Дмитрий Емец - Великое Нечто
— Отлично, тогда я к машине. А вы не ждите меня, я адрес тебе говорил! — крикнул Никита, бросаясь к забору.
Подъехавший через минуту милицейский патруль нашел на стройке только джип, а рядом с ним двух стонущих громил.
Обогнув приговоренный к сносу дом, Корсаков и девушка в оранжевом комбинезоне оказались на узенькой сонной улочке со старыми пятиэтажными домами. Даже странно, как такая тихая улочка могла соседствовать рядом с оживленным шоссе. Судя по номерам домов, Никита промахнулся, и им предстояло пройти едва ли не два квартала.
Вдоль улицы и во дворах пятиэтажек густо росли тополя, а рядом торчали ощипанные кусты отцветшей сирени. Корсаков заметил даже покосившуюся зеленую голубятню. Девушка в оранжевом комбинезоне также с любопытством изучала эту тихую улочку. Причем любопытство ее нередко вызывали вещи самые заурядные. Так, почти минуту она разглядывала стайку воробьев, купавшихся в пыли, потом, случайно ступив босой ногой в лужу, долго смотрела на оставленный на асфальте мокрый след.
— Мы уже почти пришли. Этот дом семнадцатый, а следующий, очевидно, пятнадцатый, — сказал Алексей, пытаясь вспомнить адрес, который называл ему Никита.
Незнакомка ничего не ответила, Корсаков оглянулся и увидел, что, присев на корточки, она ловит на листок подорожника мохнатую гусеницу, отважившуюся переползти асфальтовую дорогу.
— Простите, а как вас зовут? — спросил он, вдруг сообразив, что до сих пор не знает ее имени.
Девушку его вопрос, казалось, немного озадачил, но она быстро ответила:
— Ли… Лида, Лидия. Лидка. Ведь такое имя есть? — Есть, — кивнул Корсаков.
— А вас? — спросила Лирда. — Впрочем, дайте я сама отгадаю. Максим?
— Нет, ошиблись, Алексей, — сказал Корсаков, слегка напрягшись. Максимом, кажется, хотела назвать его мама, но отец настоял, чтобы его назвали Алексеем, в честь деда. Когда он рос, мама часто из упрямства называла его Максимом, так он и рос лет до пяти с двумя именами — с мамой Максим, ас отцом Алексей.
Удивительно, что девушка попала так близко. Завизжали тормоза, и рядом, едва не сбив их, остановилась ярко-красная «БМВ».
— Привет! Не нашли? А я думал, вы давно у Пашки, — крикнул Бурьин, энергично, как чертик из табакерки, выскакивая из машины.
— Мы только что подошли, — объяснил Корсаков. — Задержались по дороге.
— Ну вы и копуши! — поразился Никита. Он полез на заднее сиденье, вытащил какой-то большой пакет и бросил его девушке: — А я уже в магазин успел заехать, лови! Купил тебе кое-что из одежды, размер, разумеется, прикинул на глаз.
— Это все мне? — удивилась Лирда, растерянно заглядывая в пакет. — Но у меня ведь уже есть одежда. Или она не соответствует статусу?
Бурьин незаметно покрутил пальцем у виска.
— Значит, не соответствует, — вздохнула Лирда. — Просто мне грустно расставаться с этим оранжевым. По-моему, он очень мне идет, на меня все оглядываются.
Лирда протянула сверток Никите и потянулась к «молнии» комбинезона.
— Здесь нет памятника, — остановил ее Алексей. — Не будем радовать старушек.
— Поднимайтесь! — Бурьин захлопнул дверцу. — Мы этого Пашку в два счета найдем.
Однако уверенность Бурьина значительно ослабла, когда они вошли в подъезд.
— Вообще-то я тут только пару раз был, и то не совсем трезвый, — задумчиво протянул он. — Пьяный бы я сразу дорогу нашел, у меня интуиция пробуждается, как у почтового голубя.
— Помнишь хотя бы, какой этаж?
Никита посмотрел на друга безо всякого воодушевления.
— Придется проявить немного фантазии, — сказал он. — Там то ли тройка была в номере, то ли единица…
Проявление фантазии, с точки зрения Бурьина, заключалось в том, чтобы трезвонить во все квартиры подряд. В тридцатой квартире никого не оказалось, а в тридцать первой, после того как Бурьин решительно нажимал на звонок целую минуту, в коридоре послышались шаркающие шаги.
— Пашка, это ты? Наконец-то мы тебя нашли! — радостно заорал Никита.
— Я вас не знаю. Что вам надо? — пропищали из-за двери.
Проникнув взглядом сквозь дверь, Лирда увидела крошечную старушку, полную решимости защищать свою маленькую баррикадку до последнего.
— Не бойся, бабуля! Не знаешь, где тут переводчик живет — успокаивающе провыл Никита в замочную скважину.
Просканировав сознание старушки, Лирда увидела, что та в панике. Бедняжка мелко дрожала и размышляла, что лучше: орать «Караул!» с балкона или спуститься на простыня со второго этажа.
— Хватит с меня! — возмутился Бурьин, подталкивая Корсакова к двери. — Теперь, донжуан, твоя очередь. Общение с красавицами всех возрастов и их престарелыми бабульками — это скорее по твоей части.
— Ты путаешь меня с брачным аферистом. Не слушайте его! — проворчал Корсаков, заметив, с каким опасением и вместес тем с любопытством покосилась на него девушка.
Запугивать старушку дальше не имело смысла. Они поднялись еще на этаж и позвонили в дверь квартиры номер тридцать четыре. Услышав в коридоре шаги, Корсаков торопливо вытолкнул Бурьина из поля зрения «глазка».
— Исчезни! — прошипел он. — Ты своей кожаной курткой всех старушек распугаешь.
Никита захохотал и, прихватив Лирду, поднялся на одинпролет выше.
Дверь открылась. Выглянула молодая женщина в махровом купальном халате. Не успел Алексей и рта раскрыть, как Бурьин радостно скатился по лестнице.
— Да вот же они! Это Ирина, Пашкина жена! А меня вы помните? — радостно заорал он.
— Еще бы. Я хорошо помню того, кто уронил мой сервант, — сухо сказала женщина.
Никита что-то пробормотал, изучая цвет коврика для ног.
— Простите его, этого больше не повторится, — вступился за него Корсаков.
— Конечно, не повторится. Это был неповторимый сервант, авторская работа, и хрусталь, кстати, тоже… А это еще кто? Еще один ваш друг! — Ирина вдруг ощутимо напряглась, разглядев за широкой спиной девушку в оранжевом комбинезоне. Ее брови удивленно поползли вверх.
Бурьин полуобнял хозяйку за талию, быстро увлек ее в квартиру и негромко загудел о чем-то. По мере того как он гудел, лицо Ирины менялось.
…Оставив женщин одних, Корсаков и Бурьин прошли в комнату. Здесь Никита, недоверчиво осмотрев все стулья, опустился на диван.
— Ну и дела, — сказал он. — Влипли мы с тобой, Корсаков, в историю. Клад надо искать, а тут еще эта девчонка. Погоди… Позвонить надо.
Он решительно набрал помер и почти сразу забубнил: «Я знаю… знаю… А без меня нельзя? А если постараться? Что хочешь, то и скажи! Неделек с пару… Выручай, браток! Ну все, давай!»
Повесив трубку, Никита подошел к Корсакову:
— Уф! Я вроде как взял отпуск. Представляешь заявление: «В связи с поисками клада прошу предоставить мне двухнедельный отпуск»?
В комнату заглянула Ирина. Она успела сменить домашний халат на легкое зеленое платье свободного покроя, напоминавшее сарафан.
— Лида принимает душ, — улыбнулась она. — Не хотите чаю?
— Отлично! Перекусить — это всегда кстати! — воодушевился Никита, воображение которого не пожелало останавливаться на чае.
Ирина вздохнула. Кухонную повинность она выполняла привычно, быстро, без ужимок и показной хлопотливости застигнутой врасплох хозяйки. Вскоре на столе возникли тарелка с сосисками, картофельное пюре и салат из помидоров.
— Может быть, подождем хозяина? — на всякий случай спросил Бурьин, в голосе которого явно слышалось:
«А может быть, не надо?» Минут через пятнадцать появилась Лирда. Она была в золотисто-коричневом костюме из натурального шелка и туфлях на низком каблуке. Никогда прежде переход от утенка к лебедю не осуществлялся так внезапно. От оранжевого комбинезона не осталось и следа. Словно бы их недавняя знакомая неуловимо повзрослела, стала суше, ироничнее и недоверчивее. Теперь это была скорее энергичная, преуспевающая москвичка из тех, что передвигаются в основном на машине и плохо знают схему метрополитена. Лирда улыбнулась.
— Я ничего не упустила? — спросила она.
— Все отлично, даже более чем, — искренне сказал Корсаков.
Даже Ирина, казалось, была слегка удивлена подобным превращением.
— Позволь, — пробормотала Ирина, вглядываясь в лицо девушки, — но твои глаза… Разве они были зеленые?
Лирда растерялась, но на помощь ей немедленно пришелНикита.
— Глаза, глаза… Я, например, никогда не замечаю, какие у женщины глаза! — заявил он.
— Как это не замечаешь? — удивилась Ирина.
— То есть я, конечно, замечаю, есть у женщины вообще клала или нет, но какого они цвета — это для меня слишком гонко. — И, потеряв интерес к разговору, Никита вплотную занялся сосисками.
— Вы голодны? — Корсаков встал и подвинул Лирде стул.
Девушка некоторое время смотрела на салат, не решаясь дотронуться до вилки.
