в любую минуту!
— Тогда стартуй, что мне, до старости здесь бога из себя разыгрывать?!
— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса! Эй, патрон, это уже седьмой прыжок! Еще четыре раза, — и Дотембрия!…
Мы стояли в самом обыкновенном месте — в небольшой зеленой долинке, со всех сторон окруженной холмами. Время года — лето. Птички поют, кузнечики стрекочут… Время суток — раннее утро, солнце еще только показалось на горизонте. Все очень мирно и пасторально. И ни души вокруг…
— Седьмой, говоришь… — задумчиво прохрипел я, осматриваясь вокруг. — Знаешь, Твое Высочество, давай больше не будем нигде задерживаться, а то мне уже надоело. Если встретим злых людей или чудовищ — не будем их обижать, ладно?
— На того слона с щупальцами ты сам напал! — обиделся Сигизмунд.
— Признаю свою ошибку. Давай снимай тут все вокруг, пока Раба… то есть пока я отдыхаю. Вискаса пусти попастись на пять минуточек…
Златошерстный кот уже рвался на свободу — ему здесь явно понравилось.
— Надо тебе шлейку сделать, — погладил его я. — Вискас, а Вискас, доставь мне сюда шлейку.
Котик фукнул, отодвинулся в сторону, но… под ним ничего не оказалось.
— Эй, ты что это, испортился, что ли? — удивился я. — Вискас, золото!
Кот послушно испек мне изящный золотой браслетик.
— Вискас, серебро!
Появилась крупная серебряная монета.
— Вискас, шлейка!
Кот фукнул и… снова ничего не появилось.
— Олег, а ты бы стал для самого себя кандалы ковать? — хохотнул Сигизмунд, вдыхая полной грудью свежий воздух. — Хорошо здесь…
— Еще как хорошо… — подтвердил я, рассеянно глядя на принца. В нем явно что-то изменилось, только вот что?
— Патрон, а где его испаритель? — первым заметил Рабан.
— Точно! — сообразил я. — Твое Высочество, ты куда казенное оружие подевал?
Принц растерянно хлопнул себя по бедру — испаритель Пеегро действительно отсутствовал. Он разинул рот и оглядел траву вокруг себя — оружия нигде не было.
— Я… я, похоже, его в корчме оставил… — жалобно посмотрел на меня Сигизмунд. — А что же теперь делать, Олег?
— «Что делать», «что делать»… Снимать штаны и бегать! — раздраженно буркнул я. — Все вы одинаковые, голубая кровь, — абсолютно ни к чему не приспособлены… Как что, так Яцхен… Олег за вас отдувайся…
Сигизмунд по-прежнему смотрел на меня глазами побитого щенка.
— Ладно, не расстраивайся, — смилостивился я. — Не возвращаться же теперь за этой пукалкой? Вон кот у нас есть, может, он ее доставит? Вискас!
— По-моему, он голодный, — Принц заботливо взял котяру и пересадил к себе на колени. — Вискас, хочешь кушать? Хочешь кошачьего корму?
Вискас с готовностью фукнул, и под его пузичком оказался пакетик с нарисованной —кошачьей рожицей и какими-то непонятными значками.
— Это на каком языке? — не понял Сигизмунд, надрывая пакетик.
— Кошки водятся не только в твоем мире, и не только у вас производят для них корма, — философски объяснил я. — Ладно, Рабан, мы и так здесь подзадержались, стартуй.
— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!
Следующий мир оказался очень похож на предыдущий. Только здесь мы застали не утро, а поздний вечер — солнце явно клонилось к закату. Холмы были высокие и каменистые, а в нескольких шагах от нас начиналось небольшое озеро. В озере кипела жизнь — в нем плавали странные существа, похожие на трехметровых улиток без раковин.
— Это слайеры, — тут же сообщил Рабан. — Человеку они легко откусят голову, но ползают очень медленно — даже пешего не догонят. Питаются в основном раками и прочей придонной живностью.
Я прошелся взад-вперед, ожидая, пока керанке отдохнет. Меня уже снова мучил голод, хотя всего полчаса назад я плотно перекусил. Сигизмунд уселся на корточки, поднял забрало шлема и начал методично гладить Вискаса. Тот с готовностью мурлыкал.
— Я готов, патрон, — сообщил Рабан минут через десять.
— Твое Высочество, мы готовы, — озвучил его я, беря принца за руку.
— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!
А вот то место, куда нас забросило теперь, не имело с предыдущими ничего общего. Мы стояли в длинном коридоре из металла и пластика, освещенном крохотными лампами, натыканными и в потолке, и в стенах, и в полу. С одной стороны через равные промежутки шли одинаковые круглые иллюминаторы с толстенными стеклами. А за иллюминаторами виднелся…
— Bay, мы в космосе! — восхитился Сигизмунд. — Вот это ничего себе!
За стеклом открывался шикарный вид — все черным-черно и многие миллионы крохотных светящихся огоньков. Звездное небо, вид из космоса.
— И где это мы? — растерянно огляделся я. Вокруг по-прежнему никого не было. — Держи кота крепче!
Вискасу тут явно не нравилось — он вырывался, силясь расцарапать ткань скафандра. Сигизмунд недовольно кряхтел, пытаясь ухватить его поудобнее, но получалось все равно плохо — у него же не шесть рук,
— Похоже, в этом мире нет Земли, — глубокомысленно подытожил Рабан. — И всей Солнечной Системы. Да и вообще, Млечного Пути нет! А это, если не ошибаюсь, какая-то космическая станция…
— Помню, когда я был еще маленьким… — пустился в воспоминания Сигизмунд.
Закончить фразу он не успел — замер с полуоткрытым ртом на полуслове. Из-за поворота вышли три совершенно одинаковые фигуры в почти таких же скафандрах, что и у нашего принца. За стеклом шлемов виднелись совершенно нормальные человеческие лица, только с какими-то странными татуировками на лбах.
