Антон Мякшин - Бес шума и пыли
Я задумался. Дорогу показать — это, конечно, хорошо. Не хочется бродить по здешним буеракам… Только вот Гаврила — фигура, что и говорить, заметная. Куда с такой орясиной-то?.. Я ведь только разведку проведу: посмотрю вблизи — что за человек этот богатырь Георгий?.. Впрочем…
— Раздевай! — скомандовал я. — Дай подумать. — Гаврила быстренько оголил опричника. Попросту вытряхнул его из одежды. Одурманенный парень только мычал, стараясь не выпустить из рук ступку и пестик. Когда его наконец оставили в покое, он уселся в одних портках и снова завел свое «туп-туп»…
Я встряхнул кафтан. Почистил сапоги опричника, перевернул, вывалив из них пустую фляжку, острый ножик и несколько зеленых листочков.
— Во, — сказал Гаврила, покосившись на листочки. — Колдовская травка с полянки. Нацеплял, пока бродил… Поосторожнее с ней — она разума лишает!
— Эта, что ли? — понюхав, определил я. — Конопля-дичок. Верхушки… — Я снова понюхал. — Созревшая! Сейчас как раз сезон… Разума лишает… Тоже мне — колдовство!
— Уж какое есть! — серьезно покачал головой Гаврила. — Мне от любого не по себе!
Я усмехнулся. Весело начинается работа! Первая тайна уже разгадана. Надеюсь, и дальше пойдет так же бодро…
Быстро переодевшись, постучал в окошко, которое тут же распахнулось.
— Какой-то ты, батюшка, не такой… — всё еще обиженно заявила, появляясь в окне, Заманиха. — Не настоящий бес. Вот Франциск — тот бы точно рассусоливать не стал! Культурный мужик. Не только лягушек горазд лопать! Мы с ним, пока он тут гостил, на лужайку постоянно ходили… Шалить…
— Шмотки спрячь мои, — строго приказал я. — Засунься обратно и не мешай, шалунья… Наркоманка старая!
— Песок изо всех дыр сыпется, а туда же, — шепотом поддакнул Гаврила.
Оконные створки с треском захлопнулись.
— Ну и как же со мной? — с надеждой осведомился воеводин сын.
Я уже принял решение.
— А с тобой вот так, — объявил я и поднял руки. — Стой и не шевелись!
Гаврила замер, в шаге от меня, крепко зажмурившись. Я взмахнул руками, мысленно произнося заклинание. Стылый ночной воздух заметно нагрелся, затрещал, переполненный космической энергией, как электричеством. Завершив первый комплекс пассов, я перевел дыхание. Гаврила дрожал, окутанный зеленым искрящимся дымом…
Теперь главное — правильно закрыть заклинание… Опустив руки, я прошептал необходимую формулу. Дымовая завеса вокруг Гаврилы уплотнилась, укрыла его с головы до ног, потемнела… Спустя секунду оглушительно треснул у меня над головой желто-оранжевый сноп искр.
Бабка, без всякого сомнения подглядывавшая в щелку, с визгом шарахнулась в глубь избы. Готово…
Зеленый туман из рыхлого стал маслянистым и нехотя рассеялся. На том месте, где минуту назад стоял сын воеводы Ивана Степняка, мемекал, взбрыкивая копытами, громадный (метра полтора в холке, не меньше) козел — черный, с пегими подпалинами, круторогий и с совершенно безумными, красным огнем горящими, глазищами.
— Ме-э-э! — недоуменно взревел Гаврила, завертевшись вокруг собственной оси. — Ме-э-э?!!
— Не ори, — успокоил я. — Надо было замаскировать тебя, вот я и замаскировал.
— Ме-э?!
— С рассветом чары рассеются.
— Me? — недоверчиво переспросил Гаврила.
— Точно говорю. Век воли не видать — как выражался один из моих клиентов, душу продавший за должность начальника хлеборезки!
* * *
Мало-помалу Гаврила успокоился. С бабкой прощаться я не собирался, поэтому в путь мы двинулись незамедлительно. Наверное, правильно, что я Гаврилу взял с собой. Без него бы мне ни в жизнь не выбраться из этого леса!..
Пройдя брод, я остановился передохнуть и покурить. Тут-то мне в голову и пришла занятная мысль.
— А чего это мы пешком плетемся? — спросил я у Гаврилы.
— Ме-э?
— Чего «ме-э»? Ты вон какой здоровенный! Давай-ка я на тебя верхом сяду. Ездовые собаки бывают? То-то же! Почему бы и козлу ездовым не побыть?
Козел-Гаврила вполне по-человечески вздохнул.
— Ладно тебе, — взгромождаясь на широкую косматую спину, проговорил я, — поехали. Надо до рассвета успеть. В конце концов, тебе не так уж и тяжело… Быстрее можешь?
Гаврила припустил по лугу так, что наверняка дал бы сто очков вперед любой скаковой лошади! Сильный он всё-таки козел… То есть, я хотел сказать, — сильный парень…
ГЛАВА 3
В Колуново пришлось спешиться: ни к чему раньше времени привлекать внимание к собственной персоне… По колено в навозе и грязи мы прошли через всю деревню задними дворами. Сначала я не хотел туда соваться — уж больно воняло, но Гаврила устроил целую пантомиму, взмемекиванием, взбрыкиванием копытами, размахиванием рогами и закатыванием глаз дав мне понять, что на центральной улице мы привлечем внимание всех местных цепных псов. И какая разведка под аккомпанемент многоголосого лая?!
Пришлось с ним согласиться… Гаврила прыгал по кочкам впереди, я шел, чуть приотстав, с трудом выдирая сапожки из густой грязи. Было тихо, правда, надоедливо трещали сверчки. Сверху свисал громадный голубой лунный глаз — из-за треска сверчков казалось, будто это и не луна вовсе, а гигантская неисправная лампа, готовая вот-вот мигнуть последний раз, зашипеть и погаснуть.
На окраине деревеньки Гаврила остановился, тряхнул бородой в сторону низенького, покосившегося на все четыре стороны домика, даже не окруженного забором.
— Нам сюда? — шепотом удивился я. Кивком рогатой башки спутник подтвердил мое предположение.
— В эту хибару? — никак не мог я поверить. — Ты ж говорил, что Георгий — богатырь всея Руси? Защитник православных, гроза басурман! И в такой развалюхе живет?! Что ж ему правительство за выдающиеся ратные подвиги в горячих точках приличной жилплощади не может выдать?
— Me!
— А?
— Ме-э-э!
— Не понимаю я тебя!
Гаврила замолчал. Подумав, уселся на задние копыта, передние задрав, как собачка. Видимо, это означало «служить».
— Служить?
— Me! — радостно кивнул Гаврила.
— Отлично, продолжай. Надо было тебя — перед тем как в козла превратить — выучить языку глухонемых.
Не поднимаясь с задних копыт, воеводин сын окинул окружающую грязь гордым взглядом.
— Служит народу, — догадался я, — а не государю, в греховных страстях погрязшему… Надо же, какой бессребреник!.. Ну пойдем, посмотрим, каков бессребреник в быту… Ты здесь подожди, а я сейчас.
Прокрался к лишенному ставень окошку и заглянул внутрь. Темно было в хибаре, но темнота для беса не проблема! Я, к примеру, и в темноте прекрасно вижу, если, конечно, не забываю взять на задание портативный фонарик…
Обыскав тонким белым лучом помещение, ничего не нашел. То есть совершенно ничего, кроме голых стен, засиженных мухами, и низкого деревянного топчана с лежавшей в изголовье березовой чуркой, очевидно заменявшей подушку… Действительно, бессребреник! Я бы на его месте хоть постельное белье себе выбил у подопечных православных. Ну и стол со стульями…
— Нет его дома, — вернувшись, сообщил я Гавриле.
Отрока-козла это известие повергло в состояние бешенства. Пригнув морду к земле, он зарычал. Увенчанный острой кисточкой хвост, задранный к небу, теперь напоминал копье.
— Тише ты! — зашипел я. — Ну да, нет его дома. Значит, он опять у вдовицы гостит. С ночевой… Слушай, а ты не рассматривал такой вариант: Георгия нашего не девица Оксана интересует, а вдова, а?
Гаврила злобно оскалил крупные желтые зубы.
— Ну, нет так нет. Поскакали к вдове. Посмотрим, чем они там занимаются.
Я вскочил козлу на спину очень вовремя. После слов «чем они там занимаются» он мгновенно сорвался с места и рванул по грязи, как джип-внедорожник на предельной скорости! Буквально через минуту деревня скрылась вдали.
Я изо всех сил цеплялся за косматую шерсть, чтобы не вылететь из «седла». Через овраг мы попросту перепрыгнули. Когда в ушах моих свистнул ветер, я еще успел заметить, как глубоко внизу промелькнула серебряная полоска ручейка… Еще несколько чудовищных скачков — и Гаврила остановился.
— Приехали? — осведомился я.
— Me.
Впереди тянулся невысокий забор, за которым угадывались очертания большого дома — с колоколенками, балюстрадами, широким крыльцом, бесконечными пристройками… Да, это, конечно, не хибарка Георгия… Имей я грязную хибарку без всяких удобств и знакомых с таким доминой, в родных стенах вообще не появлялся бы. Гостил и гостил себе. До вечера засиживался бы — и все дела! Не выгонят же хозяева на ночь глядя богатыря всея Руси?
— Так, — оценил я обстановку. — Гаврила Иванович, оставайся здесь.
— Me?!
— И не спорь! Ты своей невоздержанностью всю разведку испортишь. Я просто посмотрю, примерюсь.
— Ме-э-э!
— Да не волнуйся ты так. Мы договор подписали? Подписали… Значит, тебе теперь беспокоиться не о чем. Я всё улажу. Ясно?
— Me…
