Виктор Кувшинов - Ангел во плоти
Сначала все шло с небольшими погрешностями, как и положено новичку, правда, к своей чести, я заметил, что быстро «срастаюсь» с рефлексами Жениного тела и вскоре вполне уверенно зарулил по улицам. Правила движения, они и на луне, и в отраженном астрале одну и ту же логику имеют… или не имеют? Я все-таки, что-то нарушил, так как заметил, что Федька озабоченно ругается. Оказалось, что я слегка превысил скорость и повернул на стрелку, которая совсем даже не собиралась гореть. Я только огрызнулся, что только идиоты запрещают поворачивать направо, когда горит зеленый прямо, как сзади повисла ГАИшная машина, зло мигая мне, чтобы я остановился.
- Ну, нет! – я завелся и уже не слушал Федьку. Не признаваться же ему, что я прав с собой не взял! А так, два нарушения и отсутствие прав – какая теперь разница ангелу? Я решил предпринять совершенно другую тактику и, выжав газу до отказу, забыл все свои и Женькины рефлексы, представив себя за рулем флаера…
Федька уже даже не пищал, только весь бледный болтался, как боксерская груша, вцепившись в ручку над боковым окном. Я же не совсем понимал, что со мной происходит. Видать стресс так подействовал. Мы летели, насколько только могла лететь Нива, а менты, закусив удила, с удовольствием включились в игру. По прямой я не мог от них уйти и задал Федьке риторический вопрос:
- Как у тебя, крепкая машина?
- К-крепкая, - выстукивая зубами в такт колдобинам ответил Федька и все-таки озаботился. – А зачем тебе это?
- Сейчас увидишь!
Мы описывали квартал, и я прямо-таки шестым ангельским чувством начал прощупывать расположение домов и проезды. Даже не задумываясь, я чуть не на двух колесах резко вписался в крутой поворот. Менты проскочили по прямой. Я не стал разглядывать их дальнейшие перестроения, а вместо этогона пятидесяти километрах в час влетел во двор одной из многоэтажек. Вот здесь Федька и понял, зачем я его спрашивал про машину, но ругаться на меня возможности у него не было, так как парень был вынужден сосредоточенно упираться руками и ногами во все что только можно, чтобы не выбить на колдобинах головой крышу.
Но главный результат был достигнут. Менты сразу же отстали. Я прикинул, что пока они объявят в розыск, пока то, да се, у нас еще куча времени. Мы продолжали на приличной скорости лететь по всяким ухабистым проездам и переулкам. Постепенно я снизил нашу стремительность и проехал еще минут десять с почти нормальной скоростью, все время меняя направление движения.
Наконец зарулив между какими-то гаражами, я остановился и, выключив двигатель, вышел из машины. На Федьку было страшно смотреть – таким нарушителем спокойствия он явно никогда не был. Я, распаленный погоней, усмехнулся и поманил пальцем вышедшего из машины Федьку к заднему бамперу. Тот, еле держась на ногах, тихо возопил:
- Что ж ты наделал! Мне теперь вовек не отмазаться!
- А это ты видел? – я с довольным видом указал на номера. – Ты думаешь, я просто так гонял? Номера-то грязью заляпаны. А передних они не видели.
Федька тупо уставился на собственную машину, будто впервые ее увидел.
- Так что теперь Федя, оттираем «бамперс» от грязи, потом ты садишься за руль и едешь обратно по главным дорогам, как примерный автолюбитель. Только надень свою кепку.
- А ты?
- А мне придется пешочком на трамвае добираться, чтобы не маячить примелькавшейся рожей. Встречаемся у меня через полчаса и обсуждаем дела, - каким-то странным образом получилось, что я, чуть не угробив ему машину, еще и раскомандовался, а друг без возражений подчинился.
Уже подходя домой, я увидел у подъезда припаркованную Ниву и Федьку, суетливо бегающего туда-сюда перед дверью в подъезд. Не дав мне и рта раскрыть, он набросился чуть не с кулаками:
- Ты! Идиот первостатейный! Ты хоть представляешь, что вытворял? – судя по интенсивности жестикуляций, друг явно успел отойти от шока.
- А что такого? У вас по телевизору только так и ездят, – невозмутимо ответил я.
- Ты хоть понимаешь, что у них есть право стрелять в таком случае? Тебе очень повезло, что дело было в городе и ни одного поста не попалось! Все! Быстро наверх! – Федька уже не бледный, а красный как помидор, вдруг сообразил, что привлекает внимание прохожих своими криками и, тревожно оглянувшись, затащил меня в подъезд.
Мы поднялись в квартиру в полном молчании. Признаться, меня ошарашила новость о возможном расстреле, и вся моя спесь быстренько притухла. Не раздеваясь, он провел меня в гостиную и, усадив на диван, молча протянул мне ключи от Женькиной машины.
- Ты чего это? – спросил я, поняв, что он уходит.
- Все. С таким сумасшедшим мне делать нечего. Если ты собираешься уничтожить Женькино тело, я не намерен в этом участвовать. Теперь у тебя все есть – разбирайся сам.
Я молчал. Мне было действительно стыдно, и дать уйти рассерженному другу было лучшим выходом после такой дури. Так что я просто смотрел, как закрывается дверь за Федькой, не предпринимая попыток его остановить, а сам старался осмыслить, что произошло. С тем, что я сморозил очередную глупость – это понятно. На будущее, надо очень следить за собой и не нарушать правил поведения без крайней на то нужды.
Но то, что я вытворял, представляло отдельный интерес. Видимо, под действием стресса, я стал применять какие-то странные свои особенности. Когда я ехал по дворам, было впечатление, что я считываю информацию прямо с изнанки. Я прекрасно чувствовал, как расположены дома и люди. В одном месте даже пришлось остановиться. Федька только охнул, когда увидел выскочившего из-за угла дома прямо под колеса машины мальчишку. Но я-то его уже почувствовал раньше и вовремя притормозил.
Единственно, чего я опасался, было то, что я мог такими опытами навредить Женькиному телу, что было крайне нежелательно. Да, надо наперед постараться избегать таких экспериментов. И вообще, на два дня накладываю на себя добровольную епитимью: хожу по струнке, не пью ни грамма, всем улыбаюсь и уступаю дорогу. Это не трудно – я же ангел! Или нет? Несколько дней в теле и уже не ангел? – Круто!
***
Я и в самом деле вел себя, как паинька целых два дня, кажется, не нарушив ни одного правила движения пешеходов – за руль я почему-то боялся садиться. Правда, пришлось поймать несколько странных взглядов от граждан, не привыкших к вежливому обхождению на улице, но в остальном все шло гладко. О женском поле я тоже временно забыл, хоть и был соблазн. Но я понял, что в таких сложных вопросах без Фединого руководства я наломаю дров похлеще, чем в гонках с доблестной милицией.
Дав другу целых два дня на то, чтобы выпустить пар, я все же позвонил ему со своего нового мобильника – старый так и канул в недрах внутренних органов государства, хотя претензий к ним по этому поводу я, естественно, не питал. И все-таки, ангел я или не ангел? Четко друга просчитал. Парень уже забыл об обидах и был снедаем беспокойством за непоседливого ангела.
- Ух, живой! – послышался облегченный возглас. – А я тут уже не знал, что с тобой и делать.
- А что со мной делать? – голосом невинной пастушки отвечал ваш не очень покорный слуга (да и не слуга вовсе). – Я веду себя образцово-показательным образом уже целых два дня, так что меня можно вешать живьем в раю на главную доску почета, а ты мне этакое недоверие оказываешь.
- Да, судя об отсутствии Женькиного тела в некрологах, ты ведешь себя весьма достойно, - согласился друг и проявил слабость, спросив. – Значит, сам справляешься?
- Да ты что, Федя? Я просто занялся совсем не ангельским остракизмом: хожу, как по струнке, а спина не разгибается от вежливых поклонов! Если ты не поможешь, я скоро удавлю это тело и вернусь на небо, – я не был бы ангелом, если бы сразу не воспользовался слабостью друга.
- И на что ты намекаешь, хитрая астральная рожа? – кудрявый физик сразу просек, что мне что-то до зарезу понадобилось.
- Ты забыл? Женьке нужно сходить хотя бы раз на работу. Без твоей страховки, его выгонят за полной профнепригодностью уже через пару часов!
- Не понял. Ты что, не можешь в астрале набраться лабораторных премудростей?
- Могу-то – могу, но как их применять к текущему моменту – совершенно не в курсе. С одной стороны, нобелевские откровения не хочется делать, а с другой и Женьку тупицей выставлять нельзя. Единственная надежда на то, что ты сможешь занять «Женьку» на пару часов, особенно с утра. Тогда, глядишь, и прокатит – остаток времени я как-нибудь продержусь.
- Да, как это у тебя прокатывает, я уже знаю, - согласился Федя. – Лишь бы институт к концу дня на месте устоял. Ладно, что с тобой поделаешь? Ты когда «на работу» собрался идти?
- Все от тебя зависит: когда ты сможешь подойти, - я смиренно вздохнул, всем своим пыхтением показывая, что отдаюсь на милость друга, а сам тихонько подпихнул нетерпеливую просьбу. – Я-то хоть завтра побежал бы …
