Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом
А кроме грустных воспоминаний имелось огромное количество интересующих меня событий, которые навсегда останутся тайной.
Начиная с чисто риторического вопроса: куда подевалось тело гнома (которого, кстати, я и в глаза ни разу не видел)?
Гном открыл глаза и нифига не увидел. Чувствовалось ему очень хреново. Как после многодневного запоя. Или как после принятия лошадиной дозы яда. Да еще скверный запах земли и гнилого дерева. Он попытался выяснить ситуацию на ощупь. Так и есть. В гробу. И судя по истлевшей одежде и трухлявым доскам, достаточно давно. Значит, все-таки, яд. При каких обстоятельствах попал в столь незавидное положение он не помнил. Да сейчас это было и не важно. Волновало другое. Сквозь толщу земли доносились характерные методичные звуки, источником которых могла быть только лопата. Это имело единственное объяснение — до него хотят добраться. Кто? Да, кто угодно. Это могут быть обыкновенные мародеры или некрофилы (от этой мысли гном покрылся мурашками).
Как бы там ни было, но, в любом случае, нужно сматываться. Даже если это всего лишь гробокопатели. Зачем шокировать бедных археологов своим живым состоянием?
Гном словно заправская землеройка проделал небольшой тоннель, затем вернулся, замаскировал путь своего отхода, после чего, не появляясь на поверхность, стал прокапываться в сторону гор.
Или, чем закончилось сватовство Горыныча?
Он совершил виртуозную посадку, галантно возложил к стопам избранницы три букетика из свежесломанных цветущих вишневых деревьев.
— Где твоя носила?
— За тебя сражался, любимая! — Не моргнув (ни одним из шести) глазом, сбрехал Горыныч.
— А моя без твоя, чуть замуж не отдали, — пожаловалась дракониха, шибко долго твоя сражалась… А правда, за моя?!
— А как же! Если не веришь, можешь у Бабая спросить.
Змей продолжал самозабвенно врать. Понимал, что негоже восстанавливать взаимоотношения посредством такой голимой брехни. Но не правду же говорить, что столько лет стращал Город в надежде заполучить несуществующую трехглавую бабу. И Бабая зачем-то приплел, хоть сам не знал, кто это такой. Помнил, в детстве пугали, когда не слушался.
Однако, ссылка на конкретного свидетеля подействовала, и драконья принцесса больше не возвращалась к длительной отлучке Горыныча.
— Твоя жениться прилетела?
— Ага!
— Моя согласна! Только сейчас должна прилететь моя новая жених. Плохая совсем. Только имя хорошая. Под Ху Дзин. А так, плохая. Моя не любить. Только моя богатство любить. Твоя — хорошая. Моя любить. Твоя имя плохая. Го Ры Ныч.
— Так у меня… нас… Гм… У моя теперь имен! — Хором обрадовался змей. После чего персонально представился.
— Ваня!
— Петя!
— Сидя!
— Ва Ня, Пе Тя, Си Дя, — зачарованно повторила принцесса, — очень хорошая имя. Ой, летит!
На небе появилась точка, быстро увеличивающаяся в размерах.
— Наша будет убегать?
— Нахрена?! — Искренне удивился змей.
— А если она будет твоя убивать?
— Убивать?! Это мы еще посмотрим.
И, действительно, все ограничилось смотринами. Увидев, что к принцессе вернулся пропавший много лет назад трехголовый ухажер, прослывший в драконьей среде крутым беспредельщиком, Под Ху Дзин решил не испытывать судьбу, заложив крутой вираж, скрылся в том же направлении, откуда появился, только с большей скоростью.
— Улетела. А если вернется?
— Тогда я ему висюльки пообрываю, — успокоил невесту Горыныч.
— Какие висюльки?
— Какими под ху дзинькает… Давай улетим отсюда, люди мне тут не нравятся.
— Почему?
— Хитрые они все. Всегда прищуренные. Так как?
— Моя за твоя — хоть на край света!
— Край света — это здесь. А там куда полетим — пуп земли.
— Моя за твоя — хоть на пуп земли.
— Летим?
— Летим!!!
Было интересно, справляются ли с управлением отеля Вини Пух и Пятачок в условиях мирного времени?
— А это случайно не жирно будет, три тележки провизии в неделю?
— Кролик, не борзей! И часа не прошло, как я… Гм… Мы с Пятачком тебе подарили целый отель, а ты уже жмешься. Что же тогда через неделю будет? Жаль старые хозяева отказались принять назад свою гостиницу. У них теперь танцевальные гастроли… Но мы, наверное, передумаем дарить тебе отель, раз ты таким крохобором оказался. Подыщем хозяев пощедрей.
— Что ты Пух! Ты меня не правильно понял! Я об ослике забочусь. Тяжело ему так часто мотаться. А так мне ничуть не жалко.
— Ладно, поверим. Но только сейчас все равно дарить тебе такое доходное место не будем. Сначала сдадим отель тебе в аренду. Посмотрим на твое поведение. Правильно Пятачок?
— Конечно, Вини!
— Ну, ладно. Мы пошли. Городская суета не для меня. Мешает сосредоточиться. А мне предстоит мемуары писать. Название я уже придумал. «Как я спас мир, свергнув Емелю»…
Они попрощались с кроликом и их маленький отряд отправился в родной лес. Они продвигались медленно, не торопясь. Приходилось поджидать еле плетущегося Иа, который с трудом тащил повозку, загруженную по максимуму всевозможной снедью. Осел подумывал, что если такое будет повторяться три раза в неделю, то долго он не протянет и не мешало бы отыскать того ворона. Он что-то тогда говорил насчет золотого надгробного памятника…
Успокоилась ли вечно неугомонная Клара?
— Вань, позови меня замуж…
— Ты ж все равно не пойдешь.
— А, вдруг?
— Не верю.
— А ты попробуй…
Клара, нормальные мужики если делаю кому подобные предложения, то только тогда, когда уверены, что не будут отвергнуты.
— Ну, Вань, тебе трудно чтоли девушку уважить…
— Не буду. Ты откажешь, чем подорвешь мою мужскую гордость.
— Не откажу…
— Точно?
— Точно.
— Гм… Клара, выходи за меня замуж.
— Ой, не могу! Какой же ты надоедливый. Заладил одно и тоже. Замуж за него выходи. Жених выискался. Ваня, посмотри на себя. Ну какой из тебя муж? Одно дело помиловаться, а, вот, связывать с тобой жизнь…
— Все. Достала ты меня! Возвращаюсь в Город. Намедни Федот нарочного присылал, он теперь вместо Емели правит. Звал в воеводы…
— Воевода? Это другое дело. У воеводы я согласна в невестах походить, а как только Федота с престола скинем, так и свадебку сыграем. Ну, что лежишь? Нас ждут великие дела.
— Погоди, не мешай думать.
— А о чем ты думаешь?
— Дилемму решаю: достаточно ли будет тебе только фигу показать или придется прибегать к более выразительным жестам…
Сложились ли взаимоотношения между Ягой и Хоттабычем?
— Дорогая, ну когда мы спустимся в истинный Лабиринт? До входа почти уже можно добраться, чуть-чуть разгрести и все. Федот целыми днями сокровища таскает, а Соловушка по ночам оказывает посильную помощь…
— Неужели все джинны такие нетерпеливые? Или только ты у меня один такой? Не хочу о сундуки спотыкаться… Да и неуверена, что обезьяний дух окончательно выветрился… Подождем еще недельку… А теперь не мешай… Видишь делом занимаюсь…
Яга повернулась к невзрачному чародею.
— Ну, что же ты? Смелей.
— Может лучше кошков дохлых? От жаб с лягушками я помру… С детства ненавижу.
— Раньше думать надо было.
— Я не виноват. Это все носастый. Он мне место Главного колдуна пообещал…
— Еще не все потеряно. Федот увидит, как ты хорошо купаешься, сразу призовет тебя на эту должность…
Колдун тяжело вздохнул, потом прочитал заклинание. Над приличных размеров корытом образовалась небольшая зеленая тучка, из которой посыпались жабы.
— Хватит? — Спросил незадачливый чародей, когда корыто заполнилось почти до краев.
— Достаточно… Теперь вперед.
Снова тяжкий вздох, и колдун, подобрав успевших выпрыгнуть рептилий, погрузился по шею в кишащую массу.
— Сидеть три часа… Каждые десять минут, нырять… Узнаю, что сачканул, заставлю живых переглотать…
Яга закурила и, дождавшись первого «окунания», медленно удалилась.
Ей на смену у корыта появился молодой человек, который прошептав: «Может, сегодня повезет?» — принялся перецеловывать лягушек…
* * *Прошло две недели. Мне уже самому с трудом верилось, что пережитые недавно приключения происходили на самом деле. Под лучами летнего солнца исчезло последнее свидетельство реальности тех событий — едва заметная тоненькая белая полоска незагорелой кожи на шее.
Была пятница. Рабочий день заканчивался. Я сидел в нашей слесарно-сантехнической каморке конторы и с нетерпением поглядывал на часы. Последние сорок минут тянулись особенно медленно. Я чуть было не подумал, что тут не обошлось без колдовства.
Из приемной доносился какой-то шум. Я не прислушивался. Скорей всего, Светлана Григорьевна, секретарша, бухгалтер, экономист и жена начальника ЖКХ в одном лице, выпроваживала очередного челобитчика, явившегося с жалобой на какую-нибудь коммунальную неурядицу. Нашел когда заявиться. Если бы в понедельник или во вторник, да с утра, и то не факт, что до конца недели наша контора снизойдет до исполнения своих обязанностей.
