Кир Булычев - Гений из Гусляра (Сборник)
Мальчишки, которые бежали из школы в противогазах, увидели почти подохшую русалку, немного покидали в нее камнями, а потом пошли домой. Но тут встретили профессора Минца, который шел гулять на набережную.
– Дядя, дядя! – закричали они. – Наши сети притащили мертвеца.
Профессор Минц не понял детской шутки, побежал к берегу и увидел русалку на последнем издыхании.
Профессор хотел было вызвать «Скорую», чтобы девушку, в которой он не сразу угадал речную жительницу, отвезли в больницу, но на его крики о помощи, разумеется, никто не отозвался, и поэтому профессору пришлось взвалить русалку на плечо и потащить наверх.
К счастью, русалка была некрупной и легкой.
Наверху запыхавшегося Минца встретил его друг Корнелий Удалов.
Он стоял над откосом и с горечью наблюдал экологическую катастрофу.
Зрение Удалова в последнее время стало его подводить, и потому он крикнул Минцу:
– Брось рыбу! Нельзя ее жарить! Она химически отравлена.
– Лучше бы помог, – отозвался Минц.
Удалов понял свою ошибку и помог Минцу поднять русалку на откос, а там положить на лавочку.
На набережной было пустынно, потому что от реки сильно воняло.
– А я думал, сом, – признался Удалов.
– Нет, туристка, – отозвался Лев Христофорович.
– Если туристка, почему голая? – спросил Удалов.
Минц только что сообразил, что волочил наверх голую девушку.
– Какой ужас! – сказал он.
– И волосы зеленоватого оттенка, – сказал Удалов, который неплохо разбирается в экологии. – И жабры за ушами.
Минц принялся снимать пиджак, чтобы накрыть тело.
– Ты еще не догадался? – спросил Корнелий.
– О чем я должен догадаться?
– Ты русалку вытащил.
– Не может быть!
– И что же ты намерен с ней дальше делать?
– B больницу, – сказал Минц, – девушке плохо.
– Не возьмут ее в больницу, – сказал Удалов.
– Но она же может погибнуть!
– Нет у нас ветеринарной лечебницы в городе. Ты же знаешь!
Из этого следует, что Удалов рассматривал русалок как некий вид пресноводных животных. Но, будучи человеком отзывчивым и добрым, он добавил:
– Давай ее домой отнесем, пускай в ванной полежит до окончания экологического бедствия.
Минц тоже понимал, что времени терять нельзя.
Они подхватили обнаженную девушку за плечи и ноги и понесли по Пушкинской улице к своему дому.
Прохожих было немного, а те, которые попадались, понимали, что Минц с Удаловым спасли купальщицу и лучше им не мешать. Спасут – считай, что купальщице повезло, а помрет – меня здесь не было.
Нести было тяжело.
Минц с трудом произнес:
– А я думал, что их больше не водится.
– Редко, – ответил Удалов, – туда, к Архангельску, еще попадаются. А в наши края только случайно заплывают, к озеру Копенгаген.
Тут, к счастью для Минца, который совсем запыхался, русалка открыла зеленые с поволокой туманные глаза и сказала низким голосом:
– Пить! Чистой воды!
– Какое счастье! Она оживает, – сказал Минц. Он боялся, что девушка не переживет этого приключения, а он себе никогда такого не простит.
– А ты идти можешь? – спросил Удалов. – Ножками идти сможешь?
– Я задыхаюсь, – ответила русалка.
– Тут всего сто метров идти, – сказал Удалов. – Потерпи, будь другом.
– Нет, – капризно ответила русалка, – лучше я умру.
Удалов отпустил ноги русалки, но она не хотела идти, поэтому обняла Минца за шею и громко прошептала:
– Дядечка, не оставляйте меня на верную погибель!
– Не бойтесь, – сказал Минц, стараясь не смотреть на высокую и обнаженную девичью грудь. – Мы вас не покинем.
– Я пошел, – сказал Удалов. – Хочешь купаться, дойдешь!
Минц попытался нести русалку один, но к тому времени он уже так выбился из сил, что не смог сделать и трех шагов.
Навстречу им шла старуха Ложкина, блюстительница нравов.
– Вот до чего ваша демократия довела! – завопила старуха. – Развратник на развратнике едет и развратником потакает.
– Не знаете, молчали бы, – огрызнулся Удалов, но он понял, что встреча с Ложкиной может оказаться для него роковой.
Он оставил Минца с русалкой, которая покорно, хоть и неуверенно, шагала к дому № 16, а сам поспешил домой, прежде чем слухи о том, что он гуляет по улице с голой девкой, достигнут ушей супруги.
А Минц, никого более не встретив, провел девушку к себе в квартиру, где она сразу же отыскала ванну и уселась в нее, ожидая, пока Минц откроет кран. Затем она принялась командовать, какой должна быть температура воды, прохладной, но не ледяной, причем ей не нравилось, как горела и шумела газовая колонка.
Наконец воды стало достаточно, чтобы покрыть тело русалки, и ей сразу стало лучше. Но Минца она не отпускала, и его попытки накрыть ее тело простыней или купить для нее купальник были встречены вспышкой негодования.
– Дядечка! – кричала она, и Минц боялся, что прибегут соседи. – Дядечка, ты что, в моей красоте сомневаешься? Я на конкурсе фотомоделей Северной Двины второе место заняла.
Минц слабо отмахнулся от этих слов. Какие еще фотомодели? Какая Северная Двина?
– Русалок не бывает, это научный факт, – сказал он.
– Тогда дай мне полотенце, – ответила русалка. – И согрей мне кофейку. Должна признаться, что меня трясет, как город Спитак.
Каждая новая фраза все глубже загоняла ученого с мировым именем в трясину бессмыслицы.
Он протянул банное полотенце своей гостье и пошел на кухню готовить кофе. Прошло от силы полчаса, ну может, час с того момента, как он увидел на берегу реки умирающую от отравления акварельными красками девушку неземной, нездешней красоты. И вот она уже лежит у него в ванной и говорит глупости.
Минц привык прислушиваться к здравому мнению Корнелия Удалова, но тот слишком быстро убежал, и загадка русалки не имела объяснения.
Позвать Удалова?
Не надо, сам придет.
Русалка вошла в комнату, кутаясь в махровый халат Льва Христофоровича. Он сразу почувствовал себя спокойнее.
– Ну, где твое кофе? – спросила девушка.
Зеленоватые густые волосы обрамляли низкий лоб.
Ярко-зеленые глаза поблескивали из-под густых бровей, нос был чуть приплюснутым, дикарским, губы были тоже дикарскими, зовущими.
– Не твое, а твой, – поправил русалку Минц.
– Чего?
Ее образование оставляло желать лучшего.
– Кофе мужского рода, – сказал Минц.
– Еще чего не хватало!
Она уселась за стол, открыв сильные ноги пловчихи, подула в чашку с кофе так сильно, что плеснула на скатерть, и даже выругалась так крепко, как Минц никогда себе не позволял.
Минц все еще не мог до конца поверить, что в его захламленной холостяцкой квартире сидит настоящая русалка, но в этой девушке горел некий яркий плотский огонь, чего нельзя бы ожидать от обитательницы подводной прохлады.
– Полегчало, – сказала русалка. – А ведь думала, что на этот раз не выкарабкаюсь. В который раз попадаю в экологическое бедствие, но чтобы сознание терять – такого еще не было.
– А сколько вам лет? – спросил профессор. Если в этом вопросе и содержалась задняя мысль, то такая махонькая, что на нее не стоило обращать внимания.
Но русалка обратила.
– Ах ты, старый налим! – воскликнула она без обиды, но громко. – Испугался, что несовершеннолетняя тебе попалась?
– Как вам не стыдно!
– Это мне, беззащитной водяной девушке, стыдно? Жертве домогательств некоторых старикашек?
– Может быть, вам лучше уйти? – совсем уж обиделся Минц.
– Не отделаться тебе от меня, – ответила русалка. – Река еще грязная, отравленная, и гнать меня в реку – все равно что убить собственными руками беззащитного ребенка. Кстати, я могу и общественность поднять – общественность ох как обожает вступаться за поруганных крошек!
Тут русалка расхохоталась, потому что ей понравилось смотреть на пунцовые щеки профессора.
– Спокойно, – сказала она, отсмеявшись, – подождем темноты, тогда уйду. Ты мне пока расскажи, чем занимаешься, какие у тебя успехи? Я ведь редко в гостях у интеллигентных людей бываю. Мне все, дядечка, интересно.
Минц смягчился.
Девица была наивна и избалованна, но вполне мила и дружелюбна.
– Я тут наукой занимаюсь, – смущенно сказал он. Хотя обычно не робел и готов был рассказывать о своих успехах безостановочно. Да и было чем похвастаться. Он уже несколько лет находился в двух шагах от Нобелевской премии, и лишь интриги завистников и недоброжелателей лишали его заслуженной награды.
– А как тебя зовут? – спросила русалка.
– Львом Христофоровичем.
– Ух! Я тебя буду Левой звать. А то не выговоришь. А меня, кстати, зовут Нинелей. Красивое имя, правда? Моя мама утопиться хотела из-за одного мужика, кстати, моего папаши. Да вот русалки ее поймали, откачали, она и живет до сих пор.
– Где?
– Тут секрета нет. В Штатах, на Аляске. Там экология нормальная. Она снова замуж вышла. Я так думаю, что не сегодня-завтра сама туда подамся. Невозможно здесь от аварии до аварии крутиться. Чуть зазеваешься, уже отравили.
