Анастасия Завозова - Вальпургиева ночь
— МОЛЧАТЬ! Розка! Перестань басить — от низких частот у меня уши закладывает… Витольд! Будь мужчиной — выпей валерьянки и перезвони через полчаса! Иоанна! Можешь продолжать визжать — до сестры тебе все равно далеко, а вот с красным цветом лица надо срочно что-то делать… Ираида! Мне абсолютно все равно, что ты как филолог умеешь считать только до четырех, но если уж дело дошло до телеграммы, впредь проси своего мужа ее составить — должны же программисты уметь считать!
Тетя Ида робко возразила, что программисты умеют считать только в двоичной системе.
— Тогда пусть осваивает калькулятор! — отрезала бабуля.
Я решила, что пора и мне вмешаться, иначе нам не избежать очередного выяснения отношений. Бабуляне очень жаловала своего третьего зятя, дядю Игоря. «Чтоэто такое? — ворчала она. — Не чесан, не мыт, мозоль на заднице, рожа как монитор— одни циферки бегают! Он тебя хоть раз в кино сводил?.. Что это еще за ди-ви-ди — не сметь выражаться при матери, как не стыдно! Розка хоть по— русски матерится… » Напрасно пыталась тетя Идаобъяснить бабуле, что если в семье есть филолог, то кто-то должен зарабатывать деньги, поэтому пропраммист не самая плохая профессия… Бабуля стояла насмерть.
— Здравствуй, бу-уся! — Я изящно возникла в дверном проеме, одной рукой пытаясь пригладить кудри, после сна торчавшие в разные стороны.
Но нет, имидж романтической героини, этакой павой выплывающей на сцену со сладкой улыбкой на личике, явно писался не для меня. У самого порога на детском креслице, самозабвенно уписывая бутерброд с остатками селедки, скорчилась Хрюшка, а у ее ног, то есть на самом пороге, распластался Жупик, немигающим взглядом глядя на эту самую селедку. (Вообще-то селедку ему давать нельзя, как и много чего другого, но после того, как Жупик переварил кусок обоев, мамуля махнула рукой на его диету…)
Так вот, Хрюшку я заметила, а Жупика в засаде проглядела. Ну и… вляпалась в его измазанные, кажется сгущенкой, брыли. Жупик не одобрил такого попрания его личности и рванулся вперед, увлекая меня за собой. Падая, я вцепилась в Хрюшку, а той хвататься было не за что, кроме бутерброда, поэтому она на всякий случай заорала. К ней присоединился отчасти ликующим гавканьем Жупик — бутерброд-то Хрюшка так и не удержала…
Родня, конечно, всей кучей кинулась нас поднимать, но ничего хорошего из этого не вышло — нас с Хрюшкой чуть было не сделали сиамскими близнецами, а Жупик чуть не распрощался с брылями.
Наконец нас кое-как отодрали друг от друга и всех вместе — от пола. Размазывая по уже основательно выпачканным щекам подсолнечное масло и укроп, Хрюшка некоторое время размышляла, стоит ли зареветь, но ограничилась тем, что пропыхтела:
— Маманя! Мишка оборзела!
— Я нечаянно! — поспешила извиниться я. Ссориться с Хрюшкой не входило в мои планы — уже давно было подмечено, что после любого столкновения с ней личико может запросто расцвести прыщами.
Кажется, Хрюшка была не прочь продолжить разбирательство, но возможность незаметно для перенервничавших родичей вытереть руки о майку оказалась сильнее желания качнуть права. Хрюшка занялась грязными разводами на майке и отвлеклась от моей персоны.
Пока мамуля вертела меня туда-сюда, проверяя, не отбила ли я себе чего-нибудь при падении, родственнички на заднем плане опять забухтели:
— Хрю… Одетта, ну неужели нельзя покушать, на кухне? Ты же не дома…
— На кухне теть Роза надымила…
— Роза, опять?! Подумай хотя бы о своей старой матери! Ты же не дома…
— Идка, не кряхти — ты же не дома!
— Не придирайся к словам!
Решительно, успокаивать моих родственничков все равно что делать козу голодному крокодилу. Тетя Роза ворчит, потому что не может позволить себе срываться на студентах. Тетя Ида пыхтит, потому что не может сорваться на директоре издательства, где она работает. Мать радуется возможности увидеть хоть какую-то реакцию на свое ворчание (потому что папа, слушая ее, превращается в совершенного эстонца)… В общем, предложение Полины немного отвлечься начинало выглядеть все более и более заманчивым. В самом деле, если следующие десять дней мне предстоит провести под постоянный галдеж моих теток…
Я прорвалась к телефону и, бесцеремонно стряхнув дедулю Витольда с провода (кажется, он обещал пристрелить бабулиного любовника из трофейной берданки, купленной им по случаю у тетки, торговавшей на рынке солеными огурцами), позвонила Полли, тем самым еще больше испортив себе каникулы. Знала бы, во что я ввязываюсь, лучше бы сто двадцать раз выслушала воспоминания дедули о его сватовстве к бабуле (как он ползал к ней огородами, помял заветные помидорчики будущей тещи, а та пригрозила вытянуть ему уши бантиком и завязать на макушке…).
Полинка продолжает
Я исполнила танец веселых утят вокруг телефона, когда Мишка наконец позвонила и согласилась пойти со мной. Поскольку в трубку все время прорывались вопли типа: «Роза, кури в противогазе!.. Одетта, своими грязными руками ты сведешь меня в могилу… Маманя, ты че?.. Гы-гы-гы!» — я поняла, что Мишкины родственники развлекаются по пол— ной. У нас так весело давно не было. Кажется, в последний раз родня съезжалась по поводу моего появления на свет. Да, верняк! Дяде Пете как раз на следующий день надо было защищать кандидатскую, поэтому он назюзюкался в узелок, и вместо него на защиту пришлось идти тете Маше. Никто и не догадался о подмене, потому что самый молодой член комиссии еще с Троцким курил на ступеньках Зимнего…
Так о чем это я? А, ну да, Мишка согласилась пойти со мной! Я договорилась с ней на половину одиннадцатого и помчалась подбирать себе нарядец. Надеюсь, до Михи дойдет, что какой-нибудь «белый верх — черный низ» в данном случае не годится. С нее станется… Вот, помню, ходили мы с ней как-то в театр. Я как человек — в джинсах, свитерке с одним рукавом, а она напялила что-то настолько культурное, что на нас все люди оборачивались. Да и вообще мне в театре не понравилось — ноги на кресло не закинешь, подбадривать актеров криками тоже нельзя (меня какие-то козлы вывели со «Спартака», после того как я заорала: «Сделай их как поросят, чувак!»)…
Но Мишка меня не подвела — напялила что-то темненькое, соответствующее случаю. И на том спасибо!
Мишка, кажется, критически оглядела мои новые джинсы, которые я собственноручно размалевала белой краской, и майку с надписью «Курт Кобейн не умер — он просто обкурился!», но предпочла промолчать. Да и вообще вид у нее был такой несчастный, словно я ее не развлекаться тащила, а на лекцию по технике безопасности. Еще минута, и пойдет гундосить: «Ой, лучше б я дома осталась…» Типа с книжкой. Ох уж мне эти филологи, так и тянет их к работе, даже в свободное от работы время! То ли дело мы, патологоанатомы! Представляете, что было бы, если б еще и нас к работе тянуло в неурочное время?!
Но от меня так просто не отвяжешься. Подхватив Мишку под мышку, я деловито зашагала по направлению к центру. У меня даже план культурной программы был намечен: сначала бесплатно гадаем по руке в «Прорицании будущего», пока Людку, то есть, пардон, Божественную Леодилу, не развезло до такого состояния, что ей линии на руке пока-жутся толщиной со шпалу («Что-то я заблудилась в вашей линии судьбы… а она может не петлять так быстро? »). Затем — на площадь, послушаем «Ключных котят», потом в «Клондайк», а там уж как пойдет…
Ну вот, Мишка чего-то недовольно сопит сзади.
— В библиотеку не поведу! — сразу предупредила я. — И на выставку поделок японских извращенцев из природного материала — тоже!
Мишка перебивает
Полинка все тащила меня за собой и что-то ворчала себе под нос. Я ее особо не слушала, поскольку была занята самокопанием. К тому же медленно, но верно я начинала расклеиваться. Теперь мне уже казалось, что лучше было бы остаться дома и в сотый раз послушать рассказы тетки Розы про ее студентов («И этот-то мальчуня вообразил себя героем-любовником, шлет на лекции записочки — „Госпоже Лектору“, блин, и бросает на меня такие страстные взгляды, что у самого очки потеют…»).
Уж лучше слушать про влюбленных в тетку Розу студентов, чем гулять по Семипендюринску в Вальпургиеву ночь! К тому же чем дальше мы уходили от дома, тем сильнее я начинала тревожиться. Моя распроклятая интуиция активизировалась, как всегда, не вовремя, а может быть, вовремя, да только у меня еще ни разу не получалось верно угадать. То есть правильно поступить…
Правда, когда мы добрались до центра, тревога в моей душе немного улеглась. На ярко освещенных улицах было полно народу, в основном приезжих и любопытствующих. Тетки с озабоченными лицами и сжатыми в куриную гузку губами метались от одной заманчивой вывески к другой. Что предпочесть: «Знания старой ворожеи» или «Силу Арканов»? А может, «Гадания Венчанной ведьмы»? Вон как все солидно — тетенька даже наладилась снимать покрывало одиночества! Ой, а можно с меня заодно и простыню невезения стащить?
