Рон Хаббард - Злодейство Торжествует
Образ Хеллера в глазах публики начал окружаться таинственностью. Теперь пришло время придать ему больше конкретной весомости. Для такого мастера по ССО, как Мэдисон, это было детской игрой. Следующим своим ходом на суде он выбрал курс на переформирование имиджа. Пришла пора дать выход музыкальному фактору.
Он связался по видеофону с Хайти Хеллер.
— Как я понимаю, — сказал он, — пьеса «Разбойник» уже готова для сцены.
— Верно, — отвечала Хайти. — Декорации, костюмы и музыка — все отрепетировано и готово для показа. Но, по-моему, сейчас не подходящее для этого время. У пьесы политическая подоплека, а политическая сцена сейчас выглядит довольно неустойчивой.
— О, святые небеса, и это все? Забудьте об этом. Могу вам дать абсолютную гарантию, что никаких неприятностей у вас не будет. Хисст делает все, что я скажу.
— Я уже это заметила.
— Ну, тогда веселей. Его, что ни говори, терпеть не могут, а вас народ любит. Он не осмелится вас пальцем тронуть. Между прочим, вы не получили весточки от милого Джеттеро, а?
— О, когда я показала камень, мне написал флотский обозреватель. Судя по тому, как взлетел на воздух склад горючего, принадлежащего войскам Аппарата, Джет сейчас на Калабаре, полагает он. Но это невозможно. Он бы никогда не связался с мятежниками.
Мэдисон прекрасно знал, что Хеллер на Калабаре, но поддакнул ей:
— Разумеется, нет. Ну как, вынесем мюзикл на подмостки завтра вечером?
— Если вы сможете гарантировать, что с членами труппы ничего не случится. Вы ведь знаете, мы имеем дело с головорезами Аппарата, и я не хочу, чтобы мои друзья пострадали.
— Я гарантирую и честью клянусь, как джентльмен, — пообещал бессовестный Мэдисон, — что с труппой ничего не случится и вам не будет причинено ни малейшего зла. Хисста просто нужно немного приструнить, вот и все.
— Ладно, — согласилась Хайти. — Пьеса пойдет завтра вечером, перед камерами, «живьем». Приятного зрелища.
Мэдисон позвонил директору хоумвидения и продиктовал несколько объявлений, которым следовало немедленно выйти в эфир, и на будущее. Он придумал потрясающие рекламы. Ему хотелось, чтобы завтра вечером весь Волтар собрался перед хоумвизорами, а за ним — и вся Конфедерация.
Вечером следующего дня, в шесть тридцать, он навестил Ломбара в Правительственном городе. Мэдисон вошел в его офис, выглядя очень озабоченным.
— Шеф, через несколько минут произойдет нечто такое, насчет чего я должен выяснить ваше мнение. Я пытался этому помешать, но хоумвизионщики такие упрямые. Они и слушать меня не пожелали и даже не сказали, что, собственно, готовится. Вы видели театральные объявления?
Ломбар читал донесения о разборках между Армией и Флотом, вызванных тем, что Армия пыталась заставить Флот перейти на казарменное положение. Видеть, как они ссорятся между собой, а не с ним, доставляло Хиссту некоторое удовольствие. Росла его уверенность в себе. Похоже, имидж сильного человека давал очень неплохие результаты.
Он не обратил почти никакого внимания на Мэдисона, когда тот включил хоумвизор.
Диктор хоумвидения читал рекламное объявление: "Всего лишь через каких-то пятнадцать минут вы увидите новую музыкальную пьесу Хайти Хеллер «Разбойник» — увидите в прямом эфире, «живьем», "живьем", «живьем»! В ней прозвучит новый вид музыки, называемый «даунбит» — «мрачный», доселе еще не слышанный вами. В пьесе заняты сотни артистов. После разового показа по хоум-видению пьеса перекочует на подмостки театра в Городе Радости. Так что это ваш единственный шанс посмотреть ее бесплатно. Хайти Хеллер отдает вам свою жизнь. Тащите к «ящику» соседей, друзей, прохожих на улице. Возможно, это ваш последний шанс увидеть Хайти. Будьте с нами!"
Театральную рекламу обычно не передавали по хоум-видению, поэтому то обстоятельство, что теперь это делали каждый час в течение полутора суток, создавало подобие сенсации. Почти всем было известно, что нынче вечером произойдет что-то особенное. Фраза "отдает вам свою жизнь" совсем не укладывалась в мозгу. Может, она собиралась выделывать на сцене смертельно опасные номера? Миллиарды и миллиарды горячих поклонников Хайти реагировали по-разному. Часть из них почувствовала физическое недомогание при мысли о том, что с их "драгоценной Хайти" может что-то случиться. Со всех уголков Волтара, а на несколько часов позже и с других планет Конфедерации на хоумвидение звонили встревоженные зрители.
Поскольку большую часть дня программы уделяли ходу суда, новости посвящались другим темам. Сообщалось, что противостояние на Калабаре, похоже, становится менее напряженным вследствие вывода Аппаратом своих частей. Некоторые газеты рассуждали о цели некоего карательного удара, гадая, какая из незавоеванных планет станет его мишенью. В одной из них писали, что некая раса разработала новый разрушительный вид оружия и до вторжения на ее планету нуждалась в проведении карательной акции, а обычно хорошо информированный источник заявлял, что этой планетой, возможно, будет Блито-ПЗ. Ломбар щерился, как хищный зубастик: Мэдисон говорил ему, что такая утечка информации "формирует общественное сознание".
Трансляция мюзикла началась с рева собравшихся в студии зрителей. Как обычно, публике представили исполнителей. Затем под торжественный звук фанфар поднялся занавес, и зазвучала мрачная музыка — погребальная песнь в стиле рэгтайм, сопровождаемая стоном убитых горем людей и воем чертей. Действие началось. На сцену вышла Хайти и в восхитительной арии охарактеризовала место действия спектакля и поведала слушателям историю ее брата и свою собственную.
Мэдисон взглянул на Ломбара. Кажется, ужимки красных чертей и страдания народа явились для него источником приятного удовлетворения. Смысл пьесы фактически до него не дошел.
Брат прошел через свою двойственность — все это сестра рассказала в пении, массовые сцены и декорации были превосходными.
Глядя на сцену, Ломбар, казалось, размышлял о чем-то своем. Раз или два он даже постучал в такт музыке носком башмака. Он был настолько занят своей персоной, что, казалось, совсем не улавливал смысла. Но Мэдисон знал, что на Калабаре прекрасно его улавливают. Все знали, кому Хайти приходится сестрой. Исполнителем главной мужской роли в пьесе, благодаря тайному вмешательству Мэдисона, был красивый юный блондин высокого роста родом с планеты Манко.
Во второй части спектакля, как раз перед финальными сценами, зрители увидели, как Хайти Хеллер, сестра разбойника, стоит на площадке невероятного локомотива поезда, подвергающегося ограблению. Разбойники очищают чемоданы и сумки. Один из них подходит к ней, открывает чемодан и говорит: "Смотри, мы нашли кое-что из одежки чертей, ха-ха-ха, мы нашли кое-что из одежки чертей". И вытаскивает красный генеральский мундир — форму Аппарата.
В тот же момент Мэдисон глянул на Ломбара. Диктатор Волтара сидел ошарашенный.
А в это время Хайти на экране хохотала, запрокинув голову. Затем она вытащила шестизарядный револьвер и выпалила из него в воздух, чтобы привлечь внимание крестьян, работающих в близлежащих полях. Те сбежались к ней, и Хайти запела им песенку.
Зазвучал мрачный и яростный ритм баллады. Хайти пела так, как могла петь только она одна:
Эй, остерегайся,
Черт тебя достанет.
Не успеешь охнуть -
Он тебя обманет,
Толстую дубину
На тебя обрушит,
Кулаком мохнатым
Мигом оглоушит.
Черта как страшило
Многие рисуют,
Но не так он страшен,
Как его малюют.
Видели б вы черта
С содранною кожей,
Вмиг бы убедились:
Пуст он и ничтожен.
Вырос он в трущобах
На планете нашей,
Мог любой бродяга
Быть его папашей.
Песенкой хочу я
Вам мозги прочистить.
Знайте, что пою я О…!
(Последние слова были произнесены только губами.)
Можно было безошибочно догадаться, что это были за слова. Конечно, "о Ломбаре Хиссте". Но в самой своей немоте они прозвучали в десять раз громче, чем если бы были произнесены вслух.
Затем грабитель, держащий мундир, наполнил его газом, и тот поднялся вверх, извиваясь в каком-то немыслимом танце. Сценический брат вбежал на сцену и, выхватив все свои шестизарядные револьверы, продырявил мундир во многих местах. Крестьяне и грабители пустились в дикий пляс, топча мундир и, наконец, сжигая его изображение.
Но не только эта сцена проходила в сумасшедшем движении. Ломбар сорвался со своего кресла, дико размахивая руками и подпрыгивая.
— Это я! — завопил он. — Это обо мне она поет! Убью ее! Искалечу! Она выставляет меня на посмешище! О боги, теперь я понимаю, в чем смысл этой пьесы! Она призывает народ взбунтоваться и разорвать меня на куски! — Он погрозил экрану обоими кулаками и набросился бы на него, если бы не наскочил на стул и не упал, после чего стал кататься по полу с пеной у рта.
