Сергей Панарин - Сила басурманская
– Не по совести! Нарушение правила нумер один! – гаркнули здоровяки дуэтом.
– А вы кто такие? – прищурился учетчик-персиянец.
– Два молодца, одинаковые хоть с начала, хоть с конца! А ныне стража ярмарки, – отрекомендовались они. – Приставлены бороться с кривдою в сделках. Верните товар.
Абдур-ибн-Калым потянул Егора за рукав:
– Будь любезен, огради нас от нападок этих громил!
Ефрейтор засомневался:
– Я подряжался от разбойников вас охранять, а это типа милиция.
– Правильно, парняга, – не без насмешки одобрил левый молодец. – Отойди подале, сейчас здесь будет восстанавливаться справедливость.
– Подождите-ка, любезные. – Торгаши-Керим вскинул руки, демонстрируя ладони. – Мы не хотим драки. Сделка честная, продавец доволен.
Юродивый мужичок и правда излучал волны сумасшедшей радости. Большая монета красовалась на грязной ладошке, словно грязное солнышко.
Один детина подступил к дурачку, забрал денежку.
– Нечестная сделка!
Продавец, словно ребенок, мгновенно скуксился и заревел.
– Ну вот, обидели юродивого, отняли копеечку, – хмуро прокомментировал Егор, не подозревая, что цитирует классику.
Дембелю не нравились ни торговые методы персиянцев, ни поведение местных «милиционеров». Он принял решение:
– Ну-ка, отдай мужику деньги! – рявкнул Емельянов-младший.
Приказ прозвучал так весомо, что и детина протянул монетку юродивому, и Торгаши полез за пояс за золотым. Тут молодцы опомнились, развернулись к Егору.
– Препятствие наведению порядка! Правило нумер два, – слаженно обвинили они парня и разом подняли дубины.
«Репетировали, наверное», – подумал ефрейтор Емеля, а тело уже начало двигаться. Егор сместился вправо, чтобы уйти от прямой атаки и отгородиться от одного молодца другим. Нападение скомкалось, но ближайший бугай все же сумел развернуть корпус и довольно метко опустить дубину на голову дембеля.
Егор заблокировал удар, отчего крепкая и с виду свежая дубина переломилась. Дембель пробил правым кулаком в бок «милиционера». Молодец вякнул, хрустнули ребра.
Второй как раз обогнул соратника и широко рубанул дубиной, целя примерно в плечо ефрейтора. Тот мгновенно схватил только что ударенного бугая за шею и притянул к себе. Дубина угодила в спину «щиту». Сначала ребра, теперь хребет… Ноги молодца подкосились, и он сполз по Егору наземь.
Оставшийся «милиционер» растерялся. Во-первых, охранник бесчестных купцов слишком быстро двигался и демонстрировал стальную неуязвимость. Во-вторых, бугай пусть и случайно, но ударил напарника! Сам.
Персиянцы, окрестные торговцы и случайные свидетели застыли, ожидая развязки противостояния власти и силы.
– Либо отдай сбрую, либо плати хозяину золотой, – пробурчал Егор пухлому персиянцу.
Торгаши-Керим кивнул и достал желтую монету. Тут уж дурачок вовсе просиял от счастья.
– Восстановлена справедливость? – обратился дембель к молодцам. – Претензии есть?
– Нету, – с готовностью ответил стоящий на ногах детина.
А лежащий продребезжал злобненько:
– Дубину сломал. Порча имущества, принадлежащего управе ярмарочной. Правило нумер три.
Отметив про себя, что «милиционеры» впервые заговорили не в лад, Емельянов-младший повел указательным пальцем, мол, не раскатывайте губу, ребята.
– Лес вокруг. Еще наломаешь. А то за ушибленную руку спрошу. Спросить?
Детина замотал русой головой. В тот же миг оба стража порядка исчезли.
– Больно руке? – тихо поинтересовался Торгаши-Керим.
– Не-а. Вот камнем бы били, тогда бы поболела… Наверное.
Процессия двинулась дальше. Егор несколько раз, когда на миг смолкал рыночный гомон, слышал, как купец бормочет: «Ну, конечно, хитрость – вежливость купцов. Но попутал же нечистый убогого обмануть. Не узнаю тебя, Торгаши. А еще Честнейший…»
Остаток дня троица провела в честной торговле и степенном блуждании по поселку-ярмарке. Прогулялись и Старшой с Неслухом. К ужину все собрались на постоялом дворе.
– Ну что, купец, мы свое обещание выполнили, – сразу взял быка за рога Иван. – Завтра мы с Егором поедем дальше, а ты как хочешь.
Сработала предпринимательская хватка персиянца.
– Мы же договаривались до Мозгвы.
Егор вопросительно поглядел на брата.
– Не согласен, – отрубил Старшой. – Два дня. Мы шли попутчиками. Мы спешим.
– Но разве ваши дела не потерпят пару лишних дней? Я доплачу! – не сдавался Торгаши-Керим.
– Вчера ты говорил то же самое про пару дней, – хмуро заметил Абдур-ибн-Калым.
– Сила проклятья проявляет себя по-разному, – шепнул Ивану летописец, потерев острый нос.
Купец тряхнул пухлыми щеками:
– Два, три, какая разница? Здесь мне сопутствует необычайная удача. Мы были с двумя возами, а нынче у меня уже четыре! Это место просто создано сделать меня богатым!
– Мы отсюда никогда не уедем! – взорвался помощник. – Ни через три дня, ни через неделю!
Абдур-ибн-Калым вскочил с ковра, принялся вышагивать по комнате. Чалма размоталась и волочилась за стариком белой широкой лентой. «Тоже мне невеста», – хмыкнул Емельянов-старший.
– Что случилось? – Егор захлопал глазами. Здоровяк чувствовал: творится неладное, но ничего не понимал.
– Неслух не сочинял про Оптовище, – сказал Иван.
Торгаши-Керим ждал от учетчика пояснений.
– Мой справедливейший хозяин, – заговорил Абдур, слегка успокоившись. – Я прибегну к красоте военного языка. Еще древние полководцы установили: сзади – это тыл, а то, что впереди нас, – это фронт. Так вот, сдается мне, мы в глубоком-глубоком тылу!
– Какой он все-таки утонченный человек, – восхитился учетчиком Неслух-летописец. – Я бы в их положении прибег к языку анатомии.
Персиянцы вдруг заговорили разом, да к тому же на своем языке. С каждой секундой градус полемики рос, и дембеля с книжником предпочли выйти на воздух.
Летописец живо выхватил из торбы свиток, расположил его на перилах и заскрипел пером. Старшой наконец-то объяснил Егору ситуацию.
Через четверть часа гортанные восточные крики стихли, оба персиянца молча покинули дом и направились к воротам Крупного Оптовища.
– Пущай самолично убедится, – одобрил книжник, не отрываясь от письма.
– Как мы их бросим? – спросил младший.
Иван рассердился:
– Ты им родственник, что ли? Или они тут по твоей вине оказались? Братан, ты лопушком не прикидывайся. Доброта глупой быть не должна. Неслух их предостерегал? Они не услышали. Вопрос закрыт.
Емельянов-старший знал, что полностью прав, но неуверенность, конечно же, осталась – так работает совесть человеческая. Младший дембель и вовсе отказывался понимать брата. Ефрейтор не представлял, как можно бросить людей, с которыми подружились: «Не по-русски это! Да и денежек с них взяли немало… А персиянцы-то небось домой хотят… Прямо как мы с Ваней!»
Близнец поставил жирную точку:
– Вообще, Неслух дал четкую вводную, Егор. Отсюда только вперед ногами. Можешь прибить этих олухов и выноси куда хочешь.
Старшой любил черный юмор.
Торгаши-Керим вернулся на постоялый двор совершенно другим человеком. Он не стал унывать, наоборот, купец развил злую деятельность. Сначала он гонял возниц и охранников, потом отчитал Абдур-ибн-Калыма за пустячный просчет на последних торгах. Исчерпав поводы злиться на других, толстый персиянец предался самобичеванию:
– Будь проклят тот час, когда я захотел стать купцом! Будь проклят тот день, когда я научился считать динарии! Будь проклят тот год, когда сложились хорошие условия для накопления моего первого богатства! Джинн дернул меня ехать в Рассею!
Здесь Торгаши резко осекся, утер расшитым рукавом влажные щеки, шмыгнул мясистым носом.
Дембеля, летописец и учетчик ждали, в какую крайность ударится купец в следующий момент. Персиянец полностью справился с нервами и заговорил с невероятным спокойствием:
– Я обязан вырваться из этого варварского узилища. Семья ждет меня в Хусейнобаде, сын – в Легендограде, а богатые прибыли – повсеместно.
– Мы поможем! – заверил Егор, сжимая здоровенные кулачищи, потом смутился, оглянулся на насупившегося брата. – Я. Я помогу. Обещаю.
Иван закатил глаза к потолку, мол, ну что за кретин. Торгаши-Керим шагнул к ефрейтору Емеле, протянул руку, сжал его могучее плечо:
– Спасибо, витязь! Я знал, что ты настоящий преемник древних воинов, о коих помнят в любой земле. Красота твоей души достойна отменной касыды, но я, увы, не поэт. Слово витязя – закон. Верю, ты не нарушишь обещания.
– Попали, – выдохнул Старшой.
– Друзья мои! – вклинился разумник-летописец. – Коварное проклятье молодецкой удалью не побороть. Потребно отыскать ведуна, равного по силе Кощею. А ты, торговый человек, жди и молись, чтобы Ивану да Егорию сопутствовала удача.
