Юлия Славачевская - Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы
Доползла, взгромоздилась и, немного очухавшись, повела допрос дальше:
— А где туалет?
— Везде, — развел руками бог. Меч остался воткнутым в мраморный пол, а мои глаза сошлись в кучку от заманчивости предложения. Ни фига себе работенка — даже без минимального перечня удобств!
— У нас биосреда. Сама себя очищает…
— А помыться? — на последнем издыхании пробормотала будущая И. О. верховного бога.
— Вызовешь Тандера, — примирительно предложил чокнутый громовержец, то бишь кастрюлеголовый Рицесиус. — Он тебе дождик организует любой температуры…
И это умный мужчина? Сам-то понял, что сказал? Позвать левого мужика, чтобы он меня из лейки поливал? Голую? Ага, а я навроде аленького цветочка буду тянуть свои хрупкие лепестки к солнцу? И по пути отрывать загребущие лапы всяких приблудившихся сорняков? Кошмар. Дурдом на проводе. Будьте милосердны — добейте! Пристрелите, я этого не выдержу! Нет, это лишнее! Спасите несчастную, коварно похищенную деву!
— Отказаться я могу? По принципу — не сошлись на условиях контракта? — вымученно прошептала я.
— Откажись — и твой муж умрет, — спокойно ответил бог, чем окончательно вывел меня из равновесия.
Я уселась на троне, приняла классическую позу царевны Несмеяны и пригорюнилась. Видимо, моя трагическая физиономия так сильно давила на жалость, что все же додавила больную мозоль одного наглого аморального типа.
Тип глубоко вздохнул и произнес:
— Обещаю — после отпуска ты вернешься к мужу, и я вас больше не потревожу. А ты, в свою очередь, без меня делай все, что хочешь. Но! — бронированный палец снова взмыл вверх в уже надоевшем жесте (во мне немедленно зашевелилась вредная сторона натуры и посоветовала его на фиг сломать), — без фанатизма и в пределах разумного!
Немножко воспрянув духом, я скромненько поинтересовалась:
— Интересно знать, и где заканчиваются эти самые большие пределы?..
В ответ мне развели руками (снова метнув несчастный меч в пол наподобие Артурова клинка. Клинок благополучно застрял) и нагло заявили:
— Не знаю, но надеюсь на твое благоразумие! Действуй в соответствии с обстоятельствами!
А? Чего?! Что значит — обстоятельствами? Это понимать: «Действуй-злодействуй»?
Ну как можно надеяться на то, чего в природе нет? Вывел, понимаешь, нового зверя — «Илонино благоразумие»! Три ха-ха! Он бы еще совесть во мне отрыл! Ага! И немедленно закопал обратно, ибо оная давно сдохла и превратилась в скелет.
— Хорошо! — вынужденно согласилась я, прекрасно понимая, что спорить можно до бесконечности.
Но бесполезные дебаты ничего по большому счету не изменят, а только затянут время. Которого у меня мало. Там внизу Кондрад с ума сходит (я надеюсь!), а дома семья беснуется! Папа наверняка уже крестовый поход собирает.
— Вот и чудненько! — обрадовался Рицесиус и развил бурную деятельность.
Для начала он занырнул ко мне под юбку. Это я вначале так подумала… и сразу отшила наглого мужика, таки осуществив свое заветное желание и со всей дури наподдав ему каблуком по «кастрюле».
Отзвенев останками давно погибших извилин и помотав головой, бог укоризненно сказал:
— Мне под трон нужно залезть, а ты лягаешься!
— Предупреждать надо! — Совесть у меня не проснулась ни в одном глазу.
Да эта лентяйка даже в левой пятке не поскреблась! Зато опять активировалась вредная сторона натуры и стала подзуживать втихомолку повторить подвиг и побить в колокола каблуками. Или в бубенцы…
Решив не доводить ситуацию до критической, я быстренько договорилась с пакостницей — торжественно пообещала предоставить ей полный простор боговредительских действий, но в другое время и поджала ноги:
— Ищи!
— Спасибо! — преждевременно порадовался моей уступчивости местный царь и полез под трон.
Покопавшись там немного, достал чемодан и ширму. У меня немедленно созрел вопрос: как там все это поместилось? Который тут же сменился другим: а что там есть еще? Но озвучивать ни тот, ни предыдущий я не стала. Времени покопаться у меня предостаточно. Целый месяц! Чтоб этого отдыхающего в отель с двумя звездочками (и те — в глазах!) поселили!
Бог расставил ширму, удалился за нее и начал раздеваться. Ну мне так показалось, потому что оттуда вылетали металлические запчасти. Когда на полу образовалась приличная гора металлолома, увенчанная мечом, ширма сложилась, и…
Я узрела довольно симпатичного мужчину средних лет. В купальных труселях по колено с принтом из флиртующих зайчиков (о как его мое обещание впечатлило! Даже пособие на себя натянул!) и гавайке ужасающей расцветки.
Что сказать… выглядел он неплохо даже по нашим земным меркам. Шатен. Симпатичный профиль, как полагается воину, слегка подпорченный длинным вертикальным шрамом на левой стороне лица, который спускался ото лба через глазницу (сам глаз, к счастью, уцелел!) до скулы.
Ясные открытые черты лица, умные карие глаза, крупный властный рот с узкими губами. Довольно-таки массивная челюсть. Высокие, скульптурно очерченные скулы. В общем — не красавец, но, как Жан Маре, чисто по-мужски о-очень, очень притягательный. Телосложение отнюдь не хилое, крепкий костяк покрыт хорошо развитой мускулатурой. Широкие плечи особенно подчеркнули узкий таз. Ноги… длинные и стройные, словно у какой-нибудь греческой мужской статуи. То есть смотреть можно, если не считать прикида. А с прикидом… нет слов!
Причем в руке эта ошибка местной эволюции держала бокал с коктейлем, увенчанный бумажным «зонтиком» с соломинкой. В другой руке покачивался чемоданчик, под мышкой покоился свернутый резиновый матрас, на шее висело гавайское ожерелье из цветов, а талию опоясывал надувной круг.
Вообще мужчина выглядел на твердую четверку с плюсом. Не из породы слащавых мальчиков-зай… Да что ж ко мне эти «кролики» прицепились?!! Короче, слащавым мужик не был. К такому никто не подойдет поинтересоваться, какой цвет губной помады нынче в моде. А если и подойдет, то потом или уползет, или унесут. Третьего не дано.
— Ну я пошел? — Отпускник одним заходом всосал в себя полбокала коктейля и шустро развернулся на выход.
— К-куда?! — грозно рыкнула я. — А орудия производства? А доверенность на ведение дел? Ишь, как неймется! Фигушки! Сначала дело, «потехе час» — потом!
— Ах да-а! — опомнился бог и, освободив руки, вернулся ко мне и бойко полез в раскопки под троном, в который раз наведя меня на мысль об археологии.
Интересно, а мумии нынче в цене? А то бы примариновала по-быстрому и спихнула за половину стоимости в какой-нибудь музей.
Мои размышления были прерваны торжественной процедурой вручения символов власти. Происходило это следующим образом: на голову мне плюхнули все ту же много и нехорошо упомянутую «кастрюлю», а в руки всучили меч и кадуцей.
Сквозь прорезь в шлеме для одного глаза (до парного отверстия мой второй глаз никак не дотягивал) я рассматривала новоприобретенные предметы.
Кстати, у кадуцея на верхушке имелась петелька, в которую была вставлена нехилых размеров «якорная» цепь.
— На фига? — вопросила я и сама испугалась гулявшего внутри эха.
Но меня поняли правильно:
— А чтоб не потерять! На шею можно повесить.
— Ага! — кивнула я «рогами».
Любопытно, это намек по Фрейду или явное издевательство? Может, забодать?
— Я пошел! — счастливо заявил халявщик в зайчиках. — У тебя все есть, а чего нет, то сама найдешь!
— С-стоять!!! — заорала я. — По дороге загляни к мужу и скажи, что у тебя тут божественные каникулы, а у меня суровые райские будни!
— Это ж какой крюк! — припечалился Рицесиус. Но, подумав секунду, неожиданно согласился: — Приветы передавать?
— Можешь Кондрада даже поцеловать, — разрешила я, втайне надеясь, что у кого-то потом будет повод для визита к дантисту. И не один…
— Я подумаю… — ухмыльнулся бог и растаял в воздухе, оставляя несчастную беззащитную девушку на страже своего пантеона. Кнопкодав долбаный! Чтоб ему только в «Сапера» на Земле играть!
Денис
Сколько себя помню, учителя предрекали мне большое будущее, а я всегда горячо хотел помогать людям и буквально разрывался между желаниями стать врачом и психологом. Еще с той поры, когда был длинным, словно жердь, угрюмым подростком и ходил в школу. Возможно, потому, что сам испытывал огромные трудности в общении. А может, оттого, что с детства обладал обостренным чувством справедливости. И я был максималистом. Всегда.
Хотя, признаюсь честно, временами это самое чувство принимало довольно странные формы. Подопытные отбивались, громко возражали и категорически противились «тестам».
Но кто ж им позволит?! Мне друг впоследствии наручники специально у папы одолжил. Для особо тяжелых случаев. Говорил, уж больно его процесс «перевоспитания» завораживает.
