Евгения Изюмова - Все о
Сатана уехал в Соврай, где у него, как у многих именитых грешников, была собственная вилла. А Ерофей, приступив к своим новым обязанностям, первым делом вызвал к себе главного заместителя Сатаны по общественным связам - Люцифера и объявил:
- Значится, так, - важно сказал Ерофей, подражая Глебу Жеглову, герою фильма «Место встречи изменить нельзя». - Назначаю вас главным редактором газеты «Кривда». В ней я буду публиковать свои Указы, а то печатается там всякая тягомотина.
И самый первый Указ Ерофея был о борьбе с пьянством - уж больно распоясались черти зелёные: что ни час, то - скандал. Но в отличие от Соврая, огненное зелье всё же продавали в магазинах, которые Ерофей назвал коммерческими. Там зельем торговали круглые сутки и тем подорвали бизнес Кикимор, которые втихомолку занимались самогоноварением. Второй Указ был о том, что в «Кривде» может печататься кто угодно, плюрализм должен быть полным. И тотчас в Тихгоре образовалось несколько команд, которые устраивали соревнования: кто кого переплюнет. Победу одерживали, как правило, команды вновь прибывших, уже знакомые по земной жизни с таким видом спорта, как плюрализм, где приветствуются всевозможные виды словесных упражнений.
Ерофей заставил зажиревших чертей каждый день делать зарядку, но самое главное - лишил их постоянного немалого дохода: налога на всевозможные услуги, что, конечно, приветствовалось всеми грешниками, которые решили образовать свой профсоюз. И в Тихгоре, где раньше было мирно и спокойно, как в тихом болоте, если не считать пьяных разгулов зелёных чертей и драк задиристых леших, всё завертелось колесом.
Грешники устраивали демонстрации и требовали снизить температуру кипения в котлах. Черти объявили о создании своей партии чертократов и выставили несколько требований, в том числе - повышение оплаты труда в жаропарнях: во-первых, за вредность (у них расшатались нервы от воплей грешников), во-вторых, за непрерывный график работы (грешники кипели в котлах вечно, это же не «ножки Буша», для которых достаточно сорока минут), а черти, естественно, не могли себе устроить выходной. Ну и, конечно, поставили вопрос об увеличении рабочих мест в преисподней - хоть и проклятая, а всё ж работа: чертенят ведь кормить надо.
Ерофей ликовал: за три дня жизнь в Тихгоре стала похожей на земную - в магазинах очереди, в общественных чёртомобилях давка, многие жаропарни бастовали.
Но если сказать честно, то Ерофея на все реформы и преобразования «подвигал» Тантал, который был страшно завистлив и любил интриговать. С ним Ерофей виделся каждый день: есть-то хотелось, он был пока живой, купить же не на что, да и цены до того злые, кусаются, как собаки. Вот и питался Ерофей в бесплатной столовой «Танталово», хотя там всё было теперь не в пример хуже. Но о том, что он пользовался этой бесплатной столовой, Ерофей никому, разумеется, не говорил, а то много бы оказалось желающих полакомиться на дармовщинку. Ерофею же, он считал, простительно: он просил Веля выдать аванс в счёт будущей получки, а тот расплакался зелёными крокодиловыми слезами и заявил, что в преисподней дела так плохи, что денег едва хватает на зарплату рядовым работникам, а уж они-то, руководители, должны потерпеть, впрочем, если Ерофей пожелает, может объявить забастовку и не выходить на работу, но, во-первых, должен получить санкцию на её проведение в администрации Тихгора, а во-вторых, денег за прогулы не получит. Но Люцифер шепнул Ерофею по секрету, что Вель врёт: приспособленец-мошенник приобрёл новый чёртомобиль, третий по счёту, да виллу строит в Соврае, вот и утекли туда денежки.
- Ну вот, - рассуждал Ерофей, - теперь не страшно и умирать, теперь здесь всё, как у нас на земле, даже Тантал сидит на пайке: вместо осетрины перед ним плавает банка кильки в томатном соусе, обходится он и без созерцания торта - достаточно ему и чёрного хлеба, какого цвета окорок - он и забыл, а фрукты - муляжные. Всё слопал обжора! И коррупция процветает.
Неожиданно его мысли прервал осторожный стук в дверь кабинета.
- Войдите! - разрешил Ерофей, и на пороге возник гибкий змееподобный начальник местных сыскарей, способный пролезть даже в угольное ушко, а уж про замочную скважину и говорить нечего, потому Ерофей не удивился, что Сыскарь появился в кабинете, не открывая дверь:
- А-а, это ты. Ну, в этот раз на кого решил донести?
Главный Сыскарь низко поклонился и шёпотом произнес:
- Я имею сведения, что Сатана - главарь шайки фальшивомонетчиков, которая наводнила рынок фальшивыми долларами. Ладно бы в Соврай сбывал, но алчность несчастного сгубила: не стерпел и здесь их распространил. А вот это уже нехорошо: своих грабить.
- А как отличить фальшивку от настоящей? - поинтересовался Ерофей.
- Элементарно! - ответил пренебрежительно Сыскарь. - Детали рисунка смазаны, номинал по верхнему срезу должен быть рельефным, а на фальшивках такой выпуклости нет, после стирки пригодны лишь в качестве туалетной бумаги, рубли российские, например, и стирка не берёт. Кроме этого… - Сыскарь сделал многозначительную паузу и совсем приник к уху Ерофея: - Сатана уличён ещё в нескольких преступлениях. Раз… - он загнул костяшку пальца, - злоупотребление служебным положением: имеет виллы здесь и в Соврае - и всё это за счёт бюджетных средств Тихгора. Два… - и он загнул вторую костяшку, - занимает две должности и получает при этом две полные ставки, скрывая доход от налоговой инспекции, три - берёт взятки…
Сыскарь ещё что-то говорил, но Ерофей не слушал, барабаня пальцами по крышке обширного стола. Он думал. Стол у Сатаны был особенный - на его полированной поверхности всё изображалось наоборот: Сатана выглядел писаным красавцем, а Ерофей видел жуткую образину и потому накрывал стол «Кривдой», обнаружив при этом, что стол высвечивает в газете написанное между строк. Но сейчас ему было не до чтения.
- Ладно, - наконец сказал Ерофей и отпустил Сыскаря, - свободен.
А сам лихорадочно соображал, как поступить, ведь заварил он такую крутую кашу, что аукнулось даже в Соврае, и там всеё забурлило и заклокотало, вот даже Сыскарь на Сатану «капает» безбоязненно. Но что делать дальше, Горюнов не знал. «Надо с Танталом посоветоваться», - решил Ерофей, тем более что подошло обеденное время. Он вызвал чёртомобиль и уже через несколько минут был в «Танталово».
Присев на свой любимый камень, Ерофей брал пищу, не забывая и о Тантале, рассказывал одновременно о своих возникших проблемах.
Тантал за последние дни располнел так, что лицо его лоснилось, а озеро казалось жалкой лужей - он в нём еле помещался. Да и ассортимент яств сильно оскудел, видимо, владыка подземного царства, Аид, не мог предвидеть, что пройдоха Тантал найдёт способ питаться. А он слушал Ерофея и уплетал подаваемое с невероятной быстротой. Когда насытился, опрокинулся на спину, раскинув руки и ноги, нежась, словно в ванне, поцикал зубами, произнес:
- Надо, Ероша, свергать Сатану.
- Как? Он скоро вернётся.
- Вот и надо свергнуть до возвращения. Объяви его персоной «нон грата».
- Ага, а он за помощью к Всевышнему, да как объединятся, тогда как?
- Всевышнему сейчас не до Сатаны, у него своих перестроечных проблем полно. А вообще для пущей гарантии устрой прямо завтра перевыборы правителя Тихгора и предложи свою кандидатуру.
- Ну, свою… - смутился Ерофей. - Это как-то нетактично, нескромно. Вот если бы кто другой предложил, знаешь, как у нас наверху: кто-то выдвинет, а все проголосуют.
- Тю! Скромность когда-то украшала человека, не спорю, но это сейчас не модно. Дерзай, Ероша, а мы тебе поможем. Мы здесь такое понатворим, что чертям тошно станет!
- Кто это - мы?
- Я и Сизиф. Вон в кустах прячется. Он у меня тут столуется.
Чёрные кусты зашуршали, и оттуда, озираясь, выполз Сизиф: он боялся Косого чёрта, который преследовал его повсюду, требуя компенсацию за материальные и моральные потери, а также за физический ущерб: не только за выигранные обманным путём деньги, но и побои, полученные от Ерофея. Увидев, что Косого нет поблизости, Сизиф приободрился, приосанился и, одёрнув тунику, вдруг заявил:
- А я, может, выставлю свою альтернативную кандидатуру на пост владыки Тихгора.
Тантал заржал по-лошадиному. Хорошо, что не мог утонуть, а то бы захлебнулся, катаясь от смеха в воде.
- Чо, чо! - запетушился Сизиф. - Я не могу, чо ли? Ещё как могу! Знаешь, какой я красноречивый? Во! Слушайте. Уж миллион лет никто не сомневается, что жить в Аду плохо, думали, хуже не бывает. Оказывается, бывает! И это не предел! Спросим себя: до каких пор? И вообще, хотим мы или не хотим?! Хотим! Так покажем, как хотим!!! - Сизиф от возбуждения так махал руками, что у Ерофея зарябило в глазах.
- Ну, как? Здорово? - неожиданно прекратил свою речь Сизиф и похвастался: - Я ещё и не так могу!
- Да, заливать баки ты можешь, - хмыкнул, вытирая слёзы от смеха, Тантал. - Картёжник и пьяница! А туда же - в Повелители!
